— Да, по одной, в честь каждого из нас. Они в созвездии Андромеды, потому что, эмм, «Андромеда» означает «Принцесса». И еще одна, в честь твоей мамы. Я не знаю ее имени, поэтому ее звезда называется «Мама Эвы». Надеюсь, ты не против. Наши звезды расположены по соседству. Фух, теперь можешь избавиться от меня.
Я не смогла удержать глупых слез, из-за которых потекла тушь.
— Ох, смотри, на кого я похожа, — шмыгнула я носом. — Точно, как енот.
— Ага, но очень милый енот.
Обойдя столик, он потянул меня в объятия.
Не было ничего детского в том, как он держал меня, или в том, как целовал мои волосы, в то время, как я оставляла мокрое пятно на его футболке. Его руки были сильными и теплыми, тело — крепким, под натуральным хлопком футболки, мышцы бедра прикасались к моей ноге.
В конце концов, мне удалось остановить поток слез и я, с благодарностью, взяла у него горсть бумажных салфеток.
— Боже, мне так жаль, — я шмыгнула носом. — Я действительно смущена.
— Не стоит, — пробормотал он, поглаживая мои волосы.
— Просто последние несколько дней, были слишком странными. Но это лучшая их часть. Спасибо, что сделал все для этого, Коди.
Я слегка отстранилась от него, и он разжал объятия. Моментально мне стало не хватать его рук, и я спросила себя: «А такая ли хреновая идея — встречаться с Коди?»
Подоспела пицца, отвлекая меня, и я жадно накинулась на нее. Коди, казалось, предпочитает смотреть, как я ем, а не есть самому. Я была слишком голодной, чтобы переживать об этом.
— Так, ты осуществил три удивительных пункта, из летнего списка желаний, полагаю, мой черед, — сказала я, решая, осилю ли пятый кусок пиццы.
— Мы прыгнем с парашютом? — поддразнил он.
— Ни за что, даже не пытайся уговаривать. — Я сделала паузу. — Не смотри на меня так. Ты заставляешь меня чувствовать себя пумой.
— Можешь вонзить в меня когти в любое время.
— О, Боже! Детский сад!
Он пожал плечами и улыбнулся.
— Мне восемнадцать. Ты именно этого ожидала, верно?
— Тебе не нужно ничего доказывать!
— Почему нет?
— Парни, такие парни! Думаю, это правда, что мальчишки созревают позже девочек.
— Тебе все нравится, на самом деле. Может быть, я навсегда останусь восемнадцатилетним.
— Это никому не подвластно. Мы все растем.
— Ахах. Пожалуй, я пропущу этот этап.
Закатив глаза, я сунула в рот кусочек пепперони.
И сразу же пожалела об этом, потому что зрачки его голубых глаз расширились, взгляд потемнел, и безусловно, совсем не по-детски. Облизав губы, он покачал головой и потер виски.
— Голова разболелась? — поддразнила я.
Он бросил на меня взгляд а-ля «не смешно».
— Ладно, мир. Как насчет того, чтобы напиться на днях… если мамочка тебя отпустит? — подначивала я его.
Он сверкнул дикой ухмылкой.
— Не стану утверждать, что из меня великий тусовщик, я не употребляю наркотики, но если ты собираешься напиться, я в теме! Боже, я люблю т… Я люблю твою идею! — сказал он, счастливо. — Когда мы можем поехать?
— Так, завтра я работаю, а потом свободна до конца недели. А если серьезно, не думаю, что твоя мама одобрит, это немного странно, что ты проводишь время с девушкой старше тебя.
Он ухмыльнулся.
— Думаю, что она справится.
— Ну, хорошо. Тихуана, мы в пути!
Подняв стаканы с водой, мы выпили за Мексику.
Глава 5
Мы долго спорили, на чем добираться в Тихуану. На автобусе, пересечение границы займет всего час, на машине ‒ не меньше трех.
Коди намерен был взять свой грузовик. Я планировала ехать на Приусе, чтобы мы путешествовали вроде как отдельно. В конце концов, Коди предложил бросить монетку. Я выиграла, и он смирился, ‒ по крайней мере, сделал вид.
Но мы подумали, что неплохо было бы напиться вдвоем, и все-таки выбор пал на автобус.
Я хотела заехать за Коди, вместе доехать до автовокзала и сесть на автобус, но он замялся, явно не хотел говорить свой адрес, сказал, что сам доберется до меня и оставит грузовик у подъезда. Это глупо и смешно, о чем я не преминула ему сказать.
― Твоя мама точно не против? Не хотелось бы, чтобы меня обвинили в похищении человека или совращении малолетних.
В его глазах зажегся опасный огонек и наклонившись, он прошептал мне на ухо:
― Мне бы хотелось быть совращенным тобой — и я уже не малолетний.
Я не смогла сдержать дрожь удовольствия, пронзившую мой позвоночник, хотя изо всех сил пыталась казаться равнодушной.
― Серьезно, твоя мама одобрит?
Я лишь слегка поддразнивала его, но Коди выглядел удивленным.
― Ты слишком сильно переживаешь. Да, я сказал ей, что уезжаю. Да, я сказал ей, с кем.
Я кусала губу, все еще неуверенная, что этого достаточно.
― Кроме того, ― сказал он, ― она видела твои фотки, поэтому знает, что ты слишком милая и хрупкая для того, чтобы обвести меня вокруг пальца…, даже если ты — пума.
― Прости? ― задохнулась я.
Не знаю, как ему удалось одним предложением и оскорбить, и сделать комплимент, вызвав у меня смех и недостаток воздуха от возмущения одновременно.
Он расслабился и усмехнулся.
― Я рассказал маме о тебе.
― Ты шутишь?
― Неа. Она хотела знать, где я пропадаю, и я рассказал, чтобы она не волновалась. ― Его лицо смягчилось. ― Она очень переживает за меня.
― Познакомишь меня с ней?
Что, спрашивается, я несу? Знакомство с предками — это не моё, так откуда это, черт возьми?
― Обязательно, как-нибудь, ― ответил он.
― Что насчет завтра, когда я заеду за тобой?
Он рассмеялся.
― Договорились, приезжай в гости. Но она будет спать. Работает в ночную смену.
По крайней мере, теперь, у меня есть его адрес. Если он что-то скрывает, это никак не связано с его домом, в конце концов. Наверное.
― Хорошо, заеду завтра в семь.
Мы решили, что, если выедем пораньше, быстрей пересечем границу.
На следующее утро, я припарковалась на тихой незаметной улочке у милого домика, и судя по всему, Коди и его мама не из богачей. Вопрос, как он может позволить себе подобные вещи, становится еще более актуальным. Меня тревожит то, что вся эта поездка в Тихуану может быть какой-то сложной схемой, связанной с перевозкой наркотиков.
Мне хочется надавать себе тумаков за подобные мысли, но они не уходят. Когда он выходит из дома, с огромной улыбкой на лице и притягивает меня в крепкие объятия, становится только хуже.
Обняв его в ответ, я зарываюсь лицом в мягком материале его футболки, вдыхая чистый, пряный аромат.
Я чувствую, как сердце Коди пропускает удар, мы обнимаемся чуть дольше, чем положено простым друзьям. Когда я отстраняюсь, то уверена, что мои щеки горят, и для него это тоже не прошло бесследно. Под джинсами видна увеличившаяся эрекция.
― Извини, ― говорит он, пожимая плечами и избегая моего взгляда. ― Красивая девушка в шортах.
Подойдя к машине, он подключил свой айпод к стереосистеме и "Between the Raindrops" ("Между каплями дождя", прим. пер.) группы Lifehouse полилась из колонок.
Улыбнувшись, я покачала головой. Собираясь забраться на водительское место, я бросила взгляд на его дом. Клянусь, кто-то выглядывал из-за занавесок. Наверное его мама решила проследить за ним. Или за мной.
Мы молча едем к автовокзалу, я жду, когда Коди что-нибудь скажет, но он смотрит в окно.
После нескольких минут неловкого молчания, я не могу больше сдерживаться.
― В тот дождливый день — почему ты передал мне ту записку?
Он грустно улыбается, глядя на меня.
― Ты выглядела так, словно нуждаешься в комплименте.
Не тот ответ, которого я ждала.
― И все? Ты задался целью бродить по миру, делая комплименты незнакомкам?
― Конечно, почему нет? Есть способы и похуже проводить свободное время. ― Он перевел взгляд на пролетающие мимо автомобили и магазины. ― И я имел в виду то, что сказал. Но сейчас, я узнал тебя и изменил свое мнение.
