— Ха! Если бы! Мне кажется, твой словесный понос нельзя было остановить даже бульдозером. Ты потребовала его сдать анализы на бешенство и на всякий пожарный стаскаться к венерологу, потому что после его рта у тебя началась чесотка, — вновь взрыв смеха. — Слушай, а когда вы успели переспать?
— Мы?
— Ну да, вы с Макаровым.
— Ты в своем уме? Я и он? Не было ничего!
— А, что это за херня тогда про венеролога была?
— Забей. Пьяный бред.
— Ага. Пьяный бред. Ну-ну. Видела бы ты лицо Миланочки. Бляяяя! Отвечаю, готов сто баксов выложить, лишь бы увидеть такую гримасу на ее лице еще раз, — вновь ржач.
— Дальше, — прерывая его, приказным тоном потребовала я. Какого зуя он тянет резину? Как-будто без наркоза тупым ножом ампутирует ногу. Вывалил бы все сразу и быстро. Так ведь нет.
— Тут такой хаос начался! Ливанова вскочила, заорала на тебя. Ну это игра слов переводу не поддается, если опустить мат, там было примерно так «пиииииии», — и пальцем в воздухе прочертил линию кардиограммы сердца.
— А я? — продолжала подталкивать его к ускорению изложения сути.
— А ты ей посоветовала заклеить ее парню рот и дальше, чем на расстояние вытянутой руки не отпускать, так как он бросается на всех без разбора. Ну и послала ее…тоже к венерологу, — и новый взрыв смеха.
— Твою мать! Твою же ж гребаную маму! Мааааакс, — взмолилась я, — ну скажи, что это все неправда!
— Прости, Шведка, но я тебя расстрою. Но вишенка на тортике еще впереди.
— Было еще что-то хуже, чем это?!
— Ага, — он прервался, откусывая кусок тоста с джемом.
Да сколько ж можно жевать? Интересно, его предки в инквизиции не работали? Ну там, медленно, но верно приговоренных на костре сжигать, например.
— Ну так вот, — отхлебнул кофе, а я закатила глаза к потолку. Мое терпение уже было на исходе. — Потом Дан вскочил. Ну его тоже можно понять, ты знатно по нему прошлась. Хорошо, музыка орала и не все слышали твою тираду. Но думаю, все равно, слух о венерической проверке к завтрашнему дню разнесется со скоростью кометы. Вскочил, схватил тебя и потащил вон из клуба. Ладно, хоть охрану не вызвал. Мы с Серым вышли следом, но вас не нашли. А спустя пару минут из-за угла с матюгами вылетел Макаров. Я думал, он тебя прибьет. Я не знаю, что он там тебе говорил, но, судя по всему что-то не очень приятное, раз тебя вывернуло на него, — вновь заржал Макс, — видать занятная беседа была. И заметь, вырвало прямо на белые Найки Дана! Ну ты и сурова мать, я тебе скажу! Даже его любимые брюки не пожалела — забрызгала, — и вновь хохот.
— Обалдеееееть! — простонала я, вновь пряча лицо в ладонях.
— Водички? — спросил меня добрый самаритянин Ветров.
Я кивнула. Говорить не могла. Да и что тут скажешь? Это полный треш. Не помню, чтобы я так напивалась за всю свою, судя по всему теперь уже недолгую жизнь.
Макс поставил передо мной стакан воды и сел напротив. Я отхлебнула, стало полегче.
— Ну а теперь тебя, наверное, интересует, как ты здесь оказалась?
— Мистер очевидность, — хмыкнула я.
— Макаров орал, Серый его пытался успокоить, а я как добрый человек решил тебя спасти. Скажи спасибо тому, что дорога нас с тобой свела до вечеринки. Увел подальше оттуда. Пашке позвонил. Она «радостно» приехала и вуаля мы здесь.
— А почему здесь?
— А куда я должен был тебя по-твоему везти? В вытрезвитель? — усмехнулся парень.
— Ну в общагу.
— Киса, я понятия не имел, где ты живешь. А выяснять, как ты понимаешь, времени не было.
Так что, — резюмировал, — я твой герой. А ты моя должница, — ткнул в мою сторону очередным тостом, который принялся намазывать.
— Супер! Макс… — не зная, как высказать благодарность, начала я.
— Мммм? — поднял вопросительно глаза, жуя тост.
— Ты… ты самый лучший!
— Мммм… продолжай, — дожевывая, промычал он.
— Спасибо тебе! Не знаю, что бы со мной Макаров сделал, если бы не ты.
— Неееее, киса. Не в том времени вопрос ставишь.
— В смысле?
— Что сделает. Что он с тобой сделает, — и его шутка показалась ему смешной. А вот мне ни фига.
— И что мне теперь делать? — и я с надеждой на помощь вновь обратилась к Максу.
— Как что? Получать канадское гражданство и иммигрировать, — ухмыльнулся, поднялся со стула и направился к раковине, куда поставил грязную чашку.
— Мааакс, я серьезно, — простонала.
— А я что? Шучу что ли?
Вернулся, сел вновь напротив. Сложил руки в замок, положил на них подбородок, на котором виднелась легкая щетина, уставился на меня, на губах его играла чуть заметная улыбка.
А он симпатичный, — мелькнула мысль. — Пухлые губы, которые кажется никогда не перестают улыбаться, голубые глаза, черные брови и такие же черные волосы в полном беспорядке. Интересно, этот беспорядок искусственный или он просто потерял расческу? — вновь мысль невпопад. — Поблескивающая сережка в ухе. И сто пудов — это не бижутерия, — опустила глаза чуть ниже, провела взглядом по крепким смуглым плечам и на ум пришло одновременно два вопроса.
— Слушай, твои родители русские?
Макс удивленно несколько раз моргнул, прежде, чем ответить.
— Насколько мне известно, да. А что? — вновь эта его ухмылочка. — Запала?
Я молчала. Запала? Да, он симпатичный, веселый, судя по всему не бедствуют, но запала? Пожалуй, нет. Нет в нем чего-то такого…. такого необъяснимого… И на ум внезапно пришло странное выражение лица Макарова там, в подсобке. Что это было? Злость, много злости, гнева. А потом его губы или точнее зубы, хотя, одно без другого не бывает, наверное, да? Он отстраняется, а в глазах… Да, что там в глазах? — тут же оборвала себя. — Почем я знаю? Я сама была в шоке. Я была напугана. Была зла. А еще интерес. Да, мне было интересно, что дальше, — вспомнила, и ладонь неосознанно легла на место укуса. — Боже, зачем я о нем думаю? — несколько раз моргнула и вернулась в реальность.
Макс молча наблюдал за мной. Перевел взгляд на мою шею, на то место, которое я только что прикрывала ладонью. Хмыкнул.
— А говоришь ничего у вас не было.
— Почему мои вещи были разбросаны по комнате? — задала я второй мучивший меня уже несколько минут вопрос.
— А я почем знаю?
— То есть?
Он встал со стула и пошел в сторону комнаты, я поплелась за ним.
— Я тебя оставил ненадолго, в ванную отлучился. Вернулся, а ты в трусах на диване спишь, — замолчал и вновь его глаза заблестели от смеха. — Ты конечно аппетитная и все такое, но некрофилия, киса, это не мое.
— А лифчик куда дел?
— Я дел? — он удивленно уставился на меня.
— А кто дел?
— Швед, что в твоей башке? Я что их, по-твоему, коллекционирую или по ночам расхаживаю по квартире в гордом одиночестве в лифаках?
Мы замолчали на миг.
— Но слушай. Вчера конкурс был: парни бегали по залу, лифчики собирали. Из серии, кто больше раздобудет, тот молодец. А потом девочки за ними поднимались на сцену, — он замолчал.
Я напрягла оставшиеся в живых крупицы памяти и вспомнила. Точно! Петя, конкурс, и мы с Зойкой по доброте душевной расстаемся на время с верхней частью нижнего белья. Потом, действительно, его забрала. А потом…а куда я его дела потом? Посеяла что ли?
— Так, киса, мне пора идти, — ворвался в сознание голос Макса. Я перевела на него взгляд. Он уже полностью одет — в футболке и джинсах.
— Тебя подкинуть куда-нибудь?
— До общаги, можешь?
— Думаю, справлюсь, — весело ответил Макс.
И мы покинули его квартиру.
Спустя полчаса уже заезжали во двор общежития.
— Жень.
— Что?
— На счет Дана. Он парень нормальный. Я давно его знаю. Понятия не имею, чего вы взъелись друг на друга, но, если честно, тебя на повороте вчера малость занесло. Подумай об этом.
Я кивнула, захлопнула дверь и направилась в свой новый дом, в свою такую долгожданную, теперь уже не самую радужную новую жизнь. Хорошо же она началась, по пути делала я неутешительные выводы. Умудрилась в первый же день настроить против себя «золото» универа, обхамить их всех, а до кучи еще и испортить кроссы со штанами брильянтового мальчика. Твою же ж! — с силой захлопнула дверь комнаты.
