— Супер, — пораженно протягивает девушка. — Конечно же «Таррино», — затем повернувшись к Эджею, перемещение которого никогда не попадает в кадр. Глядя на него, Ева хитро прищуривается. — А вот интересно, ты когда-нибудь ночевал в ванной?
— Всё бывает в первый раз, — разводит он руками. — Но чур я на коврике, всё-таки термополы!»
По поводу второго ролика в соцсетях уже стали гулять шутки, что пора скидываться на кровать для несчастных или хотя бы на надувной матрац. Успешные продажи «Таррино» абсолютно никак не отразились на доходах Адама Пирса, единственное неудобство у него вызывало постоянное мелькание её лица на экранах телевизора и на рекламных бордах. Это жутко раздражало одного из богатейших людей Бостона, но с другой стороны, мысли о ней стали приносить ему некое изощрённое удовольствие.
Еву начали узнавать на улицах и в магазинах. Улыбались, махали ручкой, некоторые даже кричали вслед — «девушка без кровати».
— Вот меня и настигла сомнительная популярность, — протянула Ева, сбрасывая обувь. — Как же хорошо дома, когда вся мебель на месте. Нужно поскорее доснять ролик про покупку кровати, пока у меня не развился звёздный комплекс.
— Кровать … это уже нечто интимное, — Эджей отложил в сторону свой лэптоп, дожидаясь, когда она подойдёт ближе, чтобы поцеловать его. — Слишком очевидное свидетельство, что мы покупаем её не только для сна. Разве за эротическую рекламу не нужно поднять цену? Никола Таррино небось не нарадуется твоему подходу к работе?
— Похоже на то. Сегодня он прислал мне в офис огромную корзину с цветами. А ещё от неизвестного поклонника мне доставили кукольную кроватку. Тебе смешно? — не выдержав, Ева тоже улыбнулась. — Что ты там смотрел?
— Меня приглашают на ежегодную кинопремию. Номинируется один мой друг Эверет Дункан, за лучшую мужскую роль второго плана. Хотел вот предложить тебе поехать со мной в Лос-Анджелес! — подмигнул ей Эджей, вызвав своим предложением просто бурю восторга.
— Вот это да! Голливуд! Я увижу целую толпу звёзд! — с безудержной радостью воскликнула Ева. — Прости, я веду себя как дура. Но я даже представить себя не могла среди этого общества! Это же фантастика!
— В большинстве случаев, это такие же люди, как и все вокруг, со своими проблемами, бедами и радостями. Просто некоторые из них страдают манией величия или паранойей. Но к таким персонам лучше относиться как к пациентам реабилитационного центра. Уверяю, тебе там не всё понравиться, боюсь, я развенчаю твой миф о фантастической атмосфере Голливуда, зато возможно, мы сможем ещё раз засветиться на телевидении. Я предлагаю тебе эту поездку не потому что горю желанием попасть на это пафосное мероприятие, а для того, чтобы лишний раз ослабить защиту Адама Пирса. Чем больше мы будем привлекать к себе внимания — тем менее заметней будет он. Ну что, ты согласна?
— Конечно! Это же как получить желанный билет в Диснейленд! Я кстати там ни разу не была.
— Быть того не может! — поразился Эджей, поздно спохватившись. — Ладно, у нас ещё всё впереди, — добавил он, глядя на её нахмурившиеся брови.
К такому вниманию фанатичной толпы Ева отнеслась с ужасом. Люди истерично вопящие при виде звёзд, наседающие на них выпрашивая автографы, вспышки фотокамер, журналисты, камеры, дёрганные актёры с фальшивыми улыбками, охранники оттирающие всех от мега звёзд, блёски и кутерьма. Это была явно не её среда, но Ева стоически терпела, и если бы не приободряющая улыбка Эджея, она бы с большим удовольствием сбежала на пляж. Когда Эджей обмолвился, что возможно они попадут на телевидение, он не уточнил, что он почти что договорился об интервью, которое пообещал дать одной своей знакомой журналистке с Первого Национального, и даже обсудил по телефону список вопросов.
Это для Евы вдруг окружившая их съёмочная группа оказалась большой неожиданностью, а вот Эджей уже был готов дать своё первое после крушения своей карьеры интервью.
— Ни о чём не волнуйся, — прошептал он обнимая её и улыбаясь в камеру, — Отвечай коротко. Вопросы к тебе будут простыми. Веди себя естественно и раскрепощено. В основном буду говорить я.
Ева даже ничего не успела ответить, как ему уже задали первый вопрос.
Сначала Эджей поделился своими ощущениями по поводу царящей вокруг атмосферы, затем рассказал о своих планах, сдержанно ответил на пару вопросов о здоровье. И когда речь наконец зашла о его личной жизни, всё внимание тут же переключилось на девушку рядом с ним.
— Эджей, наверняка, твои поклонницы желают знать кто эта девушка, появившаяся с тобой сначала в рекламе, а теперь вот ещё и здесь? Вы пара, друзья, коллеги?
— Ладно, раскрою секрет, — Эджей держался просто прекрасно, как рыба в воде, чего нельзя было сказать о самой Еве. — Мы не просто пара, мы живём вместе, и у нас дома точно есть кровать, смею вас уверить. Позвольте представить — Ева Мартин, моя фея, подарившая мне крылья. И трость мне нужна только для того, чтобы держаться за эту землю, потому что от любви к ней меня иногда подбрасывает вверх.
— Ева, как вам в Лос-Анджелесе? Вы бывали раньше в Калифорнии? — обратилась к ней улыбчивая журналистка, причём улыбался у неё только её большой рот.
— Лос-Анджелес для меня это огромный калейдоскоп, который слишком быстро вращается, — ответила Ева. Все односложные восторженные ответы такие как «О, просто чудесно! Я так рада оказаться здесь!» улетучились из её головы. — Мне ещё никогда не доводилось бывать в штате, где чай пьют только со льдом. Но сравнение с Бостоном довольно колоритное.
— Как же вы всё-таки познакомились с Эджеем? Это была судьба?
— Я не верю в судьбу, — непроизвольно нахмурилась Ева, и камера взяла её крупным планом. — Потому что если она существует, у меня к этой стерве очень много претензий. А Эджея я взяла измором. И это только моя заслуга, а не какой-то там судьбы.
— Оу, напористость в Лос-Анджелесе приветствуется как нигде, а так же амбициозность и самоуверенность. Есть ли у вас в планах так же взять измором и Голливуд?
— Нет, что вы! — Ева рассмеялась совершенно искренне, демонстрируя свой чарующий смех всем телезрителям, в числе которых был и неустанно отслеживающий её жизнь — Адам Пирс. — Какой нелепый вопрос! Голливуд — это не моя тропа к счастью.
— Уместно будет поинтересоваться в чём же оно? — поинтересовалась журналистка, явно намекая на стоящего рядом Эджея.
— Я, наверное, скажу совершенно прозаичную и банальную вещь, — пробормотала Ева. — Но моё счастье не в известности, и не в солидном счёте в банке, и даже не в классном парне в моей постели. Моё счастье заключается в материнстве, в семье…
— Тогда пожелаю вам обоим, чтобы ваши мечты сбывались!
И интервью на этом наконец закончилось. Волшебная улыбка журналистки выключилась как по щелчку вместе с камерой, лишний раз обличая, что весь этот пафос, известные лица, шикарные наряды и награды — просто постановка.
— Умница, ты хорошо держалась, — проговорил Эджей. — Всё прошло удачно.
— Ты просто не представляешь, как бы дорого я заплатила за свидание со своим сыном, — прошептала Ева, дрожащими губами. — Давай вернёмся. На самом деле это ужасный город, не удивительно, что каждый второй здесь страдает нервными расстройствами.
— А как же ночной Лос-Анджелес и приглашение на грандиозную вечеринку? Там будут звёзды. Ты же хотела сфоткаться с Татумом? — заметил Эджей, давая понять своей девушке, что для минутной слабости момент не подходящий. — Ева, здесь публичное появление на вечеринках это вовсе не развлечения — это инвестиции в будущую карьеру, поэтому люди там будут не последние, и мелькание вместе с ними на обложках журналов — ещё один выпад против Пирса.
— Ладно. Ты прав. Не знаю, чтобы я делала без тебя.
До этого Ева даже представить себе не могла, что можно так устать от вечеринки, по сравнению с которой, пятнадцати часовой рабочий день — незатейливая прогулка. В прошлом, вечеринки, которые она посещала со своим бывшим мужем Эриком были больше похожи на разгульную пьянку, наполненную хвастовством, сплетнями, дурачеством и смехом обкурившейся молодёжи. Тут же было совсем иное — во всём прослеживался свой расчет, в нарядах, в словах, в улыбках, даже в прикосновениях. Это действительно была не та атмосфера, где люди, пусть даже и довольно известные могли расслабиться. Нет, желающие славы, продолжали вкалывать, работая на свой имидж, на своих продюсеров ради будущих гонораров. Для незнающего человека подобная вечеринка была похожа на некую психоделическую головоломку. Эджей под руку с ней подходил к каким-то знакомым, представлял её, после их подводили к некоторым именитым звёздам, с которыми они быстро фотографировались, уступая место другим, и при всём этом приходилось ходить с вечно натянутой улыбкой и с чувством, совершенно лишнего человека. К концу вечеринки у Евы невозможно раскалывалась голова, в которой мелькали перемешавшиеся там лица и обрывки фраз, а на Эджея, который с невероятным героизмом выдержал всё это на ногах, ей было больно смотреть. Хотелось сбросить туфли, сесть в уголок и расплакаться. Чего она конечно себе позволить не могла, собрав последние силы для поездки в аэропорт.
