— Ладно, — тихо, но очень спокойно, будто призывая и меня к тому же — успокоиться, произнесла мама, прерывая поток моих воспоминаний. — Я пойду. Думаю, ты дальше сам.
— Стой. Тебе что, неинтересно? — Я тут же схватил конверт со стола и разорвал. Я ошибался, думая, что он весь белый, на нем была печать, видимо клиники, в которой делался анализ. — Словно секретные документы. Коды, шифры и пароли, — усмехнулся я и достал лист. Из написанного на нем я ни черта не понял — то ли не смог, то ли не захотел. Сунул бумагу маме в руки и тут же, обойдя стол, практически упал в собственное кресло. — Я думаю, ты должна в этом больше понимать.
Мама поджала губы и начала внимательно изучать бумагу. Да, она была недовольна. Еще бы. Ведь она уже успела нарисовать в своем воображении столько планов на будущего внука или внучку, а тут такой облом в виде Артемки.
— Что ж… Даже не знаю, поздравить тебя или нет, — сухо сказала она. — В такой ситуации трудно предугадать, — мама сложила листок вчетверо и задумчиво посмотрела на меня, — ты разговаривал с девушкой?
— Нет, — махнул головой и, облокотившись о стол, наклонился ближе к родительнице. — Что там? Я и так уверен, что… Но…
— Ты, Глебушка. Ты.
— Что я, мам?
— Отец ты, — этими словами мама напрочь лишила меня воздуха и поднялась с места.
— Все-таки… — ошалело протянул я.
— Да, твои предположения оказались неправильными. — Мама смахнула несуществующую пылинку с рукава. — Ситуация, конечно, неприятная, но я уверена, что ты должен поговорить с девушкой. И, кстати, вот, — она вжикнула молнией на боковом кармане сумки и выудила оттуда матовую визитку, — это один из лучших перинатологов в столице, было бы замечательно наблюдать беременность именно у нее. Она занимается более поздними сроками и также принимает роды, но мы можем и сейчас. Я договорюсь, если надо.
— А у тебя? — слегка заторможено поинтересовался, крутя в ладони полупрозрачный пластик. Далеко не каждый врач мог позволить себе такой вид визиток.
— У меня в клинике есть два гинеколога, ведущих беременности, и они отличные врачи, Глеб, но не лучшие. А это все же мой внук, — жестко проговорила мама, словно все для себя уже решила, и явно не в мою пользу.
— Внук? — усмехнулся я. За волевым маминым характером прятался нескрываемый оптимист.
— Я заказала исследование и на определение пола, — мама пожала плечами и впервые улыбнулась, — уж прости, что с его результатами ознакомилась без тебя. У тебя будет сын, Глеб, — протянула она, словно примеряясь к собственным словам и получая от них удовольствие. Мама покинула кабинет, а я быстро ослабил галстук, затем снял его вовсе и расстегнул верхние пуговицы на рубашке, только это никоим образом не помогло мне сделать и вдоха.
Сын. Мой. Мой сын.
Немного отойдя, я все же договорился с врачом, координаты которого мне оставила мама, и дал себе еще один день на то, чтобы осмыслить всю ситуацию и подобрать пути для ее решения.
Пути, безобидные для всех.
Большего всего меня интересовал даже не тот вопрос, для чего они это все провернули, а почему у моей племянницы в свидетельстве о рождении была написана фамилия матери. Отчество моего брата, а фамилия не наша. Эта странность выбивалась из общей картинки. И мешала мне работать.
Выключил компьютер и покинул свой кабинет.
— Юля, меня не будет до завтра, — бросил секретарше и, чуть задумавшись, поправился: — Завтра приеду только после обеда. Поэтому перенеси все, что сможешь, Юль.
Спустился на два этажа ниже и направился к кабинету Салимова. Безопасник внимательно изучал какие-то бумаги и даже голову в мою сторону не поднял, когда я появился на пороге его кабинета.
— Леш, объясни мне знаешь что, — поинтересовался у него, устроившись в кресле напротив, — почему у Сорокиной Марины Артемовны фамилия матери7 А в графе отец стоит ФИО моего брата.
— Заметил? — кивнул Салимов и, отложив бумаги, посмотрел на меня. — Так бывает, когда отец не подтвержден.
— То есть?
— Ну, когда мать не замужем и не предоставляет документы отца, в графе отец ставится либо прочерк, либо ФИО со слов матери, но они не имеют фактической силы.
— Алексей, напомни мне, сколько я тебе плачу? — Я подался вперед, сложив руки в замок, — Почему ты не подписал эту информацию сверху. Пометку не поставил?
— Я не думал, что это так важно.
— Издеваешься? На моего брата, возможно, повесели не его ребенка, а возможно…
— Он просто отлынивает от ответственности, Глеб, — устало перебил меня Алексей. — У меня к тебе встречный вопрос: ты помнишь, где твой брат учится?
— Его все еще не отчислили? — недовольно скривился, вспоминая, какими путями Артем поступил.
— Нет, Ольга проплатила ему каждый год обучения и до сих пор приплачивает в деканат. Лишь бы он там продержался.
— Ладно, — кивнул я, — тогда к чему вообще этот вопрос?
— Они учились в одной группе, пока Сорокина не ушла в академ. Вряд ли она стала бы записывать в графе «отец» твоего брата, если бы родила не от него.
— Выясни это. Только не догадки и сплетни, а точно, Леша.
— Это настолько важно? — вкрадчиво спросил мужчина, не отпуская моего взгляда. — Я думал, что ты давно разорвал все контакты с Артемом и Ольгой.
У меня не было близких друзей. В институте вместо того, чтобы кутить с однокурсниками, я пытался не потопить бизнес отца и без помощи Салиева в тот момент не справился бы. Возможно, я мог бы назвать его своим другом, если бы тот не работал на меня. Но я позволял ему намного больше, чем другим, в частности панибратское обращение на «ты», и сейчас я ответил ему предельно откровенно.
— Сорокина, Леш, беременна, — спокойно произнес я, — на этот раз от меня, — слова дались на удивление легко — видимо, я наконец-то принял сложившуюся ситуацию. — Информация точная и проверенная, в отличие от твоей. Поэтому будь добр, узнай все так, чтобы я не носился по всей Москве, строя догадки. И не лыбься так! — не сдержался я. Слишком уж дурацкая и одновременно довольная улыбка появилась на лице мужчины.
Уже в машине я написал Олесе сообщение:
«Будь готова завтра к восьми утра. В девять у нас прием у врача. Глеб».
Ответного сообщения не пришло, и я решил, что в данном случае молчание было знаком согласия. По пути домой все же решил заехать к Артему.
— Крайне неожиданно, — растянула губы в лицемерной улыбке вторая жена отца, встречая меня на пороге.
Ольге было всего сорок, но выглядела она отвратительно. Надутые, как два вареника, губы, явно приклеенные длинные белые волосы и лицо, натянутое чуть ли не на жопу. Она даже моргала как-то заторможенно, настолько были притянуты ее глаза к ушам.
— Я к Артему, — произнес, игнорируя любые приветствия.
— Он на неделю уехал за город. День рождения будет отмечать там же, — сухо произнесла женщина, когда поняла, что любезничать я с ней не буду.
— Ясно, — кивнул и, сделав шаг назад, все же спросил, мне действительно было интересно: — Ты то хоть знаешь, что бабушкой стала?
Лицо Ольги вмиг перекосило так, что у меня возникло единственное желание — развидеть. Если такое чудовище ночью приснится, то можно остановку сердца от испуга схлопотать. Женщина сложила руки, подпирая свою изрядно увеличившуюся с нашей прошлой встречи грудь.
— Эта дура что, к тебе заявилась? — прошипела мать моего брата. — Глеб, не верь ни единому ее слову. Она моего Тёмочку чуть не окрутила. Он почти полгода ходил вокруг нее, высунув язык и слюной капая.
— И? — приподнял удивленно брови и отзеркалил жест родственницы, также сложив руки на груди. — Что же пошло не так?
— Она попыталась его затащить в ЗАГС, представляешь? — женщина почти взвизгнула. — Хорошо, что у Артема вовремя проснулся инстинкт самосохранения и он перестал общаться с этой сироткой.
— Значит, это теперь так называется? — мотнул головой, пытаясь стряхнуть с себя вонь, которая исходила от слов женщины. — Инстинкт самосохранения? А ребенок?
