так меркантильно мыслить, – хмыкнул Ветер, туша окурок, я поморщилась.
– Конечно, если бы дело касалось меня, – ответила ему, – я бы о таком не думала, но… Ты сам сказал, что Карташов отнюдь не верный супруг.
– Это не значит, что отношения между ними плохи. Ирэн, многие браки заключаются не по любви, а по иным соображениям. Такие браки выгодны обоим супругам, и нам остается только гадать, что скрывается за этими с виду добропорядочными отношениями. Но в твоем случае, – он даже пальцем на меня указал, – я бы перестал забивать прелестную голову совершенно ненужными вещами, а занялся работой.
Сказать, конечно, было проще, чем сделать. Ветер ушел, а я так и сидела за столом, рвала принесенные им буклеты на мелкие кусочки, думая о произошедшем. Зачем Ветер нагнал жути, внушая мне мысли о боли? Обычное стремление к эффектности или что-то серьезнее? Да что может быть серьезного: Карташов меня поматросит и бросит? А я типа успею влюбиться по уши и снова буду мучиться?
За это можно точно не переживать. Если уж за шесть последних лет не влюбилась, то точно не Карташову суждено похитить и разбить мое сердце. Все уже было сделано до него.
Хотя Кирилл, безусловно, произвел впечатление. Иначе бы рядом с ним я не терялась, не краснела и не лепетала чушь. Даже не думала, что могу увлечься мужчиной настолько старше себя. Любопытные ситуации порой подкидывает жизнь.
Я отбросила буклет и со вздохом поднялась. Работу за меня и впрямь никто не сделает.
Следующие три дня я торчала дома, закрывая текущие заказы по фрилансу и набрасывая эскизы студии. На четвертый снова приехала в расчудесный замок, пребывая в волнении.
Больше, наверное, даже оттого, что встречу Карташова, чем от мнения Савицкой о моей работе. Теперь я и вовсе не знала, как меня с ним вести, потому решила уйти в глухую оборону: общаться вежливо, но холодно, и по возможности избегать встреч.
В этот раз мне повезло: Карташова не оказалось дома, и он не вернулся до моего ухода. Домработница тоже была другая, на вид строгая женщина под пятьдесят, оказавшаяся впоследствии очень приятной и доброй.
Савицкая отмела все мои варианты, однако заметила, что в каждом есть что-то интересное. Вместе мы выбрали лучшие на ее взгляд детали, и когда я соединила их в новую композицию спустя ещё пару дней, все было решено. Я могла начинать работу. Мне казалось, выходит аляповато, но главное, чтобы заказчик был доволен. Денег мне выделили много, потому материалы я покупала, не думая о цене. Да и честно сказать, я уже сама горела работой, хотелось начать творить. Как же давно я не писала, а тут столько пространства, и все для меня. Невообразимо круто.
Однако первый день вышел неоднозначным, хотя работы это и не коснулось. Начиналось все неплохо: около десяти утра Аня проводила меня в студию, сообщив, что я могу приступать и что Алена Дмитриевна сейчас занята. Туалет был на этаже в конце коридора, на этом наше общение закончилось. Я переоделась в леггинсы и майку, поверх которой накинула рубашку, и принялась за работу.
Через пару часов Аня заглянула снова сообщить, что обед в час. Я сильно удивилась, выходит, меня приглашают за общий стол? Но все же отказалась, ответив, что ещё поработаю. Женщина настаивать не стала, молча удалилась. Савицкая, кажется, не так уж плоха при всей своей эксцентричности. Не считает меня просто рабочей силой, даже к столу позвала. Это приятно.
Ещё около часа я работала, полностью погрузившись в процесс. Хорошо, когда никто не отвлекает и есть вдохновение. А оно у меня было. Я так увлеклась, что не сразу заметила, что в студии новый гость. Обернувшись, вздрогнула, роняя кисть на пол. Сердце учащенно забилось: на пороге стоял Карташов, сложив на груди руки и прислонившись к дверному косяку.
Глава 5
– Вы меня напугали, – я подняла кисть, кашлянув.
– Я не хотел. Приятно наблюдать за художником во время работы.
Он не спеша двинул ко мне, я переминалась с ноги на ногу, не зная, что говорить. Карташов остановился довольно близко, и глядя в глаза, продолжил:
– У тебя такой отрешенный вид, глаза блестят, и еще ты постоянно закусываешь губу.
Я только сглотнула. Мне кажется, или этот разговор меньше всего походит на ничего не значащий? Кирилл так на меня смотрит и говорит с такими интонациями, что я начинаю чувствовать себя голой. Ну правда, предостережения Ветра не помешают.
– И-извините, – я заикнулась, делая шаг назад. – Когда я пишу, то не замечаю ничего вокруг.
И в данный момент не замечаю подтекста в словах. Не замечаю, не замечаю. И выгляжу поэтому, как дурочка. Кирилл, кажется, понял, что я притворяюсь, потому что усмехнулся, дёрнув бровями.
– Почему на обед не пришла?
– Была не голодна.
Я отвернулась, решив вернуться к работе и дать таким образом понять, что занята, наклонилась за краской, но тут же выпрямилась, поняв, что демонстрирую свою пятую точку. Даже сказать ничего не успела, Кирилл оказался у меня за спиной. Я застыла, а он проговорил на ухо:
– Значит, сейчас ты уже точно голодна. Ты ведь поужинаешь с нами, Ирина?
Его дыхание щекотало кожу, я выдохнула, подумав, что раньше такие ситуации только в кино видела: когда мужчина оказывается рядом, и его близость полностью дезориентирует. Мне всегда казалось, что это только киношный прием, безусловно, красивый и будоражащий сознание. А теперь я сама жертва этого приема: то бледнею, то краснею, и не знаю, что говорить.
– Да, поужинаю, – кивнула, не оборачиваясь, Кирилл отошёл, и я почувствовала облегчение. – Ты что-то хотела?
Я недоуменно обернулась и поняла, что слова предназначались не мне, а домработнице Ане. Неловко. Интересно, как давно она тут стоит?
– Алена Дмитриевна просила Ирину зайти к ней, – Аня явно пыталась говорить ровно, но в голосе сквозили эмоции.
– Сейчас приду, – быстро сказала я, не глядя на нее.
Даже рада была, что появился благовидный предлог смыться хотя бы из студии. Выйдя из комнаты, я потопала к кабинету, качая головой. Ситуация какая-то неприятная: я работаю в доме семейной пары, где муж гуляет направо и налево, спит с домработницей, и вроде не прочь замутить со мной. А я ещё веду себя, как кисейная барышня, держу ситуацию в подвешенном состоянии вместо того, чтобы дать мужчине понять, что между нами
