— Василий мясо готовит. Мика вместе с ним, в летней беседке сидит, — произносит она, как мне кажется, взволнованным голосом.
— Спасибо.
Толкаю прозрачную дверь и вижу отца, стоящего у мангала. Он жарит стейки или шашлыки, пока не разберу, что именно. Но запах стоит потрясающий. Перевожу взгляд вправо. За столиком отдыхает Мика. Я вижу только её спину и тёмные волосы, собранные в нелепый пучок. Да уж, не слишком-то праздничная причёска. За пять лет ничего не изменилось. Как я и ожидал.
— Ну привет, сестричка, — говорю, подходя ближе.
Мика оборачивается. И первое, что я замечаю, это её очки с массивной роговой оправой. А затем — обжигающий гневный взгляд, направленный на меня.
4.2
Мама хмурится, в её глазах сквозит замешательство. Пока я выбираю намеренно глупую одежду, она топчется у порога и никак не решается спросить, что со мной происходит. Деликатничает. Или просто не хочет знать ответ. Такое тоже бывает.
— Эта норм? — надеваю футболку с изображением котика в наушниках и смотрю на маму.
— Вполне, — уклончиво отвечает она. — Но сегодня ведь твой день рождения, — наконец добавляет.
— И что? Я уже двадцать дней рождения отпраздновала. И фиг знает, сколько их будет впереди. Так вот, какая разница, что на мне надето?
— Раньше ты любила наряжаться.
— Угу, — бормочу. Нет, эта футболка не подойдёт. Лучше фиолетовую надену, с нецензурным словом. Эдакое послание Александру. Хотя он вряд ли поймёт намёк.
Сжимаю челюсти, вспышка гнева окатывает с ног до головы. Стоит мне вспомнить сводного брата — как внутри пламя разгорается. Но это не возбуждение, не радость, не священный трепет. А целебная злость.
Ненавидеть проще, чем любить.
— Ты из-за Александра нервничаешь? — наконец-то мама озвучивает свои догадки.
Я лишь киваю. А что тут скажешь? Мама не знает, что произошло между мной и сводным братом. О таком как-то не принято рассказывать своим родителям. Только Ленке я призналась. Она меня пожалела. Мы пили красное вино и обсуждали жестоких мужчин, которые не ценят наши чувства. Стало легче.
И вот сегодня Александр должен прийти на мой день рождения. А я не хочу, чтобы он меня узнал! Проще стереть ту ночь из памяти, чем увидеть в его глазах презрение, ненависть или жалость. Наверное, он решит, что я совсем отчаялась, если притворилась Кристиной и вставила цветные линзы только ради того, чтобы с ним переспать.
Что ж, в таком случае Александр будет прав. Я совершила глупый поступок. Слабоумие и отвага — вот, что было моим девизом. А в качестве награды я получила унижение и слёзы в подушку.
— Нет, мам, мне плевать на Александра. Я пресытилась днями рождения — вот и всё. Никаких причин для волнения у тебя нет.
Мама вздыхает тяжело, топчется ещё некоторое время у двери, а затем уходит. Праздник вот-вот начнётся, отчим уже мангал достал, мясо будет жарить. У него очень вкусные стейки и шашлыки получаются, я всегда ими наедаюсь до отвала.
Подхожу к зеркалу и убираю волосы в пучок. Вынимаю линзы, наношу на лицо увлажняющий крем, а затем достаю позабытый футляр с моими старыми некрасивыми очками. Пусть Александр видит перед собой Мику, которую терпеть не может, а не отчаянную Кристину, желающую распрощаться с невинностью.
Я иду на летнюю террасу, улыбаюсь отчиму, который удивлённо брови поднимает, однако мой внешний вид не комментирует. На часах уже половина седьмого, Александр опаздывает. Сразу ясно, что он относится к моему дню рождения как к обязаловке.
Сердечко предательски ёкает, когда я слышу шаги за спиной.
— Ну привет, сестричка.
Он говорит это легко и непринуждённо, его тон насмешливый даже. Я моментально напрягаюсь. Глаза на секундочку закрываю, чтобы собраться с мыслями. И подавить этот ликующий восторг, возникший в солнечном сплетении.
— Здравствуй, — небрежно говорю я, смотря Александру на переносицу. В глаза не могу, болит.
— С днём рождения.
Замечательное поздравление, спасибо большое! Как бы я жила без этих важных слов?
Александр подходит к отцу, разговаривает с ним о чём-то, мясо на гриле переворачивает и улыбается. Широко, искренне. Я смотрю на его красивое лицо, на сияющие радостью глаза, и ладонь к сердцу прижимаю. Оно из груди рвётся, ему непросто сейчас.
Невозможно на сто процентов ненавидеть свою первую любовь.
Иду в дом, достаю из холодильника бутылку воды и пью из горлышка. Быстро, жадно, крупными глотками. Меня трясёт.
— Мы можем всё отменить. Или перенести. Скажем, что тебе плохо стало, — ласково произносит мама. Она всё это время в кухне была и наблюдала за моими действиями.
— Не нужно, я девочка взрослая, уже во всех странах совершеннолетняя, так что справлюсь. Не волнуйся, мам, — уверяю её, да и себя заодно.
Возвращаюсь к отчиму и сводному брату. Алекс за столом сидит, прямо там, где я была несколько минут назад! Наглый тип.
— Пахнет ошеломительно, — подхожу к отчиму и вдыхаю аромат жареного мяса. — У меня уже слюнки текут.
— Вот-вот будем пробовать, — говорит он и достаёт из кармана вибрирующий телефон. — Мик, проследишь за мясом? Я скоро вернусь. Срочный звонок.
— Да, конечно.
Мы с Александром остаёмся вдвоём. Он по-прежнему за столом сидит и с кем-то переписывается. В мою сторону не смотрит. Надо бы вздохнуть с облегчением, но не получается. Я ощущаю себя невидимкой. Меня будто толкают с обрыва в пропасть болезненных воспоминаний. Точно так же я чувствовала себя пять лет назад, когда от сводного брата получала один лишь игнор.
В груди ноет, пальцы дрожат, когда я пытаюсь стейки перевернуть. Их снимать уже пора. Отчима долго нет, поэтому я беру тарелки и выкладываю на них мясо. Один кусок летит на землю, отчего я раздражённо топаю ногой. Ну вот что за неуклюжесть?
