Пока однажды ни приехала убитая своим горем Ирис. Эта женщина приняла его боль без слов, и стала единственной, кому он открыл истерзанную душу.
Наверное, несчастные люди чувствуют друг друга.
Ирис было тридцать четыре, когда она забеременела. Мужчина, с которым она имела долгие, но не слишком стабильные отношения, узнав о возможности отцовства, быстро испарился, однако Ирис ждала этого ребенка как чуда.
Но малышка прожила всего семь месяцев.
Сколько Ирис ни старалась, ни боролась за свое дитя, больное сердечко не выдержало и остановилось ранним солнечным утром теплого апреля.
Все знали, как она любила дочь, все знали, как опекала, но никто не представлял, что все семь месяцев она почти не спала, каждую секунду вслушиваясь в сбивчивое дыхание своей девочки; что почти не ела, не принимала душ, не отдыхала, боясь оставить ребенка одного, что сходила с ума от собственного бессилия и боли.
И никто не слышал ее безумных криков тем самым утром, никто не видел, как она молила господа спасти ее малютку, никто не видел ее гремучих бесконечных слез…
Ведь никого не было рядом с ней.
В то теплое апрельское утро Ирис снова осталась одна.
Ребекка тихо всхлипнула и торопливо промокнула намокшие глаза платком, который теребила в руках.
Но в отличие от Джо, бедная Ирис искала утешения среди родных и близких и, кажется, смогла это пережить. А вот он…
Мисс Ганн вздохнула.
— Почти два года, Лора, — взглянула она на небо. — Отпусти его уже, милая. Прошу тебя. — Прошептала так горько, словно предавала собственную дочь. — Он сходит с ума, моя родная. Ему пора прийти в себя.
— А вот и вы.
Ирис увидела недовольное лицо молодой домоправительницы и широко улыбнулась:
— А вы против?
— Да как я могу, — неприязненно процедила Тэхи, пропуская в дом явно надоевшую ей гостью.
Ирис никак не отреагировала, просто прошла в гостиную.
— Он купается. Скоро придет, — бросила Атэхэйлн, как вздрогнула, услышав хозяйский рык:
— На выходные вы свободны. Можете идти. — Джо вошел в дом в одних влажных брюках и уставился на Тэхи.
Та и хотела возразить, но он не позволил:
— Ребекка в курсе. Вы свободны до понедельника. До свидания.
— Я ведь позвоню ей.
— Звони быстрее, — зло скомандовал Джо.
Атэхэйлн еле сдержала порыв гнева и, взяв сумку из спальни, гордой походкой покинула дом, не забыв при этом одарить Ирис презрительным взглядом.
— Ты точно нравишься ей, — улыбнулась та.
— Наверное, — качнул головой Джо и достал из холодильника с напитками банку апельсинового сока. Глянул на надпись и нехотя, но сделал несколько глотков.
— Так и не любишь апельсины, — улыбнулась Ирис.
Джо отставил бутылку и, чуть откинувшись назад, уперся поясницей в кухонную стойку, скрестил руки на груди и совершенно бесцеремонно уставился на сидящую напротив Ирис.
Она выглядела подавленной, но эта грусть была ей даже к лицу. В такие моменты маска снежной королевы спадала, приоткрывая нечто нежное, мягкое и хрупкое.
Ирис сидела на кресле, элегантно положив ногу на ногу и обхватив колено сцепленными в замок пальцами. Черные волосы прямыми густыми прядями лежали с одной стороны, спадая с плеча на грудь. На чудесную грудь, виднеющуюся из-под декольте бордового платья, которое на всю длину спереди было застегнуто замком.
Джо неожиданно для себя облизнул губы. Дыхание участилось, а Ирис как назло не отводила от него своих чарующих малахитовых глаз.
— Что такое? — дерзкая улыбка скользнула в ее взгляде.
— У меня к тебе какой-то нездоровый интерес.
— Может из-за долгого воздержания?
— Думаешь? — хмыкнул Джо и отвернулся, вновь отпив из бутылки.
— Ты пойдешь на кладбище?
Он поперхнулся.
Ирис торопливо вскочила помочь, но Джо прокашлялся, и все его сексуальное напряжение как рукой сняло.
— Зачем? — он стал закручивать крышку на бутылке, но перестарался и скрутил резьбу. — Им все равно. Малышка и не поняла, что такое жизнь, а Лора… Лора умерла. Худший исход из всех, — отложил в сторону крышку.
— Джо, а ты уверен, что это худший исход?
Ее тихий голос оглушил хуже взрыва.
Ярость разлилась в чистой лазури океана.
Ирис покачала головой, уточняя:
— Ты уверен, что это худший исход для нее?
Джо зло дернул мышцами на лице и с открытой бутылкой направился в свою комнату.
— Посмотри на меня, — со вздохом попросила Ирис, и он остановился. — Посмотри.
Обернулся, раздраженно уставившись на нее.
— После того как я потеряла Ланду, не прошло ни дня, чтобы я не страдала, не тосковала по ней. Эта боль внутри, — вцепилась она в платье на груди, сжав пальцы до побеления. — Она душит меня. Я не могу дышать, — еле смогла выговорить из-за слез, хлынувших из мгновенно потускневших зеленых глаз. — Я не справляюсь! А ведь я всегда была более черствой чем Лора. Ты уверен, что она справилась бы? Ты уверен, что смерть ее ребёнка не превратила бы ее… в тебя?
Джо оцепенел. Его тело будто одеревенело.
— Да, для тебя это худший исход! Но думал ли ты о ней? Может для неё так лучше?
Джо замотал головой, не желая даже предполагать такой вариант, а Ирис всхлипнула, смотря в его глаза, которые он отчаянно прятал от нее:
— Ну взгляни на меня, Джо! Вот так выглядит женщина, потерявшая своего ребёнка, — закричала она. — Вот так!
Лазурь тоскливых океанов наконец обратилась к ней.
Перед ним стояла все та же Ирис. Его близкая подруга, которую он знает вот уже семь лет. Которую уважает, которую считает частью своей семьи.
Они много времени проводили вместе до всего этого кошмара. Она часто приезжала к ним с Лорой, они собирались с ребятами.
Она всегда много смеялась!
Раньше…
Никогда не отчаивалась и не плакала!
Раньше…
И в глазах сияла искорка… А сейчас погасла.
Все та же Ирис… Но уже не та.
Картинка из сна всплыла в мыслях, и Джо еле вдохнул, справляясь с новой волной, нахлынувшей безнадежности.
— Лора всегда была очень доброй, милой и мягкой, — Ирис плакала, глядя на него. — Она была очень нежной и ранимой. Помнишь, как долго она переживала из-за смерти вашего пса?! В голос выла! А это ребенок, Джо! — и кажется речь уже шла не о Лоре. — Тебе больно из-за малышки да, но прости меня, тебе никогда не понять боль матери! Твое дитя! — слезы ручьями лились из ее глаз, а она словно сумасшедшая уставилась на свои пустые руки, в которых никого не было. — Человечек, что жил у тебя под сердцем. Создание, которое ты оберегала девять месяцев! Дочь… Которая больше никогда тебе не улыбнется! — Ирис в своем безумии охрипла, перейдя на болезненный крик. — Никто! Никто не спасет тебя от этой боли! И ты бы Лору не спас! Она была бы обречена на это! — ткнула Ирис в себя пальцами. — На это!!! — громко закричала, разрываясь от беспомощности и скорби. — Неужели ты и правда хотел бы видеть ее такой!? Что бы кто ни говорил, но той Лоры, которую мы все знали, которую все любили, даже если бы она выжила, той Лоры не стало бы в тот же миг, как не стало бы ее дитя! — Ирис шумно выдохнула, приложив ко лбу тыльную сторону ладони. Она отчаянно пыталась взять себя в руки:
— Я… Я даже завидую ей, — ее губы затряслись, — я завидую. — Зелёные глаза будто умоляли. — Я бы тоже хотела, как и она… Уйти вместе со своей малышкой.
И его самые худшие опасения подтвердились.
Бутылка выпала из ослабшей руки Джо, и сок вылился на его босые ноги.
— Пожалуйста помоги мне. Сама я не могу.
— Что… — его окутала безжалостная непроглядная тьма.
— Мне смелости не хватает.
— Не смей! — ужас стер все преграды и за несколько шагов Джо преодолел расстояние между ними. — Не смей просить меня о таком! — крепко обнял ее, сжав настолько сильно, насколько сумел.
— Я больше не могу, Джо, — цеплялась она за него дрожащими руками, то ли прижимая, то ли отталкивая. Ее лицо заливали слезы, ее тело трясло, она выглядела будто сумасшедшая. — Я так больше не могу!
