Давид сразу уходит в ванную. Мне хотелось другого. Чтобы обнял, прижал к себе. Презираю себя за эти мысли!
Вжимаюсь в простынь, и вдруг приходит мысль — сколько женщин прошло через эту постель?
Я для него лишь одна из многих и должна принять это.
Появляются слезы. Едкие, соленые.
Давид очень быстро возвращается. Слыша его приближение, натягиваю на себя одеяло.
— Теперь меня ждёт представление в стиле: «Ой, как какой же ты подонок»? — холодно интересуется Байратов, глядя на меня. — Что заставит меня еще раз напомнить, что ты сама пришла сюда.
— Нет никакого представления, — произношу глухо.
— Хорошо, я рад, потому что устал и не настроен на продолжение мелодрамы. Хочешь принять душ? — в голосе Байратова ни грамма сочувствия.
— Единственное, что я хочу, это уехать отсюда.
— Тебе прекрасно известно, что это невозможно. Но ты можешь уйти в свою комнату. Он еще не договорил, как резко вскакиваю с постели, начинаю натягивать на себя платье, комкаю в руках рваное белье.
Выскакиваю за дверь, даже не взглянув на Давида.
Радоваться должна, что отпустил меня, но вместо этого на душе ужасно паршиво.
Бегу по коридору, мне навстречу появляется Айше. Смотрит на меня встревоженно. Вид у меня, наверное, тот еще.
— С тобой всё в порядке? — спрашивает на ломаном русском.
— Оставь меня в покое!
— Идём, я отведу тебя в твою комнату.
— Я всех вас ненавижу!
— Для меня тут всего лишь работа. Поверь, мне не нравится, что произошло с тобой. Это ужасно… Но ведь ты сама пошла к нему…
Айше понимает, что произошло, и от этого мне становится ещё паршивее.
— Держись, девочка. Поверь, в жизни есть вещи куда более ужасные.
— Уж прости, мне сейчас не до твоих глубокомысленных изречений. Можешь оставить меня одну?
— Да, конечно, — поджимает губы Айше и уходит из комнаты.
Понимаю, что обидела ее, и что она вряд ли этого заслуживает. Она лишь хотела меня поддержать. Я же повела себя грубо. Это мне не свойственно. Но может быть дело в том, что меня больше нет? Меня прежней. Все растоптано.
Прежде всего мне необходимо смыть с себя все что произошло. Захожу в ванную, первым делом выбрасываю испорченное белье в мусорную корзину. Порванное платье — туда же. Затем долго стою под обжигающе горячими струями воды.
Перед глазами мелькают картины произошедшего. Давид. Его обнаженное тело, его руки, сжимающие меня в объятиях. Потом лицо Айше. Жалость, которая была написана на ее лице — еще унизительнее.
Не хочу быть слабой, не хочу быть жертвой, добычей, но стечение обстоятельств сделало меня именно такой.
Вымывшись, вытираю себя досуха, надеваю пижаму и падаю в постель. Усталость берет свое. Сжимаюсь в комок, накрываюсь с головой и проваливаюсь в сон моментально.
Но сон короткий. Я просыпаюсь, когда еще не рассвело. Сон больше не идет. У меня все болит, и внутри, и снаружи. Едкие слезы текут по щекам. Потом снова забываюсь на короткое время. После следующего пробуждения вскакиваю и бегу в ванную, меня тошнит. Потом снова принимаю душ.
Выхожу в полотенце и замираю — посреди моей комнаты стоит Байратов.
— Что ты здесь делаешь? — восклицаю нервно. Меня охватывает паника. Что ему нужно от меня? Не могу смотреть ему в глаза. Я ни в чем не виновата, и в то же время испариться, исчезнуть хочется.
— Зашел узнать как ты.
— Мне не нужна твоя забота!
— Это я вижу. Отлично, ты в порядке, раз способна психовать и огрызаться.
Сказав это, разворачивается и уходит, а я бросаюсь на постель, обхватываю колени. Зачем он проявляет заботу? Так только хуже! Я не должна чувствовать к нему ни грамма доброты, надежды или доверия. Он мой злейший враг!
Дверь в комнату снова открывается. Я уже готова к очередной стычке, но заходит Айше.
— Что тебе нужно? — спрашиваю грубо. Мне не свойственно такое поведение, самой неприятно быть стервой, но иначе не могу себя вести.
— Меня прислал ваш отец. Хочет, чтобы вы спустились в столовую, к завтраку. Я хотела сюда принести, но ему это не понравилось.
— Папа? Ты не врешь мне?
— Зачем мне врать? — пожимает плечами. — Так идешь? Я провожу вниз.
— Да, я сейчас… Дай пять минут, хорошо. Я быстро соберусь.
Настроение меняется, я снова живу надеждой, что все закончится, что меня заберут из этого кошмарного места, где я бесправная кукла. Где вынуждена отдаваться равнодушному мужчине. Которому я нужна лишь в качестве игрушки. Или мести.
— Папа! — не могу сдержать восклицание еще стоя на лестнице. Сбегаю вниз, обнимаю единственного родного мне человека.
— Ну что ты, Есения.
— Да уж, а нам где радушный прием, — фыркает Соня.
— Нашла чего ждать. Зачем мы ей теперь, — замечает Надежда.
Мачеха и сводная сестра тоже здесь, и я не могу сказать, что рада этому.
Наоборот, чувствую тревогу.
— Мы отойдем на пару минут, пока Есении не принесли завтрак.
— Это что еще за секретики? — недовольно хмурится Надежда.
— Тебе сложно подождать? — грубо осаживает ее отец.
— Да нет, ты чего психуешь, Артем? — кривится недовольно.
— Я же сказала, он не с той ноги встал. Забей на них, — отмахивается Соня. — Ой, милая девушка, а можно мне еще один круасан с шоколадом? Такая вкуснятина!
— Сейчас принесу, — говорит Айше.
Мы с папой выходим на балкон.
— Что происходит? Зачем они здесь?
— Приехали на вашу свадьбу с Давидом.
— Я думала… это все страшилки. Ты же не серьезно? — заглядываю отцу в глаза с надеждой, которая тает.
— Прости. Ничего нельзя уже сделать. Обещаю, я вытащу тебя, но позже.
— Когда? Сколько я должна буду играть роль? Это невыносимо! Можно свихнуться… Ты этого хочешь?
— Конечно же нет, Есения! Ты моя дочь и я хочу тебе только добра. Прости, я ничего не могу сделать. Даже если бы я пустил себе пулю в лоб, они уже не отступят.
— Не говори так. Только не это. Даже думать не смей!
— Я пытаюсь найти выход. Потерпи немного. И еще. Твоя мачеха и сестра не должны ничего знать. Они думают… у вас любовь.
— Что? — меня душит истерический смех.
Прости, дорогая. Им опасно знать правду. Да и не нужно.
Глава 9
Давид
Есении идеально удается заставить почувствовать себя настоящим подонком.
Задумчиво смотрю на пятно крови на постели. Хотя бы в этом ее отец не солгал. Она была невинной. Я стал ее первым мужчиной. Впрочем, что это вообще значит?
Девочка играет по правилам своего папочки. Хитрого, изворотливого лиса.
И все же на душе паршиво, как бы ни напоминал себе, что из себя представляет Артем Никольский.
В дверь стучат, мне почему-то приходит в голову мысль, что Есения вернулась.
Резко распахивать дверь, но вижу на пороге Ахмада.
Ничего не спрашивая, он проходит внутрь, пока пытаюсь справиться с яростью. Этот человек многое сделал для меня, но и в ответ много себе позволяет. Пока точка кипения не достигнута, но он упорно движется в этом направлении.
Первое, что делает Ахмад, это подходит в постели. Его рот растягивается в мерзкой улыбочке. В эту минуту ужасно хочу дать ему в рожу.
— Я в тебе не сомневался, сынок.
— Ты пришел похвалить меня за подвиг?
— Не язви, Давид. Я пришёл убедиться, что на этот раз наш общий враг не попытался обвести нас вокруг пальца. Итак, тебе досталась сладкая невинная девочка. Тебе понравилось? Теперь, как честный человек, ты тем более должен на ней жениться, — смеётся, довольный собственной шуткой.
— Я устал от подвигов. Если позволишь, я бы хотел остаться один.
— Ладно, отдыхай. Не буду сегодня к тебе лезть. Завтра предстоит насыщенный день.
Только ночь выходит бессонной. Меня раздирает желание найти Есению, узнать, как она себя чувствует.
