положении? Ты с ума сошла? Зачем тебе все эти… наряды и прически? Послушай, если тебе нужна помощь, ты только скажи…
Черт, черт! Я забыла, что не сказала Феде правду о беременности! Если я действительно хочу проучить Андрея, то придется молчать. Недолго. После новогодних праздников я во всем признаюсь…
– Долгая история. Мне нужен липовый жених, и я обратилась в агентство. Ничего особенного. – Мямлю, как нерадивая студентка.
– Ничего особенного? – в голубых, чистых, как Байкал, глазах Федора загораются искорки гнева. Он запускает пятерню в волнистую длинную челку и обреченно вздыхает. – А если он обидит тебя? Начнет домогаться или стебаться? Вот как он сыграет роль жениха, ты подумала? Он же ничего не знает о тебе…
– Я все расскажу ему, – парирую я. – Привычки, увлечения, особенности…
– Позволь помочь тебе деньгами, – Федор запускает ладонь в задний карман джинсов и достает портмоне. – Я все-таки больше тебя зарабатываю, могу себе позволить… поддержать подругу. – Пальцы парня дрожат, когда он протягивает мне несколько пятитысячных купюр.
– Нет, Горностай! Я не возьму. Тебе самому деньги нужны для папы и бабули… Ты хороший, Федька. Интересно, кому ты достанешься? – хлопаю его по плечу.
– Не знаю, Варька.
– А я знаю! Нужно быть слепцом, чтобы не видеть того, как ты нравишься Анжелике!
– Значит, я слепец, Варь. И ты тоже…
– Нет, я самая зоркая девушка на курсе. Пошли, Федька, нас девчонки заждались!
Фёдор
Как Варюха называла книгу, перевернувшую ее жизнь с ног на голову? «Как отшить парня за один день?» Бестселлер, говорите? Обязательно свяжусь с автором и предложу написать продолжение: «Как перестать быть идиотом?»
«Самая зоркая девушка на свете» отправила меня в кино с Ликой, до которой мне нет никакого дела. Скромная и симпатичная Анжелика отчего-то решила, что я подходящая партия для нее. А, может, ну ее… эту гребаную любовь? Варя не замечает меня. В упор не видит. Кажется, спроси ее, какие у меня глаза или волосы, она с трудом вспомнит, как я выгляжу?
– Какие ты любишь фильмы? – легонько коснувшись моего плеча, пропевает Лика. У нее красивый голос, высокий, поставленный, как у дикторов, но он почему-то не трогает меня… Не заставляет сердце биться чаще, а кровь стремительно бежать по венам. Не будоражит, не заводит, оставляет равнодушным и спящим. Мне хочется однажды понять, для чего же нужна безответная любовь? Что она есть? Поломка жизненного устройства, недоработка бытия, адская головоломка, созданная только лишь для страданий? Или великая задумка, призванная делать тебя лучше, тренировать сердце, готовить его для чего-то настоящего? Взаимного.
– Драмы, комедии, детективы. Выбирай кино на свой вкус, – не глядя на девушку, бормочу я. Что за платье выбрала Варька? И кто эта модель, для которой она так наряжается? Красится, делает маникюр, спускает накопления? – А ты не знаешь, для чего Варя меня позвала? Она же вроде хотела совета по поводу наряда, а сама…
– Да брось, Федь, – Лика снисходительно всплескивает руками и сразу же осекается, поправляя прическу. – Мы выбрали ей строгое, в меру нарядное платье. Девчонки, как обычно, преувеличили масштаб операции.
– Ничего себе, преувеличили. — Бросаю я. – Может, мне стоит покараулить поблизости, пока Варя будет разговаривать с этим…
– Степаном. Так зовут перспективную модель из крутого агентства.
Вот зачем она это сказала? Сжимаю челюсти так, что скрипят зубы. Стою, как дурак, в конце очереди, переживая за эту чокнутую. Купи, Федя попкорн и чипсы и расслабься за просмотром кино в компании красивой девушки! Не знаю, кто подкинул эту блестящую мысль в мою голову, может, богу стало меня жалко? Но я ей следую…
– Варя сама разберется. Что ты будешь есть? – непринужденно спрашиваю я. В самом то деле, может прекратить вести себя, как тряпка?
– Карамельный попкорн, – смущается Лика.
Я сижу как на иголках, натужно смеясь над глупыми шутками актеров комедии. Весьма неплохой судя по смеху, прокатывающемуся по залу. Не замечаю касаний Лики, неловких, осторожных, сделанных как бы невзначай. Блеска ее глаз в темноте, направленных прямо на меня, губ, которые она осторожно прикусывает… Я вообще ничего не замечаю, думая о Варькином свидании. Представляю, как этот Степан смотрит на нее, такую красивую и свежую, маленькую и хрупкую в строгом платье. И раздевает взглядом, лижет им ее тело – обласкивает волосы, лицо, шею, грудь, плечи, талию… Черт! Ты точно свихнулся, Горностай! Пора это все заканчивать, пока не поздно. Пора, вылечиться, наконец, от ее чар.
– Может, уйдем? – отыскиваю в темноте щеку Лики и касаюсь ее губами. Кожа под ними вспыхивает, как солома от спички. В темноте кинозала ее зеленые, как изумруды, глаза горят еще ярче. И дыхание, частое и поверхностное, как порхающий птенец, сбивается с ритма. У меня давно не было девушки… И в постели тоже (это секрет, никому не говорите).
– Не хочешь поужинать в кафе? – шепчет она, сжимая мою кисть.
– С удовольствием, – сжимаю ладошку Лики в ответ и сгорбившись, поднимаюсь с места.
Держась за руки, тихонько пробираемся к дверям. Когда мы выходим на свет, Лика щурится и краснеет под моим оценивающим, направленным на нее взглядом. Мимолетным. Мужским. А, может, ну ее… эту порядочность? Уверен, если я сейчас предложу Анжелике поехать ко мне, она согласится. Только что будет потом? Знакомство с родителями, свадьба?
– Подожди, Федька, мне Варька звонит, – Лика вздрагивает от громкой вибрации. – Да, Варенька… Господи, как же так? Вот…козел. Вы где…
Я уже ничего не слышу… Окружающие звуки заглушаются бьющимся в ушах пульсом.
– Где она? – рычу не своим голосом. – Что этот козел с ней сделал?
– Бежим, Федь. У Варьки истерика…
Варвара
Знаете, о чем я сейчас жалею? О том, что здесь нет Нюрки Васнецовой. Так и представляю ее вытянутую рожу при виде меня и Степана. Вот она останавливается, как вкопанная, бессильно опускает руки, а потом сразу же приосанивается (надо же держать марку), поправляет кудрявую копну и вытягивает пухлые губы трубочкой. Надевает на лицо маску опытной соблазнительницы и походкой от бедра шагает к нам. Хотя нет… не нужна здесь Нюрка. Потому что следующая картинка, молниеносно, как вспышка, всплывающая в мозгу, – сладенькая улыбочка Степана, в мгновение ока потерявшего ко мне интерес. Тьфу эту Нюрку! Она даже
