есть, Даня.
— На заднем дворе, — на лице Даниила проскальзывает тень улыбки, когда он смотрит на меня.
— Ну вообще! Круть, правда. Зря я ломалась, дружище. Если еще и моя личная комната будет в персиковых тонах — ты никогда в жизни не выгонишь меня из своего дома.
Комната не в персиковых тонах, а в благородных бежевых, но это не мешает восторгаться собственной комнатой, которая угодила привередливой мне. Касаюсь пальцами крепкой массивной мебели и недоумеваю, почему я никогда не соглашалась приезжать к нему в гости? Возможно я сейчас под действием гормонов, но здесь правда чудесно… Воздух особенный, вид из окна — закачаешься. Тихо, спокойно и даже слышно пение птиц.
Заваливаюсь на мягкий матрас, который прогибается под весом моего тела, и хочу ущипнуть себя за руку — неужели я правда согласилась на авантюру придуманную Даней? Бред какой-то, но пока мне нравится.
Прошло 7 месяцев.
— Ой, Диан, я тут такую коляску увидела — закачаешься! — восклицает Алина. — Муфточка, зонтик, дышащий чехол и подсветка для ребенка в ночное время! Хочешь, это будет подарком от нашей семьи на выписку новорожденного?
Никогда и подумать не могла, что буду слушать этот бред сумасшедших про прививки, прикорм, колики и массажи. А теперь чуть ли не с блокнотом записываю что и за чем идет, потому что оказалось — познать радость материнства это целая наука. И я конечно же ничерта в ней не смыслю.
Единственный и последний раз, когда я держала на руках настоящего ребенка, закончился тем, что младенец обкакался в моих руках, пусть даже и в подгузнике. Вонь была такой несносной, что казалось намертво осталась на моем красивом вечернем платье, которое я вскоре выбросила на помойку. Надеюсь, что Воронов не шутил, когда уверял меня в своих познаниях по мытью детских поп.
Алина умолкает и делает заказ — алкогольный коктейль Мохито. Виновато смотрит на меня и гладит по толстой отекшей руке.
— Прости, что соблазняю, но мне срочно нужно выпить — муж впервые за полгода остался с ребенком посидеть. Ну ты потом поймешь каково это, со временем, не сразу.
— Не думаю, — качаю головой. — Боюсь Даниил не будет выпускать ребенка из рук. У него уже грандиозные планы…
Алина машет рукой в мою сторону и закатывает глаза.
— Ха! Все они так говорят, милая, — смеется в ответ и поправляет прическу. — А потом домой не загонишь и ребенка не всучишь без скандала.
Я пожимаю плечами и смотрю на стрелки часов. У меня сегодня запланирована встреча с Андреем и до нее осталось ровно три часа, которые я могу посвятить бесполезной болтовне о детях и мужьях.
Общение с противоположным полом всегда давалось мне легче, чем с женщинами. Но Алина это исключение — это подруга со школьной скамьи, связь с которой я не могла прервать. Хотя бы потому, что она единственная кто меня терпит все эти годы. А я часто бываю совершенно несносной.
— Как у вас дела с Даней…? — спрашивает вкрадчивым голосом пытливая подруга.
— В каком смысле? — делаю вид, что не понимаю о чем она.
— Ну… каково это жить вместе, но как друзья? Вы по-прежнему потрахиваетесь?
Алина цепляется в меня мертвой хваткой и кажется не отпустит до тех пор, пока я не отвечу на интересующие ее вопросы.
— Какой секс? У меня угроза прерывания на протяжении всей беременности. Сейчас давление шпарит и до родов стоит запрет на сексуальную жизнь. А Даня… он приезжает поздно, уезжает рано и я целыми днями предоставлена самой себе.
Хотя попробуй, объясни это моему организму… Я сейчас похожа на запущенную атомную бомбу, которая может рвануть в любой момент. Да и кто меня захочет такую — толстую, отекшую, с огромным животом и заплывшим телом.
Официально — я бегемотиха. И я могу себя совершенно точно оправдать за то, что никогда не хотела иметь детей. Иногда мне хочется дать заднюю и найти суррогатную мать, которой пересадят в матку нашего ребенка и она спокойно доносит его и благополучно родит. Она, а не я. Потому что это мой страх номер один.
— Ну тебе понятно, что нельзя трахаться, а Данька поди не железный, — язвит Алина.
Хочется огреть ее чем-то тяжелым и закончить допрос, но я воспитываю в себе терпимость к людям, даже таким как подруга, поэтому растягиваю губы в улыбке и спокойно отвечаю.
— Мы с Даней условились, что никто ни с кем не спит, пока не родится ребенок и мне официально не разрешат вступить в интимную связь.
Наша условленность была обговорена еще тогда, когда меня в первый раз увезли на сохранение с кровотечением и ошарашили тем, что в ближайшие месяцы мне строжайше запрещено вести половую жизнь.
Учитывая то, что без секса я не могу продержаться и недели, для меня это было концом света. Я рыдала в одиночной больничной палате частной клиники, куда поместил меня Воронов и не могла смирится с тем, что теперь мое тело мне вовсе не принадлежит и не я диктую правила. Это как-то странно и непривычно. Раньше я эгоистично жила для себя, делала все, что заблагорассудится, а теперь от моих поступков зависит жизнь, которая развивается внутри меня.
Даня утешал, как мог, и чтобы мне не было обидно — он поклялся, что все эти месяцы тоже будет вести монашеский образ жизни.
Я отрываюсь от воспоминаний и делаю глоток теплого чая.
— Ну а Андрей-то чё? Тоже блюдет верность? — не отступает подруга.
— А вот тут не знаю, — равнодушно отвечаю я. — Но мы регулярно созваниваемся и встречаемся. Иногда мне кажется, что он ждет моих родов больше меня самой.
Андрей абсолютно адекватно воспринял известие о том, что я переезжаю жить к отцу своего ребенка. Понял и принял мое решение и поверил, что я делаю это исключительно ради дела. Мечта, а не мужчина. Взрослый, разумный, понимающий…
— Завидую я тебе, подруга… Столько мужиков отхватила. Не то, что мой Ванька, герой-любовник недоделанный.
Следом я выслушиваю очередной рассказ о муже Алины и начинаю периодически зевать от скуки.
Даниил.
В кабинет
