– Игнат, зачем ты звонишь? Что тебе нужно? Или ты вдруг прозрел? Хотя по твоему тону вряд ли, – подвожу итог.
– Нет, ничего не изменилось, Ксения. Я принял решение. У меня есть неоспоримые доказательства того, что Кира не моя дочь и что ты мне все это время лгала.
– Все твои доказательства и документы – это ложь. Обман. И я тебе это докажу.
– Я больше не склонен верить такой… таким лживым стервам, как ты, – каждое слово пропитано ядом, мне дурно становится даже не расстоянии.
– Игнат, за что ты так со мной? – обида сочится из каждого моего слова. – Я никогда, никогда тебе не врала, Игнат…
Жалко… мне так себя жалко в этот самый миг, что хочется забиться в истерике, разрыдаться и кричать… кричать о том, что меня оболгали, что я не та, которой меня для него изобразили. Но я не могла. Если я сейчас снова начну обвинять его мать, он бросит трубку и еще больше поверит в ту ложную информацию, которую ему предоставили.
– Хватит. Твои оправдания мне не нужны, я верю фактам. И точка.
– Тогда… что тебе от нас нужно, Игнат? Зачем звонишь? Что тебе нужно? Ты уже выгнал нас из дома. Заблокировал карточки. Что еще? Заберешь телефон? Машину? Забирай все. Мне от тебя ничего не нужно!
Все же истерику сдержать мне не удалось. И это становится понятным после того, как, проведя тыльной стороной ладони по щеке, я чувствую влагу.
– Ксения, не устраивай драму. Я понимаю, что тебе сложно принять тот факт, что твой обман вскрылся, и чем быстрее ты это признаешь, тем будет легче и для тебя, и для Киры.
Я молча слушаю его слова и не могу поверить в то, что это все происходит с нами. Не могу поверить в то, что слышу. Мне кажется, что это какой-то страшный, странный сон, параллельная реальность, да все, что угодно, только не реальность. Ну, не может этого происходит с нормальными людьми в наше время.
– Собственно, я зачем тебе звоню. Завтра жду тебя возле загса. Дорогу найдешь? Или за тобой водителя прислать? Ты, кстати, где сейчас?
– В гостинице, – зачем-то отчитываюсь перед ним, а потом жалею, что сказала.
– И на какую у тебя, интересно, хватило денег?
– А тебя это разве волнует? – иронизирую сквозь обиду.
– Волнует?! Хм, нет. Только еще раз доказывает то, что ты мне врала. На что ты могла снять номер?
– Боже! Игнат, какой же ты…
– Ну, какой? Жадный? Подлый? Говори, не стесняйся. Лучше буду таким, чем лошком-рогоносцем…
– Хватит. С меня хватит!… – нервно выкрикиваю и отключаюсь.
Тяжелый надрывный стон вырывается из самого нутра. Боже! Это сумасшествие какое-то! Разве за преданность, любовь, верность мужу я заслуживаю подобное отношение?
Ноги подгибаются и я, опустившись на пол, закрываю лицо ладонями. Немое рыдание рвет горло. Изматывает сердце. Эмоций так много, что они душат меня изнутри.
С каждой секундой становится все хуже и хуже. Я не могу даже пошевелиться, кажется, что мое тело онемело. Но это не самое страшное.
Самое страшное – это то, что я не чувствую лютой, настоящей ненависти к мужу, только боль от обиды, которую он причинил. И злость. Злюсь на себя за то, что допускаю себе быть такой слабой.
Внезапно снова звонит телефон. Очнувшись, затуманенным взглядом смотрю на экран. Муж.
Отбрасываю трубку, как будто в руки змею живую взяла. Морщусь от боли, сжимающей и без того истерзанное сердце.
– Ксюша, – звучит за спиной вкрадчивый голос матери.
Застыла. Не двигаюсь. Не хватало еще этой чертовой жалости с ее стороны. Не хочу, чтобы меня жалели. Может быть, потом. Но точно не сейчас.
Тыльной стороной ладони вытираю мокрые щеки и шею.
Опираясь ладонями в край кровати, поднимаюсь, поворачиваюсь к матери.
– Да, мам. Я уже все, – сдавленным от рыдания голосом отвечаю ей.
– Ксюша, ты плачешь? Это твой муженек тебя обидел? Что ему нужно было от тебя? Что он хотел?
Возмущения в голосе матери было столько, что у меня даже ни малейшего желания не возникло ей что-то рассказать.
– Мам, а где Кира? – перевожу тему.
Делаю вид, что заглядываю за ее спину.
– Она мультики смотрит. Я ей разрешила взять планшет. Ксюша, ты точно мне ничего рассказать не хочешь?
Перевожу на мать покрасневшие от слез глаза.
– Нет, мам. Не хочу, – твердо отвечаю родительнице.
Поспешно направляюсь к выходу из спальни, тесню в проеме мать.
– Мы собирались отвлечься, не так ли? Мультфильмы нашли?
Напираю на мать так, чтобы она вышла, и я смогла закрыть дверь. Я люблю маму и она мне всегда очень сильно помогала. В каких бы жизненных ситуациях я не оказывалась, она была на моей стороне, плечом к плечу помогала преодолеть трудности. Но…
В данной ситуации я чувствую от нее невыносимое давление. Все произошло так быстро. Обвинение Игната и его измена оказались очень неожиданными и разрушительными, что, кажется, вся Вселенная настроена против того, чтобы муж услышал правду. Ложь такая зыбкая под ногами, как чертово болото, которое вот-вот норовит утянуть тебя на дно и в этот самый момент хочется почувствовать рядом с собой крепкое плечо. Некую опору, но… в данный момент мама опорой не является. Она, как гибкий прут, обманчиво крепкий на вид, а на деле…
Настойчивая вибрация звонка и непрекращающийся звук входящего звонка отвлекают от мыслей и привлекают меня к телефону.
– Это он? Игнат? – вытягивает мать шею, чтобы заглянуть за плечо.
– Неважно. Пойдем, – перехватываю ее под локоть и, наконец-то, захлопнув за спиной дверь, подталкиваю ее к импровизированной гостиной.
Кирочка, подтянув под себя ножки, согнувшись над экраном планшета, молча смотрит мультфильмы. Подхожу к дочке. Сажусь рядышком. Обнимаю мою крошку. Сжимаю в объятиях, целую.
– Выбрала мультфильм? – задевая дыханием рыжие волосики, спрашиваю дочку.
– Давай… Про Принцессу-Русалочку? Хочу Русалочку. Ты помнишь, ты мне обещала купить Барби, когда мы вернемся домой?
Помню ли я?! Нет, конечно, у меня все из головы вылетело.
Все мои мысли, которые сейчас заполняют голову, только о том, что завтра мне предстоит встретиться с Игнатом в загсе. Я уверена, что муж будет настаивать на разводе. А что делать мне? Как поступить? Он не может надеяться на то, что я просто так соглашусь на развод. Я беременна. У нас есть маленькая дочь. Он лишил меня денег. Жилья.
Игнат не оставил мне выбора. Я буду бороться за свое будущее и за будущее наших детей…
– Черт! Черт! – срывается с губ.
Вскакиваю на ноги. Дочка и мама смотрят на меня удивленно.
– Ой, прости, прости… солнышко, – бью себя по губам. – Так говорить нельзя. Слышишь?
Метнувшись в спальню, хватаю телефон, пулей вылетаю к выходу.
– Мам, – останавливаюсь. – Так, послушай меня. Ничего не говори. И не отговаривай. Нужно срочно кое-что решить. Позанимайся с Кирой. Я ненадолго уеду. Мне нужно поговорить с Ленкой. Мне нужна ее помощь. Это жизненно важно.
– Ксюша. Тебе нельзя за руль. Ты в таком состоянии точно попадешь в аварию!
– Мама! – грубо пресекаю попытки матери меня отговорить. – Успокойся и не пугай Киру, – цежу сквозь зубы.
Дочка молча наблюдает за нами.
– Солнце, я до тети Лены доеду. Мне нужно с ней решить один вопрос. Побудь с бабушкой. Я скоро вернусь! Мама, без вопросов. Все потом расскажу. Ладно?!
Выхожу, не дожидаясь ответа. Мать провожает меня тяжелым взглядом. И мне бы прислушаться к ней, остановиться. Возможно, смогла бы предотвратить приближающуюся опасность. Но…
Расшатанные нервы и штормящие из крайности в крайность эмоции притупляют все чувства.
Я вижу цель и не вижу препятствий. И для меня целью была Ленка, моя подруга, с которой мы рука об руку, с самого первого дня, трудились на фирме мужа. Только я вышла замуж за него (получается, своего начальника), а Ленка, она так и осталась там работать дальше, подтянули ее и по карьерной лестнице. Стала трудиться там по профилю. Юристом. Младшим, конечно. Старших там и без нее хватало, но кто, как не она, в данный момент мне мог помочь?
