На пятиметровой кухоньке было чисто, но бедно и очень тесно.
— А что не так? — вновь набычился Макс.
Они с Ольгой постоянно «подкалывали» друг друга, иногда даже ссорились. Но, странное, дело, это не мешало их дружбе. Они быстро мирились, вновь чувствуя взаимную тягу. Находясь рядом, частенько сцеплялись, как кошка с собакой, а долго быть порознь не могли. Вот и сейчас Ольга, несмотря на невесёлые мысли по поводу Макса и его семейства, сидела за маленьким кухонным столом, по-бабьи подперев подбородок рукой, и с удовольствием смотрела, как Макс за обе щеки уплетает бутерброды, которые успел приготовить.
— Ешь давай, хватит на меня пялиться! — буркнул он.
— А, может, мне нравится пялиться! — засмеялась девушка.
И смех её был глубоким, грудным, манящим, а взгляд цепко охватывал ладную фигуру парня, его широкие плечи и буйную каштановую шевелюру. Словно уловив призыв в глубине её блестящих глаз, Макс перестал жевать и замер. Вновь он оказался под гипнозом этой непонятной девчонки.
— Предки твои когда придут? — хрипло спросила она.
— Вечером… — голос Макса слегка дрогнул от охватившего его возбуждения.
Между ними словно пробежал электрический разряд, и они, не сговариваясь, бросились в объятия друг друга. Эти двое безошибочно чувствовали, что необходимо каждому в данный момент, они были словно две половинки единого целого. И у них даже не хватило терпения дойти до комнаты Макса — немыслимым казалось терять драгоценные мгновения. Да и раздеваться целиком было слишком долго и мучительно. Макс овладел Ольгой прямо здесь же, на кухонном столе. Та гортанно вскрикивала при каждом его ритмичном движении, а у Макса вновь в голове разорвался светящийся шар. Всё произошло быстро, в считанные минуты.
— Опять мы с тобой… — прерывисто дыша, констатировал Макс. — Что это было?
Он поинтересовался у неё, словно у старшего товарища.
— Это называется страсть, мой милый мальчик… — по своему обыкновению съязвила Ольга. Она стала понемногу возвращаться с небес на землю. — И заметь, на этот раз мы обошлись без спиртного!
Макс неожиданно для себя притянул её голову и отыскал губами влажный рот. Он поцеловал девушку жадно, словно путник, истомившийся по живительному источнику, так что ей даже стало трудно дышать, и она замолотила кулачком по его спине.
— Олька… — отстранившись, нежно прошептал он ей на ухо. — Милая…
Она стала деловито приводить в порядок одежду.
— Только на людях будем вести себя, как и раньше, ладно? — не то спросила, не то потребовала Ольга. — Нечего Ленке знать… Да и другим не надо.
— Почему?! — с удивлением воскликнул он.
Его душа звенела от радости на одной из самых высоких нот.
— А ты хочешь, чтобы весь институт о нас судачил? — резонно заметила она. — Ни к чему это. Меньше знают — крепче спят.
— А я бы, например, хотел всем сообщить, что ты — моя девушка… — мечтательно проговорил Макс. — Ведь это так?
— Говорю тебе — не надо подкармливать людей лишней информацией! — отрезала Ольга, проигнорировав его последний вопрос.
При этих её словах глаза Макса потухли. К нему вновь вернулись привычные бравада и ирония с налётом цинизма.
— Ладно, подруга, давай я тебе выдам книгу… — насмешливо проговорил он. — Ты ведь за этим приехала, не забыла ещё?
— Только лишь за этим… — церемонно произнесла Ольга и положила руки на колени, как примерная институтка.
Быстро собравшись, ребята поспешили к машине. Макс подбросил Ольгу к её дому, где они и распрощались, едва кивнув друг другу, словно пара малознакомых людей.
Глава 7
Антон
— Не забудь, что завтра соревнования! — напутствовал Антона Саныч в конце очередной тренировки. — Ты пораньше приходи. Важно настроиться как следует, без спешки.
Забыть — да разве такое возможно? Они с Санычем вложили столько сил в подготовку к этой районной спартакиаде, что Антону уже снилось, как он легко и уверенно рассекает голубоватую воду бассейна, оставляя далеко позади своих соперников. И пусть это было мероприятием местного значения, в котором участвовали юные спортсмены — учащиеся разных школ, но всё-таки… Отстоять честь своей школы и подняться на высшую ступень пьедестала — ведь это так круто! Тут стоило постараться.
— Не волнуйтесь, я всё помню… — улыбнулся Антон. — И приду пораньше.
Он подхватил спортивную сумку и поспешил домой. Но ещё с улицы почуял неладное — отчётливо раздавались пьяные крики отца, щедро сдобренные нецензурной бранью. То и дело до ушей доносился грохот падающих предметов.
— Антон, куда ты запропастился, мать твою…? — голос папаши срывался на фальцет. — Любка, а ты где шляешься…?
Антон опрометью бросился на шум. «Что с девчонками?» — была его первая мысль. Вбежав, он застал такую картину — отец с всклокоченными волосами и налитыми кровью глазами, выкрикивая ругательства, носился по дому и крушил всё на своём пути, а Юля и Валя забились в угол и с ужасом наблюдали за происходящим. Никогда раньше, даже крепко напившись, отец не вёл себя подобным образом. Обычно он в одиночку тихо глушил водку и заливался пьяными слезами, но домашних при этом не беспокоил.
Антон бросился к нему, сделал небольшую подсечку, чтобы остановить «бег носорога», и тут же подхватил его, не давая упасть. Надо было как можно скорее прекратить этот отвратительный спектакль, губительный для детских глаз и душ.
— Вот как ты с отцом! — воскликнул папаша, оказавшись вдруг стиснутым крепкими руками сына.
Георгий скорее был удивлён, чем возмущён. Он ошалело озирался по сторонам и будто не понимал, где находится.
— Совсем допился! — не выдержав, закричал на него Антон. — Смотри, как девчонок перепугал!
— А чего они… — бессвязно забормотал Георгий. — И Любки нет… И тебя где-то носит… Все меня бросили…
— А тебе зрители нужны? — тряхнул его парень. — Ты и, правда, скоро останешься один. Сколько можно терпеть твои пьянки!
Антон поволок отца в его комнату, кое-как разул и уложил на кровать.
— Проспись, а там посмотрим, что с тобой делать…
Папаша приподнялся и попытался было что-то возразить, но рухнул обратно и тут же захрапел.
Антон с отвращением посмотрел на родителя. Он поймал себя на том, что в данную минуту испытывает к нему настоящую тёмную глухую ненависть, и ему стало страшно. Но тут парня пронзила мысль «Девчонки!», и он кинулся в комнату.
Юля и Валя, которые ещё никогда не видели такого, боялись выйти из угла. Юля всхлипывала, а Валя молчала, но её била крупная дрожь, и Антону это очень не понравилось.
— Испугались, зайчата? — ласково спросил он. — Не бойтесь, выходите…
— А он больше не будет? — с опаской спросила Юля, избегая слова «папа».
— Нет, конечно, — заверил её брат. — Он уже спит.
Девочки, наконец, шагнули на середину комнаты. Юля успокоилась и перестала всхлипывать, а Валя прижалась к Антону. Она по-прежнему молчала и дрожала.
— Пойдём, Валёк, я тебя уложу. Может, поспишь? — обеспокоенно предложил он.
Не проронив ни слова, Валя пошла за братом. Она послушно легла и уставилась в потолок. Девочка была очень бледна.
— Спи, малышка! — Антон её укрыл, но сам не решался уходить и присел рядом.
— Не нравится мне это, — шепнул он Юле, которая топталась тут же. — Что-то не то с нашей Валюхой. Ты побудь с ней. Если вдруг станет хуже — зови, а я пойду обед готовить.
Антон отправился на кухню, но скоро за ним прибежала Юля.
— Антон, Антон, Валя спит, но щёки у неё красные!
Антон, бросив дела, побежал в детскую. Валя разметалась на постели. Она спала, но что-то бормотала во сне и вся горела.
— Так, похоже, надо вызывать «скорую»! — принял решение Антон.
Медпомощь, слава богу, прибыла быстро. Валя открыла глаза и, увидев людей в медицинской форме, заплакала. Антон облегчённо вздохнул — наконец-то, она вышла из своей молчанки и отреагировала.
— У вашей девочки, похоже, сильное нервное потрясение, — констатировал врач. — Мы ей сделали успокоительный укол, но, вообще, лучше её забрать в больницу и понаблюдать за состоянием. Тем более что надо будет сделать ещё несколько уколов.
