нас высмеяли?!
Я покраснела, а может, позеленела — один черт! Как же они с отцом похожи! Она хотела сказать, и я услышала: «Ты не принадлежишь себе. Хватит нам перечить. Точка!»
Кожу на висках стянуло от тихого гнева. Губы едва разомкнулись, но получилось сказать достаточно четко, чтобы меня услышали:
— Хотите продать меня задорого, да? Решили, у вас получится?
Но встретив холодный и спокойный взгляд, поняла: да, у них получится, пусть мне и хотелось во всем ошибиться. От бессилия упрямо повторила в сотый раз:
— Я — Томилина!
— Это ненадолго, Марина, — уже спокойнее ответила мачеха, но ее вердикт все равно больно задел гордость. — И поверь, я не злорадствую, а жалею тебя, — сухо добавила она. — Пора идти дальше, девочка, а не жить воспоминаниями и кибер-миром. Все проходит и у всего есть свой срок, даже у горя! Я это знаю не понаслышке.
Пусть мы и не были с ней близки, но кое-что нас роднило. И это «кое-что», отразившееся в ее светло-карих глазах, не позволило мне уйти.
— Я не умею играть, Ольга Борисовна. Как бы вы меня ни нарядили, мое лицо все выдаст — уверена, что лицо жениха тоже покажет, как он рад свадьбе. Если он, конечно, не притворщик. Пожалуйста, дайте мне просто быть собой. А дальше… Думаю, вы с Павлом Юрьевичем получите преемника, которого хотите.
Я ожидала, что мачеха будет со мной спорить, но она, подумав, согласилась.
— Хорошо. Но с одним условием.
— С каким?
— Все-таки это твоя свадьба, Марина, — сказала женщина тяжело. — Очень прошу, подбери одежду в соответствии мероприятию. Сейчас сюда войдет портниха — удели ей час своего времени. Она подготовит этот гардероб тебе в подарок.
Спорить не имело смысла. Значит, уже все было решено до меня.
— Спасибо.
— И еще одно.
— Да.
— Ты пока не хочешь этого понимать, но я верю, что обязательно поймешь. Вот это все, — она обвела рукой стол с открытым кожаным боксом и заполненный одеждой кронштейн, — твое оружие защиты в этой жизни, а вовсе не игра. Наш мир Корнеевых жесток. Используй защиту правильно, не отказывайся, ты сильная девочка!
Когда я уже собралась выходить из кабинета после примерки и молчаливого общения с портнихой, она еще раз меня окликнула:
— Марина?
— Да? — я оглянулась.
— Запиши мой номер телефона. Ты всегда сможешь мне позвонить.
А вот этим удивила. Я не совсем поняла, что мачеха имеет в виду и нахмурилась.
— Всегда? Или…
— Всегда.
День субботы наступил для меня рано — как обычно, с пробежки в небольшом парке отца. Дальше, если бы это была другая суббота, я бы скорее всего уехала в офис «Ориентал-плюс» и «пилила» свой рабочий проект дальше — времени всегда не хватало. Но сегодня должна была состояться моя свадьба, и я сказала ребятам, что беру выходной, не объясняя причины.
Утром ко мне в комнату отец пришел сам. Спросил, как самочувствие и как настроение. Иногда у него появлялось такое желание — поговорить с дочерью по душам.
Очень мило — я оценила. Ответила, что все стабильно-ровно. Не беспокойтесь, сознание не потеряю и не сбегу, а все остальное значение не имеет. Он кивнул и ушел.
В моей жизни уже была одна свадьба — настоящая, а все остальное — договорной фарс. Ничего, переживу. Сердце не билось заполошно от радости, и не трепетало, как в прошлый раз. Просто событие, просто брак по расчету. Просто данность тому, что изменить нельзя.
Я вышла из душа и высушила волосы. Замерла перед зеркалом, глядя на себя — такую, какой никому не показывалась. Я уже и сама забыла, когда была собой.
Волосы у меня всегда были длинные, пушистые и волнистые. Русые, со светлыми прядками и длиной до талии, если кудряшки на концах расчесать. Сашка любил, когда я их распускала. На нашу с ним свадьбу денег не было — сколько тех денег у нищих студентов! Но помню, что сама заколола их на затылке, украсила белыми цветами и ощущала себя королевой. А вот свадебное платье было — белоснежное, и босоножки — легкие, как моя душа. Мама с отчимом купили — расщедрились, когда узнали, что съеду от них к мужу. И шумный вечер был в недорогом кафе с друзьями. И танцы. И брачная ночь — по-настоящему первая наша с Сашкой ночь, мы оба так решили.
Как же мы были счастливы в тот день! Я столько смеялась, и он тоже…
Сашка.
Я подошла к комоду и достала из сумочки фотографию, которую бережно хранила. Она запечатлела нас вдвоем у разлетающегося брызгами фонтана. Обычный июньский день, обычные студенты, уставшие от череды зачетов. Кажется, кто-то предложил, и мы всей группой рванули в парк. Кажется, ели мороженое и смотрели кино… На мне была короткая юбка, открывающая загорелые ноги, волосы подхватил ветер, и Сашка шептал, что я у него самая красивая…
Господи, как мало, оказывается, надо человеку для счастья.
Только бы рядом был тот, кого любишь.
И кто любит тебя.
Только бы был…
Я бережно вернула фотографию на место и закрыла лицо дрожащими руками.
***
Через полчаса, когда от слез не осталось следа, я вернулась к зеркалу и гладко зачесала волосы в низкий хвост. Пригладила их гелем, отчего они стали казаться темнее, и заколола все в строгий пучок. Припудрила лицо и ресницы, а вот макияж делать не стала. Надела бледно-желтое прямое платье, довольно симпатичное, и — черт с ними! — каблуки. Пусть Корнеев порадуется, все-таки эта свадьба — его праздник. И парфюмом воспользовалась любимым, но только потому, что хотелось придать себе уверенности и сил.
Прислуга Ольги Борисовны принесла ее кожаный бокс с драгоценностями в мою комнату. На этот раз не стала ни с кем спорить, выбрала и надела самые тяжелые сережки и колье — пусть те, кто захочет увидеть сколько стоит дочь Корнеева, оценят мою стоимость. Надеюсь, их поразит папина щедрость. А вот насчет того, что эта щедрость поразит жениха — очень сомневалась. Мне хватило секунды, чтобы заметить на хмуром лице незнакомца отчаяние и злость. И обо всем догадаться.
Тем лучше. Брачной ночи не будет. Вряд ли я воодушевлю на секс мужчину, которого заставили на мне жениться. И неважно, какие обстоятельства послужили тому причиной. Он был не рад и этого достаточно.
