мыть руки.
— Я слышала, на выборы зарегистрировался новый кандидат из Москвы, — продолжает пьяным голосом с издевкой. — Упс, к нам приехал ревизор.
Закрываю кран, вытираю руки полотенцем и поворачиваюсь к жене.
— А ты и рада, — констатирую.
Алина залпом допивает оставшийся в ее стакане коньяк. Меня всегда поражало, как она пьет крепкий алкоголь и даже не морщится.
— Что, Лёва, ситуация выходит из-под контроля, да?
Алина пьяно смеется и наливает в стакан новую порцию. Делает еще глоток, затем затягивается сигаретой. Мне настолько омерзительно смотреть на собственную жену, что, кажется, стошнит прямо здесь и сейчас.
— После выборов я с тобой разведусь, — произношу твёрдо и уверенно.
Издевку с лица Алины, как рукой снимает. Она вмиг становится серьезной. О, да. Это же ее самый большой страх — если я от нее уйду. Как Алина меня только не шантажировала семнадцать лет нашего брака: сначала своим отцом-прокурором, потом ребенком, потом тем, что что-то с собой сделает. Я не верил. Но когда первый раз подал на развод, она наглоталась таблеток. Еле откачали.
Вот и сейчас ее пьяные глаза начинают лихорадочно блестеть. Алина тушит сигарету, ставит на стол стакан с коньяком и поднимается на ноги. Последнее получается с трудом, учитывая, что она выпила полбутылки.
— Как ты вообще смеешь заикаться о разводе после того, как испортил мне всю жизнь?
— Ну, кто из нас кому жизнь испортил — это спорный вопрос. Я тебя на себе силой не женил.
— Я забеременела, и в этом была не только моя вина, но и твоя тоже!
— Я никогда не отказывался от своего сына и принимал в его воспитании намного больше участия, чем ты. Пока ты шлялась с подружками по ночным клубам и танцевала там на барных стойках, я читал ему сказки на ночь. Поэтому я решил скупить все ночные клубы в нашем городе: чтобы тебя в них больше не пускали.
Последняя фраза, конечно же, не правда. Покупал клубы я не из-за Алины. Но завладев всеми увеселительными заведениями в Печорске, я действительно отдал приказ не пускать в них мою жену ни днем, ни тем более ночью.
— Видишь, ты стал олигархом, благодаря мне, — взметает вверх указательный палец. — Если бы не я, ты так бы до сих пор и оставался никем. Разгружал бы вагоны. Это то будущее, которое тебя ждало без меня.
Этот пьяный бессмысленный разговор мне уже порядком надоел.
— Алина, я подам на развод сразу после выборов, — повторяю устало. — Все. С меня хватит.
Она медленно качает головой.
— Если я открою рот, — цедит, опираясь на стол. — То ты никогда не выиграешь эти выборы.
— И что же ты всем расскажешь? — выгибаю бровь. — Что ты алкоголичка? Это, конечно, ударит по моему рейтингу, но, думаю, не смертельно.
— Я найду, что про тебя рассказать, — зло скалится. — Я семнадцать лет твоя жена, я всё про тебя знаю, Лев. Всё-всё, — многозначительно говорит.
Отрываюсь от раковины и медленно направляюсь к жене. Не спеша, обхожу прямоугольный стол и подхожу к ней вплотную. Беру за плечи и хорошенько встряхиваю. Она вмиг трезвеет и таращится на меня испуганными глазами.
— Если ты откроешь рот, — цежу ей в лицо. — Я оставлю тебя без копейки. Можешь забыть о красивой жизни, которую ты так любишь. Больше не будет ни европейских курортов, ни яхт, ни эксклюзивного брендового шмотья. Придется выйти на работу. Только не забывай, что у тебя нет даже высшего образования, и работать в Печорске ты будешь на меня. В одном из ресторанов как раз была вакансия уборщицы. Пойдёшь мыть туалеты.
— Не дождёшься. У нас несовершеннолетний ребенок, и закон на моей стороне.
— Закон на стороне того, у кого больше денег. А теперь немедленно иди в свою комнату и приведи себя в порядок. На тебя тошно смотреть. Завтра мы вместе поедем в детский дом, где ты будешь играть и рисовать с детьми, улыбаясь всем камерам. И только попробуй сделать хоть что-то лишнее. Ты поняла меня?
— Да пошел ты, — зло выплевывает. — Я посажу тебя.
Давно я не слышал эту угрозу. Даже соскучился.
— Кажется, ты забыла, что твой папаша-прокурор давно гниет в могиле. Да и мне уже не двадцать лет, чтобы я велся на подобную угрозу. Шантажировать меня тюрьмой больше не выйдет. И шантажировать ребенком тоже не выйдет, у Арсения есть свои мозги. А если ты решишь снова наглотаться таблеток, то рецептурные психотропные в ванной на третьем этаже в белой тумбочке. Приятного аппетита.
Я отталкиваю от себя Алину и стремительно направляюсь на выход из кухни.
— Я НИКОГДА НЕ ДАМ ТЕБЕ РАЗВОД, — летит мне в спину истошный крик, а затем сменяется пьяным плачем.
Ирина
— Наши маркетинговые замеры и соцопросы показывают, что абсолютное большинство населения Печорска придерживается традиционных патриархальных взглядов: школа, институт, женитьба, дети. Основные интересы жителей города — семья и дом. Нам нужно выстраивать ваш имидж и образ, исходя из этих данных, — говорит мой политтехнолог Андрей Мельников.
Задумчиво тру висок и делаю глоток остывшего кофе. Команда пиарщиков и имиджмейкеров, которую мне подогнал Ярослав, действительно профессиональна. За считанные дни они провели замеры аудитории и получили много интересной информации. Правда, за несколько недель нахождения в Печорске я и сама поняла, что у местного населения вся жизнь крутится только вокруг семьи и детей.
Мы находимся в двухэтажном здании, которое я арендовала под свой штаб. Раньше это был какой-то офис, потом он закрылся. Здесь остались кабинеты, переговорные комнаты, мебель.
— У меня нет семьи и детей, — наконец, говорю, разводя руками. — Мне почти тридцать лет, я не замужем. Так что не понимаю, как можно выстроить мой имидж вокруг интересов жителей города.
— Наш соцопрос еще кое-что показал, — Мельников многозначительно на меня смотрит.
— Что?
— Шестьдесят процентов жителей города недовольны своей жизнью и думают, что она могла бы сложиться лучше. Особенно велик процент недовольных своей жизнью среди замужних женщин в возрасте 35-50 лет. Среди основных ошибок своей юности они называют ранний брак.
А вот это уже интересно.
— И что это значит? — спрашиваю, затаив дыхание.
— Что мы можем попробовать сыграть на вашем образе сильной и независимой женщины. Мы
