– Вот же зараза прилипчивая! – шиплю, когда, размечтавшись, по недосмотру тыкаю иголкой не в просверленное отверстие подшиваемой папки с документами, а себе в палец. – Изыди, дьявол, из моей головы! Работать мешаешь!
Но какое там.
Сулейман по жизни никого кроме себя не слушает, в чем уверена на все сто процентов, потому и мои мысли покидать не торопится.
Я же, как мазохистка, цепляюсь за новый «крючок», подкинутый его умной сестренкой: девушки… Именно девушки! Куда же без них.
И уже другая порция воспоминаний атакует, будто только этого и ждала.
Да, Султанов еще тот кобель, тут к бабке не ходи, все сразу ясно становится. И пусть «ноги» у такой уверенности растут из прошлого, не думаю, что Казанова мог измениться.
После знакомства и начала общения в ВК тогда, четыре с половиной года назад, Сулейман не стал мне добрым другом или приятелем в реале. Мы могли часами переписываться сообщениями в сети, подкалывать друг друга под фотками и обсуждать всякие глупости, но при встречах ни он, ни я не признавали знакомства и не подходили друг к другу, чтобы поздороваться или перекинуться парочкой стандартных фраз из разряда: «Как дела?» – «Всё супер!» – «Классно!» – «Классно!» – «Увидимся?» – «Непременно!».
Ладно, я – девочка, у меня априори в голове было забито, что мальчики делают шаги первыми, а вот что в голове было у него, не знаю. Может, стеснение, что звучит слишком фантастически, может, хитрая тактика по привлечению внимания, что сильно походит на правду. Но факт оставался фактом на протяжение полугода.
Максимум, что мне перепадало, это редкий, еле обозначенный кивок. Что-то, похожее на: «Эй, крошка, я тебя еще помню, цени».
Но на этом все.
И в то же время везде, где бы мы не сталкивались, я ощущала на себе его внимание, пристальный сверлящий взгляд, который пропадал в то же мгновение, как я оборачивалась и старалась его перехватить. И возвращался вновь, когда отворачивалась.
Да, это бесило.
Бесило ужасно.
Но еще больше задевало то, что я ведусь на подначку, как сопливая девчонка. И не могу не реагировать. Не могу выкинуть из головы этого поганца, как ни стараюсь. Сама выискиваю его взглядом, если прихожу в места, где он может быть, и замираю сусликом, стоит взглядам столкнуться.
Ни долгие уговоры самой себя одуматься и забыть нашу яркую первую встречу, ни то, что парнишка младше меня на пару лет, не помогало.
Тянуло словно магнитом.
Но сильнее вымораживало извечное присутствие в его окружении девушек. Брюнеток, блондинок, шатенок, рыжих. Разных, но непременно красивых и ухоженных. И его снисходительный флирт, и скупые знаки внимания в их сторону. Не с целью покорить и произвести впечатление, вот уж чего от него никогда не замечала, а как подарок авансом претендентке на место постель.
Тищенко с Черновым, к слову, от друга не отставали. Друзья не разлей вода, как же иначе. Вот и девушек они любили все без исключения. Много, часто и разных.
Но отношения всех троих к слабому полу даже со стороны разительно отличались. Если Султанов и Чернов вели себя надменно и даже нагло, не редко действиями показывая свое истинное лицо к «куклам», то Тищенко оставался этаким джентльменом. Обходительным, улыбчивым, культурным и щедрым.
Не забуду один случай, когда мы гуляли с Аленкой по городу, и вдруг ей позвонил Сашка, тот самый Тищенко, с которым она успела сдружиться и обменяться телефонами, когда меня уволок в закуток Султанов, и пригласил в боулинг, потому что ему вдруг стало скучно и захотелось компании.
Макарова же, недолго думая, тут же сослалась на меня и отсутствие финансов.
Тищенко ни секунды не раздумывал, велел хватать «храбрую подружку» в охапку и приезжать.
И… это был один из самых лучших вечеров. Организованный с бухты-барахты, он оказался легким, веселым и необычайно интересным. Я, кажется, так много и так счастливо никогда не смеялась. Не помню, как вышло, но в итоге Аленка, выпив пару коктейлей и высказав: «Фи! Мне мой маникюр дороже глупого катания шаров!», переключилась на какого-то паренька, строившего ей глазки из-за столика на соседней дорожке, и ушла общаться с ним к бару.
Мы же с Сашкой, настолько увлеклись болтовней, разговорами за жизнь и шуточным соперничеством в игре, постепенно переросшим в: «Смотри как надо!» или «Ой, а вот так лучше никогда не делай!», что этого почти не заметили.
Мы веселились на пару, пили пиво, хохмили, подначивали друг друга, играли и совершенно теряли счет времени. Но, самое главное, все оставалось в рамках чисто дружеских отношений, без подводных камней и прозрачных намеков. Легко, на позитиве, в радость.
И это подкупало, потому что среди парней у меня никогда не было друзей. Не получалось. Ни до него, да и после тоже.
Но, если рассказывать последовательно, то с того вечера мы с Сашкой стали не просто здороваться, весело пожимая друг другу руки, но и могли похохмить прилюдно или уйти в сторонку от других, чтобы поболтать. Ни о чем и обо всем, потому что было легко и не приходилось подбирать слова.
А однажды Тищенко вообще отмочил. Подошел ко мне и парню, с которым я вроде как собиралась крутить любовь и предупредил: «Смотри, пацан, вздумаешь Машуню обижать, я тебя найду и голову отверну! Уяснил?», а потом подмигнул мне хитро и пошел спокойно дальше, насвистывая какой-то заводной мотивчик.
С мальчиком тогда у нас не сложилось, о чем я несильно печалилась, а вот к Сашке проснулись какие-то теплые сестринские чувства. Не после этого конкретного случая, а как-то постепенно, незаметно, но навсегда.
Когда смотришь на человека и просто хочется улыбаться. Светло, широко, от души. Потому что он для тебя вот такой особенный.
Хороший. Без причины.
Потому что так решило сердце.
Рингтон мобильного заставляет вздрогнуть и вернуться в любимый кабинет к любимой работе.
– Слушаю? – произношу в трубку, не посмотрев на дисплей.
– Привет еще раз, труженица, – заговорщическим шепотом произносит Ионова, – ты домой-то собираешься или с ночевкой?
– Собираюсь, – отвечаю на автомате и тут же спешу проверить время на мониторе.
18.15 – показывают часы, и я моргаю.
Ничего себе зависла в прошлом.
– Да, Катюнь, собираюсь, – повторяю более уверенно. – А что?
– Ну-у-у, – тянет та загадочно, – тогда по дороге в магазин заскочи, тортик купи. Мы к тебе вечером в гости придем.
Вот это сюрприз!
– Э-э-э… в гости… мы… – повторяю самое главное, стараясь разведать информации побольше. – А точно «мы», а не «я»?
– Точно-точно, – хмыкает вредная подруга, – та что покупай самый вкусный торт и жди.
Короткие гудки ставят точку в разговоре.
***
– А вот и мы, – объявляет Ионова и поднимает руку, шевеля пальчиками. – Привет! Заждалась?
На подчеркнутых ярко-красной помадой губах играет хитрющая улыбка, а в глазах танцуют черти.
– Ну, привет, коль не шутишь. Проходите, – хмыкаю, шире открывая дверь.
Катюшка вплывает первая и тут же оборачивается к следующему за ней, как бычок на веревочке, молодому человеку. Высокому, тощему и немного смешному.
В отличие от расслабленной подружки незнакомец стоит, насупив брови и спрятав руки в карманы, что в сочетании с нацепленной на макушку торчком вязанной шапкой смотрится жутко нелепо.
– Машунь, знакомься! Это Петя, мой сосед. Петя, это Маша, моя коллега, – легко и непринужденно решает вопрос нашего с парнем знакомства Катюша и тут же хлопает в ладоши. – Так с этим выяснили, тогда следующее. Машунь, ты торт купила?
– Купила.
– Отлично. А чайник грела?
– Нет еще, сейчас поставлю, – взираю на командиршу.
– Вот и хорошо, что не грела. Петя будет чаевничать позже. У него пока дела, – озадачивает меня Ионова и оборачивается к флегматично взирающему на все происходящее молодому человеку. – Так, Чудаков! На Машуню даже не смотри, у тебя сегодня задача очаровывать не ее, а вот эту подружку, – хлопает ладошкой по входной двери. – Проверь, что тут за личина, и дуй в магазин, как договаривались.
