— Неинтересно, — произношу, как можно ровнее. — На пацана похожа, а я не по мужским задницам. Пожрать осталось чё? Сдохну с голоду.
Шарю взглядом по разгромленной гостинке в поиске коробок с пиццей. А у самого внутри кишки в узел заворачиваются. Пусть только попробует тронуть Коротышку. Пусть только посмотрит в её сторону. Отправлю назад, к стоматологу в кресло, вставлять вместо своих родных виниры.
— Не-а. Щас домработница прикатит срач убирать.
— Пора сваливать, а то Марья Захаровна пройдётся своим веником по нашим задницам вместо этого ковра… — усмехаюсь, припоминая тучную женщину, которая убирает дом Ледовских не первый год.
— Дело говоришь, — легко соглашается Клим.
Поднимается на ноги и двигается в прихожую. Надевает кожаную куртку и снимает с крючка ключи от машины. Подкидывает их перед собой, а затем швыряет в меня. Выбросив вперед руку, ловлю их.
— Хочешь погонять?
— Еще спрашиваешь.
Надеваю кроссовки и, набросив на голову капюшон от толстовки, прохожу мимо друга, не в состоянии скрыть довольную лыбу, что раздирает мой рот.
— Погнали, — киваю Айсу на выход из квартиры.
Друг пропускает меня вперёд и с громким хлопком закрывает дверь.
Я по трассе за рулем не ездил несколько месяцев и соскучился по этому ощущению до дрожи в руках. Аж пальцы покалывает, как хочу подержаться за руль, вжать педаль газа в пол и увидеть, как стрелка на спидометре зашкаливает за сто двадцать километров в час. Тем более машина у Клима что надо. Его отец не скупится на дорогие игрушки единственному наследнику.
После того как меня лишили прав на год за вождение в нетрезвом виде, на машине я гонял всего пару раз. И то, чтобы позлить мать и поиграть на её нервах, тачку брал тоже у неё. В основном гонял на байке, по закрытым гоночным трассам мотокросса. Чувакам, которым принадлежит местный мотоклуб и трэк за ним, по фигу на мои права категории В. Они вообще на многое готовы закрыть глаза, так как в свободное от безделья время я часто провожу у них мастер-классы, развлекая народ экстремальными и эпатажными трюками, иногда веду инструктаж новичкам и подрабатываю в гараже на ремонте.
Вопреки своему щедрому предложению, перед тачкой Клим обгоняет меня и, вырвав болтающиеся на указательном пальце ключи, прячет их обратно в карман.
Хмуро сверлю взглядом смазливую рожу этого придурка. Это чё за развод такой?
— Хватит губы дуть, лапушка, — усмехается Айс, постукивая пальцами по крыше сверкающего под мелкой моросью дождя “Порше Панамера” последней модели. — Короче, есть условия.
— Ну?
— Я тебе это на сутки, — гремит ключами в кармане куртки, — и полный бак залью. Спрашивать не буду, куда покатишь и что будешь делать. Можешь хоть в соседнюю область скататься, мне всё равно. Только…
— Только? — вопросительно приподнимаю брови.
Это реально какой-то развод. И что мне мешает сейчас развернуться и послать лучшего друга в задницу вместе с его навороченной тачкой и всеми четырьмя её хромированными дисками? Завалиться к Оксанке и, уткнувшись носом в подушку, пахнущую её тошнотворно сладкими духами, попытаться уснуть на её кровати.
Адреналин.
Я давно не испытывал этого выкручивающего вены чувства. А с брелоком от “порше” в моих руках и полной свободой действий легко смогу организовать себе новую дозу. Вылетев на встречку, например.
— Только мать твою навестим. Она все мозги моей проела. И теперь они клюют мой мозг в оба клюва.
— Всего-то? — усмехнувшись, обхожу машину и киваю Айсу, чтобы открывал двери. — Давай прокатимся.
Мать я не видел пару недель. Каждая встреча с ней похожа на хорошо спланированную промоакцию. Она посещает психолога, который, по её словам, помогает ей лучше понять и принять мою позицию.
Моя позиция заключается в том, что я не хочу её видеть. Как и не хочу видеть её нового мужика. Ни принять, ни порадоваться за них как-то не получается. Единственное, чего я хочу, — это разбить Сергею нос. Пока отцу в Германии собирают по кусочкам позвоночник и заново учат его ходить, говорить и даже просто поднимать руки, моя мать не нашла для себя лучшего успокоительного, кроме как трахаться в супружеской постели с его лучшим другом…
Ну а я теперь трахаю его дочь. Вот такой круговорот секса в природе.
Достаю из бардачка солнечные очки Клима и вешаю себе на нос. Планирую немного вздремнуть, пока он везёт нас до коттеджного поселка, где мы выросли. Мать не любит выезжать в город, так и живет там, среди сосен, ближе к природе.
— Не знаешь, что ей надо? — спрашиваю, решая подготовиться к очередной встрече с родительницей.
Скорее всего, опять начнёт лечить мне мозг. И рыдать. Ненавижу слёзы. Женское проявление слабости и манипуляции. Распознать, где настоящие, а где хорошо отыгранное актёрское мастерство, почти не реально.
— Понятия не имею.
— Окей. Разбуди, когда подъедем.
Откинув голову на сиденье и сложив руки на груди, прикрываю глаза. Сижу неподвижно несколько секунд, пока под закрытые веки не просачивается образ взлохмаченной Коротышки. Вспоминаю нашу первую встречу, как мастерски она вытащила из моего кошелька последние несколько тысяч, и усмехаюсь. Девка — огонь. А затем неожиданно для себя выпрямляюсь и, нащупав ремень безопасности, вставляю его в замок.
Поспать толком не удаётся, в голове роем кружат различные мысли. Пару раз пытаюсь набрать отца. Просто чтобы он ответил, у него для этого есть рядом специальные люди. Говорит он мало, коротко и невнятно. Но и этого сейчас не делает. Звонок проходит один раз, а все последующие перекидываются на голосовую почту.
Зато градом сыплются сообщения от Окс, на которые у меня нет никакого желания реагировать. Я с ней в настоящие отношения не играю. Она девка неглупая, явно понимает природу нашего союза, но удобно закрывает на это глаза. Присылает фотку из примерочной, где на её идеальной фигуре красуется новое красное бельё. Кружевное, прозрачное и развратное.
Присвистнув, приближаю фотографию, чувствуя в штанах явное шевеление.
Может, и загляну к ней сегодня на часок-другой. С меня не убудет.
— Чё там у тебя? — лениво интересуется Айс, держась за руль одной рукой. — Порнушка?
— Почти.
Я нежадный. Поворачиваю телефон экраном к другу.
— Хороша, — резюмирует, бросив на мобильник быстрый взгляд. — Познакомишь?
— Нет, это для личного пользования.
Ржём.
Машина плавно подкатывает к знакомым железным воротам, за которыми начинается ухоженная территория знакомого мне с детства дома, и смех как-то сам собой стихает. Застревает в горле тошнотворным комом. Ни проглотить, ни выблевать.
— С тобой сгонять? — напряжённо закидывает удочку Клим.
Чувствует вину, что притащил меня сюда. Раньше он не был замечен в тесном общении со своей матерью и в наши семейные дела нос особо не совал. Может, потому, что в Штатах был, или потому, что до прошлого года у меня в жизни всё было заебись.
Это уже потом всё как снежный ком со свистом полетело вниз с горы. Пока окончательно лавиной не накрыло. Где я до сих пор и сижу у подножья, заваленный толстым слоем снега, и не знаю, как вздохнуть и вырваться на поверхность. Хочется закрыть глаза и провалиться в бездну темноты, зная, что свет больше никогда не увидишь. Только что-то всё ещё удерживает меня от этого.
— Сиди. Я недолго. Возьму пару шмоток и вернусь.
Задерживаться дома не планирую, даже если мать устроит потом истерику, залив крокодильими слезами весь первый этаж.
Выбираюсь наружу, подтягивая плечи к ушам. Мерзко. Морось усилилась, порывы ветра швыряют в лицо холодные потоки воздуха. Климат средней полосы России тот ещё отстой.
Ключей у меня нет, звоню в домофон и бросаю хмурый взгляд в глазок мелкой камеры. Мать всегда смотрит, кто на порог пожаловал.
— Сынок… — робко выдыхает родительница, встречая на крыльце. — Живой.
Раскрывает руки для объятий, по привычке игнорирую этот жест, протискиваясь мимо.
— Если б я сдох, тебе позвонили бы первой. Не думала об этом? — говорю резко.
