никаких обязательств и не испытывали никаких ожиданий по отношению друг к другу. Им было хорошо и весело вместе – ничего больше. И это срабатывало: Грета постоянно путешествовала и, казалось, никогда не привяжется к кому-то надолго, а Джейсон очень много работал и никогда не хотел ничего постоянного.
Но сейчас ее бойфренд застрял за океаном, а ее мать только что умерла, и вся ее жизнь обернулась кошмаром.
Джейсон был здесь, а Люк нет. Они пошли навстречу друг другу, не сказав ни единого слова, но Грета помнит: в тумане горя, измождения и шока ей подумалось, что это совершенно неизбежно. В какой-то момент она могла сказать ему о Люке, а потом этот момент остался в прошлом, руки Джейсона обнимали ее, и с этим ничего нельзя было поделать.
Потом они лежали на ее кровати и смотрели на сияющие в темноте звезды. Джейсон уронил голову на подушку и разглядывал полку с детскими книжками. Затем взял одну из них, зачитанную, в мягкой обложке, и она положила руку ему на плечо.
– Что? – повернулся он к ней с ленивой улыбкой. – Боишься, что я обнаружу твой дневник? Держу пари, он называется «Все о Грете Фостер».
Ее глаза стали круглыми.
– А тебе хотелось бы этого?
– Да ладно, – поддразнил ее он. Он высветлил волосы по бокам, это делало его моложе, и то, что она видела его в своей детской кровати – с самоуверенной улыбкой и ямочками на щеках, вызывающими у нее дрожь, – заставило ее почувствовать, что время эластично и все ее подростковые фантазии неожиданно обернулись реальностью. Он пощекотал ее бедро, и она опять задрожала. В его голосе звучал смех, когда он прошептал ей на ухо: – Ты захотела выйти за меня замуж в тот день, когда грузовик подкатил к дому. Признайся!
Грета покачала головой:
– Ничего подобного.
– Признайся.
– Ну хорошо, – с улыбкой сказала она, сдаваясь, – если только чуть-чуть. Но потом я выросла.
Он снова положил голову на подушку и задумчиво посмотрел на звезды.
– А ты когда-нибудь думала, а что было бы…
– Что?
– …Если бы мы и в самом деле поженились?
Грета посмотрела на него, слишком удивленная, чтобы ответить.
– И остались бы здесь, – продолжил он.
– В Колумбусе? – возмутилась она. – Ни за что на свете.
Он улыбнулся:
– Не знаю. Иногда я вижу это: небольшой дом по соседству; дети, дотемна играющие в салки, как это делали мы; семейные застолья, барбекю и все такое.
Она знала, что он всего лишь прикалывается, что в эти выходные воздух как никогда пропитан ностальгией, но ей было неприятно слышать это. Джейсон – единственный знакомый Грете человек, который, как и она, стремился вырваться из этого места, из здешнего образа жизни. В старшей школе он с головой погрузился в учебу, что в конце концов привело его в Колумбийский университет, там он удвоил усилия и закончил курс лучшим учеником выпуска. Позже он стал первым черным финансовым директором в хедж-фонде, и, чтобы занять эту должность, ему пришлось работать вдвое больше коллег, всех этих самодовольных белых парней, чьи отцы являлись клиентами или играли в гольф с теми, кто были ими. Но для него это не просто работа, а Нью-Йорк – не просто место, где он жил. Это его мечты, которые он лелеял, сидя на крыльце маленького желтого дома, соседнего с тем, где они лежали сейчас в кровати. Он уехал и воплотил их в жизнь.
– Ты же никогда не покинешь Нью-Йорк, – сказала Грета, все еще пытаясь осмыслить его слова. – Верно?
Его карие глаза внимательно смотрели в ее глаза.
– Может, при определенных обстоятельствах и покину. А ты?
– Не знаю, – ответила она, не понимая, о чем, собственно, они говорят – о географии или о чем-то большем. В голове у нее все перепуталось. Внизу продолжались поминки, а наверху горели пластиковые звезды. Ей хотелось поцеловать его и в то же самое время убежать прочь. Хотелось заплакать и спастись бегством. Она не могла разобраться в своих чувствах. Ей это вообще почти никогда не удавалось.
– Нам, наверное, нужно вернуться к гостям, – наконец сказала она, он выглядел разочарованным, но все же приподнялся на локтях.
– Пожалуй, ты права, – кивнул он.
Они по одному спустились вниз, после того как разгладили рубашки, поправили прически и привели в порядок все, что привели в беспорядок. Только Грета вошла в кухню, как папа взмахом руки подозвал ее к себе. Он уже разговаривал с Джейсоном, который улыбнулся ей заговорщической улыбкой.
– Смотри, кто пришел, – сказал Конрад, хлопая Джейсона по плечу. Прошло всего несколько дней со смерти мамы, а он уже выглядел по-другому – бледный и седой, но Грета видела, что он прилагает усилия, чтобы играть роль, какую обычно играла Хелен, когда к ним приходили гости. – Так мило с твоей стороны, что ты приехал на похороны, сынок. Для нее это значило бы очень много.
– Я не мог не приехать, – серьезно кивнул Джейсон. – Она из тех людей, которые дороги мне.
– Ты все еще работаешь в банке? Знаю, вы двое вращаетесь в совершенно разных кругах, но все же иногда видитесь в Нью-Йорке?
– Нет, – сказал Джейсон в тот самый момент, как Грета сказала: – Иногда.
– Я недостаточно клевый парень, чтобы регулярно общаться с рок-звездой, – продолжил Джейсон – сплошное обаяние и ямочки на щеках. – Как я понимаю, на твоих концертах бывает мало людей в деловых костюмах.
Грета приподняла брови:
– Ты бы знал это наверняка, если бы пришел хоть на одно мое выступление.
– На них не достать билеты, – улыбнулся он.
– Тебе повезло – ты можешь получить их по знакомству.
Их взгляды скрестились, и Грета почти забыла, что рядом стоит папа, но тут он поднял бутылку с пивом.
– О, – вздохнул он, повернувшись к ней, – не так давно звонил Люк. Ему наконец удалось сесть на самолет, так что завтра утром он будет здесь.
Грета опустила глаза в пол, но чувствовала, что Джейсон смотрит на нее.
– Прекрасно, – очень тихо сказала она, а потом ее папа пошел помогать Эшеру с едой, и они снова остались наедине. Она приготовилась к любым его словам, но он всего лишь – с чрезмерно официальным видом – взял ее за руку.
– Мне действительно очень жаль твою маму, – сказал он, крепко сжав ее пальцы, а затем развернулся и пошел в соседнюю комнату, оставив ее на кухне одну.
Они разговаривали тогда в последний раз. Весь остаток дня он избегал ее, а к тому времени, как на следующее утро объявился Люк, уставший от
