Я всегда очень осторожно подбираю слова в «опасное» время потому что спусковым механизмом может стать всё что угодно. Любая мелочь.
В прошлый раз Рита разгромила детскую, потому что Ксюха, утешая её, брякнула: «— Всё будет хорошо, жизнь продолжается».
Любой намёк на то, что она ещё может быть счастлива, и гарантирован срыв.
За два года мы толком так и не поговорили о её трагедии. Я знаю всё в общих чертах, без подробностей. Потому что боюсь спросить, а она боится говорить об этом. Риту кроет таким ужасом, что она проваливается в какое-то пограничное состояние, не понимая, кто она, где, и чего от неё хотят.
Ёлка заканчивает хрустеть кормом и запрыгивает на подоконник, вытягивается, задевая лапами бутылку.
— Эй, аккуратней можно, это счастливая бутылка, она мне ещё пригодится.
Кошка переворачивается на спину, подставляя брюхо. Треплю её, моя умница, удивительно хорошо ведёт себя с франтом, хотя обычно она очень ревнивая. Может поцарапать или даже цапнуть.
— Что понравился тебе наш сосед? Мне тоже! — сгребаю тёплую тушку, тискаю.
В дверь звонят. Мы никого не ждём. Может Миша?
На пороге Света соседка из угловой квартиры. Мы познакомились, когда у меня не обнаружилось сахара, яиц и муки, а пирог франту печь я уже собралась. У нас в деревне это обычное дело чем-то выручить соседа, но в Москве, конечно, всё иначе. Но мне повезло, Света сама оказалась деревенской и согласилась меня выручить. Продукты в обмен на денежку, слава онлайн — технологиям. Это был самый быстрый поход за продуктами в моей жизни.
— Привет, Свет.
—Привет, Мира. Как дела? Всё нормально, ну и хорошо. Я к тебе с просьбой посиди ты с моими, пока я до консультации доеду, у меня внеплановый приём, спину что-то сильно тянет в последние дни. А Олега срочно вызвали на работу.
Неожиданно сзади с визгом налетают две девочки лет семи, громко здороваются, прыгают и спорят.
Света беременна, третьим ребёнком. И для меня уже одно это за гранью, но чтоб я присматривала за двумя детьми? Вообще, не смешно.
— Свет, да ты что? Что я с ними делать-то буду? Надолго?
-Минут сорок, я на такси туда и обратно. Опаздываю уже, мне их деть некуда и не пойти не могу, надо проверить как там мелкий, всё ли нормально. Девчонки будут себя хорошо вести, я с ними договорилась! Да, девочки? — строго смотрит на почти одинаковых дочерей, что бегают вокруг неё и не переставая спорят. Дружно кивают.
Это они-то будут себя хорошо вести?
Чуть наклоняюсь, шепчу, чтоб дети не слышали.
— Света, я не могу! У меня нет опыта общения с детьми! И игрушек нет никаких, даже книжек нет. Как ты можешь вот так оставлять детей с незнакомым человеком? Ты же мать! Может, ты кого-нибудь из родственников попросишь?
— Я вот тебя выручила, а не отправляла к родственникам за яйцами и мукой! И малину свою отдала, не пожалела! — отчитывает меня соседка.
Ну, как можно сравнивать малину и детей?
— Да, Свет, я вообще детей не люблю, я чайлдфри! — выдаю последний аргумент.
— Да, хоть папа римский! Я же их тебе не жить отдаю, а на час. Вот тут игрушки, и книжки и пластилин. С ним, кстати, осторожней, плохо отстирывается, — предупреждает Света и суёт мне в руки два детских рюкзака.
— Спасибо! Всё, девочки, я поехала. Я быстро туда и обратно. Тётю Миру не обижать. Вернусь, проверю.
Целует дочерей, помахав рукой, пузатая Света исчезает в лифте.
Маша и Даша забегают в квартиру, разуваются, обходят с инспекцией каждый уголок. Громко комментируя всё, что попадается им на глаза, но руками ничего не трогают.
Обнаружив на кухне Ёлку, наперебой восхищаются и просят меня сфоткать их с ней.
Это даже мило. Делаю серию фоток, скидываю их матери в мессенджер.
Весь час девчонки играют с Ёлкой, она на удивление гостеприимна и позволяет себя тискать.
Я общаюсь с чатовскими, заканчиваю текущие заказы.
И остаюсь жива к возвращению их матери.
— Ну, как вы себя вели? — спрашивает Света, поправляя девчонкам съехавшие резинки на хвостах.
— Хорошо! Честно!
— Мам, Ёлка, такая клёвая! Она породы хатико, давай себе такую же возьмём? — выпрашивают Даша и Маша, надевая сандалии.
— Хасико. — поправляю Дашу или Машу, они хоть и погодки, но очень похожи. — Как съездила? Что врач говорит?
— Да, нормально. Говорит, что рожу слонёнка, поэтому и спина так сильно болит. — устало улыбается Света. — Мира, спасибо тебе огромное, ты меня очень выручила.
— Пожалуйста, с ними не я, а Ёлка нянчилась.
— И ей спасибо. Ладно, мы пойдём ещё обед готовить. Ты заходи поболтать, чайку попьём. И вообще если, что обращайся.
Прощаюсь с шумным семейством. Хочется улыбаться, хотя я с детьми как-то не очень. Хорошие девчонки, я даже не устала от них.
На столе оживает телефон. Бабушка.
— Привет, ба.
— Здравствуй, Мира. Ты не забыла, какой завтра день? Ты же всегда приезжаешь в деревню, сама выбираешь торт. — выговаривает мне Нюра.
Завтра день рождения мамы, после её смерти, мы каждый год так делали. Покупали большой кремовый торт, как она любила, и чаёвничали весь день, смотрели фотографии, вспоминали.
— Я помню, какой день, ба. Но не приеду.
Видимо, я всё ещё на стадии отрицания. Хорошо бы пережить всё это немного и потом поговорить с Нюрой, но как получилось.
— Почему? — недовольно интересуется бабушка.
— Потому что, твоя дочь сама купит себе торт, если захочет. Но, лучше бы ей этого не делать, ведь беременным вредно много сладкого.
После моих слов Нюра долго молчит, а потом начинает плакать.
— Откуда ты знаешь? — горько всхлипывает в трубку.
Меня трясёт от страха и растерянности, потому что бабушка никогда не плачет — железная леди.
—Я видела её! Мы столкнулись в торговом центре, она была с новой дочерью и беременная! — выдаю, переходя на крик.
Мне так больно, я запрещала себе думать о ней, вспоминать, но сейчас будто плотину прорвало.
Реву, часто вздыхая и поскуливая.
— Мира, прости меня! Я не могла сказать тебе правду! Ты же так её любила, хвостиком по пятам за ней ходила, а она тебя бросила! Ради очередного мужика бросила! Она как чумная была, твердила, что влюбилась, счастлива и не хочет возвращаться в деревню и тебя забирать не хочет! Как такое скажешь ребёнку? — рыдает Нюра.
У меня волосы дыбом по всему телу. Так вот откуда были дорогие подарки на Новый год и на день рождения. Откупалась, значит.
— Она объявилась через три года, одумалась вроде, хотела тебя забрать. А мне что делать? Ты только успокоилась, смирилась, оживать начала. У тебя переходный возраст, первая влюблённость, проблемы с друзьями, такой тяжёлый год был. Мира, я просто испугалась. Вдруг она наиграется и снова пропадёт? — всхлипывает ба.
Я зажмуриваюсь, трясу головой. То есть у меня был шанс расти с матерью? Не мне судить бабушку. Непонятно как она вообще всё это пережила. Педагог, деревенская интеллигенция, вдова офицера. Её дочь должна была быть гордостью, а стала позором.
В деревне судачили, что мама связалась с женатым, нагуляла меня. А сейчас выясняется ещё и сбежала в Москву, бросив меня на бабушку.
— Прости меня! Мирослава?!
— Я очень люблю тебя, ба. Но мне тяжело сейчас, и нужно время, — шмыгаю носом, жалобно всхлипываю, вспомнив мать.
Сколько можно её оплакивать? Померла, так померла.
Глава 10.
Миша
После вчерашних игр с моей сексуальной соседкой я был на таком эмоциональном подъёме, и пока не передумал, позвонил Каю. И он был очень рад меня слышать, я даже растерялся.
Мы проболтали минут сорок, хотя спроси меня сейчас о чём, ни слова не вспомню. Но он взял с меня слово, что я завтра же появлюсь к нему в гости. Спросил, где я остановился и возмущался, почему не у него. Я даже опешил немного, а потом вспомнил, что в отличие от меня Кай вырос в России, и здесь в большинстве своём люди говорят то, что думают. Это тебе не Америка, с картонными улыбками, где тебе дружелюбно улыбаются все и каждый, но говорят вовсе не то, что имеют ввиду.
