отрывает рукав и достает ручку из кармана пиджака, быстро используя ткань и ручку, чтобы наложить жгут на рану. Очевидно, что мужчина делал это раньше, поскольку жгут мгновенно останавливает кровоток. Закончив, он натягивает рубашку обратно, несмотря на отсутствие рукава, и застегивает ее, а затем надевает пиджак.
Он встречается со мной взглядом, присаживаясь передо мной на корточки.
— Обними меня за шею.
Мои глаза расширяются.
— С-сэр?
Он закрывает глаза и делает долгий, прерывистый вдох, пугая меня.
— Я сказал, обними меня за шею.
В его голосе слышатся убийственные нотки.
Я тяжело сглатываю, не решаясь прикоснуться к этому грубому мужчине. Он настолько красив, что это пугает, особенно так близко.
Его горящие глаза находят мои, а челюсть сжимается. Напряженность в этих аквамариновых глубинах вызывает у меня странное ощущение в животе.
— Не заставляй меня повторяться.
Медленно обвиваю руками его шею, тепло его кожи обжигает меня, заставляя осознать, насколько я замерзла. Я дрожу, мое тело жаждет его тепла, а голова кружится. Он прав. Я потеряла много крови, и когда закрываю глаза, мое тело хочет отключиться.
Директор Бирн просовывает одну руку под мои колени, а другой обхватывает за спину, поднимая меня, словно я ничего не вешу.
— Останься со мной, Ева. Что бы ты ни делала, не закрывай глаза.
Мой желудок трепещет. Сильное давление мышц директора Бирна на мое тело, когда он прижимает меня к себе, опьяняет. Его тепло безопасно и успокаивает, хотя этот мужчина пугает меня до смерти. Он напряженный, задумчивый и устрашающий, но у меня такое чувство, что ему нравится, когда ученики его боятся.
— Куда Вы меня несете? — спрашиваю, нарушая тишину между нами.
Его челюсть сжимается и он продолжает смотреть вперед.
— Я не потерплю глупых вопросов.
Я прикусываю нижнюю губу, сосредотачиваясь на чем угодно, только не на великолепном лице моего нового директора. На таком близком расстоянии, это вроде как невозможно игнорировать. Он прекрасен, и то, как он несет меня — интимно и заставляет меня пылать изнутри. Не говоря уже о том, что от него божественно пахнет мускусом, сосной и еще чем-то, что я не могу точно определить. Мои бедра сжимаются вместе, когда желание к нему усиливается.
— Думаю, что смогу идти сама, сэр, — предлагаю я, чувствуя, как все мое тело нагревается от продолжительной близости с ним, жар между бедер нарастает, когда чувство осознания покалывает мою кожу.
Директор Бирн качает головой.
— Я повидал немало ножевых ранений, и если ты попытаешься пройтись, это причинит больше вреда, чем пользы, а ты потеряешь больше крови.
Я тяжело сглатываю, задаваясь вопросом, как часто в этой академии людей режут ножом.
— Значит, здесь часто подрезают студентов? — спрашиваю, желая, чтобы мой голос не звучал так испуганно и ничтожно.
Его челюсти сжимаются, и он кивает.
— Да.
Это все, что он говорит, вынося меня прямо из парадного входа холодной, величественной школы и одной рукой открывает пассажирскую дверцу большого внедорожника, прежде чем осторожно усадить меня на сиденье.
— Пристегнись.
Он захлопывает дверь, заставляя мое сердце колотиться о грудную клетку.
Я делаю, как он говорит, надеваю ремень и защелкиваю его на месте.
Директор Бирн, не глядя на меня, обходит машину, садится в водительское кресло и включает двигатель. Урчание двигателя — это все, что стоит между нами, когда он выезжает через кованые ворота.
Оак
Нередко я звоню родителям новых учеников в первое же утро, чтобы сообщить о происшествии, но не понимаю, почему должен это делать для Евы.
Я предупредил ее, чтобы она не открывала дверь, но она проигнорировала мое предупреждение. Проведя рукой по волосам, беру телефон со своего стола и набираю номер Джейми Кармайкла. Я сжимаю пластик так сильно, что удивляюсь, как он не трескается пополам.
Раздается гудок, и через несколько мгновений он отвечает.
— Алло.
Я бы узнал его голос где угодно.
— Мистер Кармайкл. — Я прочищаю горло. — Это директор Бирн из Академии Синдиката.
Он вздыхает. — О, ради Бога. Что она натворила на этот раз?
Я сжимаю свободный кулак, подавляя рычание, которое пытается вырваться на свободу. Ева совсем не похожа на других студентов — она невинна, учитывая, что является дочерью двух самых ужасных людей, которых я когда-либо встречал.
— Несколько девушек напали на Еву в ее комнате. В данный момент она находится в больнице, поскольку получила ножевое ранение левой ноги, перелом ребра и несколько поверхностных ушибов. — Я на мгновение замолкаю. — Я должен информировать вас обо всех инцидентах, которые происходят в кампусе.
Джейми Кармайкл щелкает языком.
— Отлично. Надеюсь, это заставит ее постоять за себя в будущем.
Постоять за себя?
Я сжимаю челюсть, так как знаю, что слова, которые хочу сказать, разозлят его.
Для девушки, которая настаивает на том, что не хочет иметь ничего общего с миром, в котором родилась, она неплохо справилась с тремя самыми жестокими девчонками в школе. Ева отбивалась, но они превосходили ее числом трое на одну. Не говоря уже о том, что зачинщицы ввязались в драку с ножом, склонив чашу весов в свою пользу.
Я не удивлен, что реакция ее отца такая бесчувственная. Оба супруга заслуживают того, чтобы гнить в аду.
— Действительно. Это был исключительно звонок вежливости, — выдавливаю я, изо всех сил пытаясь сдержать ярость, поднимающуюся на поверхность.
Он вздыхает. — Не сообщай мне в следующий раз, когда Ева будет ранена. — На несколько мгновений наступает тишина. — Я жду от тебя вестей только в том случае, если она будет мертва, и тогда я сам убью тебя.
Он бросает трубку, разжигая огонь, бушующий внутри меня.
Когда я планировал свою месть, она выглядела по-другому. Вместо желания мучить и причинять вред их дочери, я не могу не пожалеть ее. Я швыряю телефон и массирую виски.
Хватаю со стола пресс-папье и бросаю его через всю комнату. Он ударяется о стенку и разлетается на осколки. Все идет не так, как я планировал. Ева Кармайкл должна была быть похожа на своих эгоистичных родителей, и все же мне трудно увидеть в ней что-то иное, чем жертву их умышленного пренебрежения.
Я беру бутылку скотча со своего стола и наливаю себе стакан, наслаждаясь тем, как он обжигает мое горло. Для учителя необычно пить на рабочем месте, тем более что через час у меня занятия, но мне насрать.
Ева преследует меня с тех пор, как я увидел ее, по совершенно неправильным причинам. Она сильная и знает, чего хочет. Ее решимость стать ветеринаром очаровательно невинна и восхитительно храбра,
