Улыбается грустно и тоже слезу с щеки утирает.
– Как, чему, Нин?! Ты ведь всегда гордостью семьи была. Умная. Талантливая. Сначала скрипка твоя… На всех концертах ты соло играла, и я… я заслушивалась… да все тебя слушали, рты пооткрывав! Ты всегда была в центре внимания.
– Кристина… – выдохом, и я сестру за руку крепче сжимаю.
– Да. Нин. Всегда была ты… Отличница. Медалистка. Неприступная красавица, за которой все парни шеи сворачивали!
Улыбается, будто извиняясь.
– А я… я была твоей младшей сестрой. Ни рыба. Ни мясо. Ко мне даже пацаны подкатывали только для того, чтобы я их с тобой познакомила! Родители вечно достижениями твоими гордились на всех посиделках. У нас вся стена в гостиной в твоих грамотах! А я… я просто твоя непутевая сестра…
– Крис… – качаю головой и беру ее за вторую руку, сжимаю, – ты чего?
– Да ничего, Нин, – отмахивается, опять улыбаясь грустно, – для меня твоя жизнь – как маяк была.... Мол. Вот так должно быть. А потом у тебя Петр твой появился. Богатый. Обеспеченный. Взрослый… и я думала, что это все… ну не знаю. Мечта, что ли…
– Мечта, – повторяю с горечью, вытираю мокрую щеку.
Боль не уходит. Пустота заполняет нутро. Но эта пустота – она иная. Это, скорее, сожаление…
– Нечему завидовать, Крис. Скрипка у меня сломалась… Карьеры музыканта я не сделала, и знакомством с Петром на моем творчестве был поставлен жирный крест, – отвечаю с горечью, Кристина сильнее сжимает мою руку, а я вдруг в лицо ее смотрю красивое, со вздернутым задорным носиком, в глаза ее такие глубокие, полные чувств.
Зажигалочка оказалось совсем непростой. Сколько в ней сокрыто. Глубокого. Нежного.
– Видишь, завидовать-то, оказывается, и нечему… – ударяю сестру плечом, и она кривит пухлые губки.
– Ты прости меня, Нин, – выдает вдруг тихо.
– За что мне тебя прощать, дурочка моя?
– Не знаю… Все равно прости, – улыбается, подмигивает, становится привычной искоркой.
– Ты не смотри так, Крис, я не жалею. Ни о чем. Знаешь почему? – опять улыбаюсь грустно.
Качает головой, а я вдруг понимаю, что сестра у меня совсем взрослая. Когда только так вырасти успела?
– Почему? – приподнимает аккуратные брови и смотрит на меня с какой-то надеждой.
– Мои дети. Мои мальчики. Если бы все не сложилось так, как сложилось, их бы не было, а они… они смысл моей жизни, моя радость…
Сестра смотрит на меня, а затем вдруг обнимает, и я обнимаю в ответ, потому что больно, потому что она родной для меня человек, и сейчас на душе у меня такой раздрай…
Внезапно зажигалочка отстраняется от меня и подмигивает.
– Слушай, Нин, а пойдем с нами в клуб, а?! Он новый. Навороченный. Для элиты. Туда попасть нереально просто! Анриал! – вворачивает словечко из своего сленга. – Нам сегодня очень повезло, есть возможность потусить с мажорами…
Не понимаю поначалу смысла сказанных слов. Моргаю раз, другой.
– Что?!
– Да не таращься ты так. За мной девчонки сейчас заедут, хотим смотаться в классный клубешник, там все строго. Масса элитная. У Ритки там знакомый работает, так что все схвачено, нас пустят.
Смотрю в шкодливое лицо сестренки и окидываю ее внимательным взглядом.
– Боюсь, я вышла из этого возраста, Крис, и тебе не советую по всяким злачным местам шастать. Ночью. Тайком.
Качаю головой.
– Нехорошо это.
– Вот и отлично! Пойдешь со мной на правах великовозрастной! – хлопает в ладоши. – Давай, Нин, тебе надо развеяться, глядишь, и жизнь заиграет новыми красками.
Внезапно телефон сестры начинает вибрировать. Достает из сумочки и бросает взгляд на экран.
– Подъехали, – констатирует и отвечает уже в трубку: – Иду, дай мне пять минут.
Отключается, не дожидаясь ответа, а я смотрю, механизм побега из дома в ночи отлажен до идеала.
– Послушай, Кристина, я все же, может, и взрослая, только, знаешь, небезопасно молоденьким девочкам по клубам…
– Прекращай давай, со мной идешь, не обсуждается! – прерывает меня.
– Я не оставлю малышей, – поднимаю руки, пытаясь осадить излишне предприимчивую сестру.
– Давай одевайся! За малышей не беспокойся, родоки справятся, тебя же этой ночью здесь не должно было быть, вот, считай, и нет тебя тут! Нин, ты посмотри на себя! Тебе нужно расслабиться и допустить в собственную жизнь немного веселья…
Прикусываю губы и смотрю на Кристинку.
Когда я в последний раз позволила себе расслабиться?!
Когда сделала хоть что-то для себя?!
Силюсь вспомнить и понимаю, что ничего припомнить не могу.
– Нин, давай, я иду, ты со мной, ок?! – вскидывает бровь, уже готовая упорхнуть, а я… я понимаю, что совершаю какую-то сумасшедшую глупость, но киваю.
– Отлично! Бегом давай! – командует зажигалочка, и я возвращаюсь в комнату, надеваю платье, которым сегодня планировала соблазнять мужа.
Оно не короткое, длиной до колен, но все же, когда заглядываю на себя в зеркало, замечаю, что облегает тело, как вторая кожа. Кружева на груди манят и привлекают взгляд.
Прохожусь пальцами по длинным локонам, которые у меня уже завиваются в кудри на концах. Когда-то волосы были моей гордостью, но в последнее время я всегда их стягиваю на макушке, сейчас же они будто свободу получили.
Сестра заходит в комнату и смотрит на меня.
– Ну, ты все?!
– Да.
– А ты красотка, – присвистывает и подходит ко мне, роется в сумочке, достает несколько тюбиков. – Блеск для губ, тушь и вперед.
Забираю предложенное сестрой и наношу легкий макияж. Справляюсь минут за пять, но эффект какой-то феноменальный получается.
Мне кажется, что у меня взгляд изменился. Глаза горят иначе. Но я не придаю этому значения, забираю сумочку и цокаю на каблуках за Кристиной.
– Каблуки бы сняла, весь дом перебудишь! – бурчит под нос сестренка, а меня чуть на смех не разбирает.
Кусаю губы, чтобы не рассмеяться. Чувствую себя преступницей, крадущейся в ночи из родительского дома…
Глава 6
Мы выходим на улицу, за калитку родительского дома, где сестру уже поджидает красный седан. Ее подружки явно удивляются, когда замечают меня в виде прицепа, но все быстро сглаживается.
– Давай, Нин, запрыгивай! Ну-ка, народ, потеснитесь!
Умещаюсь на заднем сиденье. Кристина знакомит меня со своими подружками, я улыбаюсь в ответ, но все проходит мимо меня, я даже имен их не запоминаю.
Внутри полное непонимание происходящего. Я будто в шоке. Хотя… Почему будто… Муж привел в дом беременную любовницу, в дом, где растут наши дети, притащил в нашу супружескую постель, обесценив все, что между нами было.
Больно. Обидно до слез… Удар, сшибающий с ног. И вот под адреналином я еду в клуб. Сомнения опутывают, и я уже близка к тому, чтобы попросить меня высадить из машины.
– Чего нос повесила? – пихает локтем в бок сестра, и я смотрю в ее глаза. – Нет-нет, прекрати! Даже не думай давать заднюю!
Читает меня как открытую книгу.
– Пойдёшь домой и будешь плакать, пока глаза не вытекут? Убиваться?! Не позволю! Весельем депрессию убивают. Вот, например, я. Как бы мне хреново ни было, я улыбаюсь!
– И помогает? – приподнимаю бровь, всматриваясь в задорное лицо сестренки.
– Конечно, ты же меня зажигалочкой называешь… – отвечает многозначительно, давая понять, что легкая на подъем Крис вовсе не так проста, как кажется.
– Я не дам тебе раскиснуть, Нин. Не сегодня. Если ты вернешься домой, то утопишь себя в страданиях и рыданиях, ничего хорошего не будет, доведешь себя, а теряет твой олух и кобелина, ты себя давно в зеркале видела?!
– Минут пятнадцать назад, – не могу не улыбнуться…
Сестра начинает шебаршить в сумке и вытаскивает пудреницу, раскрывает и сует мне под нос:
– На, вот, еще посмотри! Глаза открой свои и зацени красотку, которая оттуда на тебя смотрит! Все модели нервно в сторонке курят!
