серьезнее, чем предполагалось. В скором времени ее ждет курс химиотерапии.
А вот мама Гели не спешит возвращаться, даже несмотря на это. Сейчас она живет в Тайланде. У нее там новая любовь, которая ехать сюда отказывается. Я слушала его и бессовестно отмечала про себя то, что возможно, в скором времени Ангелина снова поселится у него. Я ругала себя за то, что от этих мыслей у меня на душе становилось тепло. Кому-то горе, а кому-то счастье. Я поняла, что ему нужно было выговориться. Все-таки диагноз матери выбил его из колеи. Так что сейчас я выступала в роли жилетки. И от этого тоже мне было теплее. Мне хотелось его слушать.
— Леш. А сколько тебе лет?
— Тридцать девять.
— Скажи, а тебе никогда не хотелось семью — спросила я. Леша молчал, а мне стало не ловко. — Извини. Я сую нос не в свое дело!
— Не извиняйся. Вполне резонный вопрос. Мне давно не двадцать. Пора уже ребёнка в институт отправлять, а я все бобылем хожу, — улыбнулся он. — Ты знаешь, до тридцати я об этом не думал. Мне казалось, что у меня полно времени. Жизнь холостяка меня вполне устраивала. Вот только в один день я проснулся и понял, что мне дано не тридцать, а почти сорок. А я так и не встретил подходящей женщины. У меня было не мало женщин, только последние отношения затянулись на несколько лет, а так все связи были кратковременными. Но ни в одной из девушек я не видел мать своих детей. А сделать подарок своей маме, как это сделала моя сестра, я бы не решился. — он пожимает плечами. — А ты почему одна?
— Я в разводе…
— Давно?
— Два года, — молчу. Говорить о том, что мне изменили, как-то унизительно. Наше совместное молчание затягивается.
— Ладно. Мне, наверное, пора.
— Да. Поздно уже, — соглашаюсь с ним я.
Он ушел. Я закрыла за ним дверь и пошла в душ.
Не успела выйти из ванной, в дверь позвонили.
На пороге стоял он. Зашел и закрыл за собой дверь. Ни сказав ни слова, притянул меня к себе, наклонился и поцеловал. Так же молча мы переместились в мою спальню…
Варю кофе. Леша подошёл и обнял меня со спины.
— Может, приготовить что-то посерьезнее? Могу разогреть что-нибудь. В холодильнике полно еды.
— Нет. Я с утра только кофе, — говорит он и целует меня в шею.
Какое утро? Двенадцатый час. Мы засиделись вчера до часу ночи, а потом ни спали еще не меньше двух часов. Я и подумать не могла, что может быть так. Возможно, я просто была пьяна… Не может же быть так хорошо на самом деле? Никогда ничего подобного не испытывала. А может быть, просто я забыла эти ощущения? Нет, не забыла. Не было со мной раньше ничего подобного. Близость с мужем была совершенно другой. Я хотела ее только когда надеялась на очередную беременность, а так все сводилось к тому, что это просто моя обязанность. Все же я была его женой, а супружеский долг никто не отменял.
Боже, как же это приятно… Каждое его прикосновение отзывается во мне волной взбунтовавшихся мурашек.
Ужас! Да я как школьница на него реагирую. Он замечает это и проводит руками по моим предплечьям. Снова целует меня за ухом и тянет пояс халата, узел развязывается.
— Ир. Может, ну его, этот кофе, — шепчет он и разворачивает меня к себе, одновременно отключая газовую конфорку.
* * *
Никогда еще суббота не была у меня такой приятной. За исключением того, что Геля раскрашивала мою жизнь в последнее время. Обычно этот день означал лишь то, что наступил период, который я проведу в одиночестве. Ни каждую неделю, конечно. Иногда я выбиралась до подруг.
Жанна, моя несменная подружка, последние восемь лет, не редко приглашала меня к себе. Мы познакомились с ней в больнице. Обе лежали на сохранении. Вот только ее Ярика, сохранить удалось, а моего малыша нет. А Алинку я так и вовсе перевезла сюда. Ее сынишке требуется лечение. Я нашла им хорошего специалиста. Как нельзя кстати пришлась пустующая квартира брата. Поэтому и у них я бываю не редко.
Пашка с семьёй переехал на Кипр. Пока на год, но по разговорам уже ясно, что они, скорее всего, не вернутся. У Веры и Паши двое детей, мальчик и девочка. Они уже взрослые. А недавно выяснилось, что они снова ждут ребенка. Моей невестке сорок, брату сорок семь. Вера поделилась со мной, что эта беременность была незапланированной и прилично подпортила их планы. Она явно была расстроена. Но рожать все равно будет. Не может она взять грех на душу.
Ее слова хлесткой пощечиной ударили меня. Много лет прошло. Это только моя трагедия. Вера сказала это совершенно без задней мысли. А меня будто бы кипятком окатило. По ходу разговора она догадалась, что ее слова задели меня. Но мы обе постарались сделать вид, что все нормально, и перевели тему.
А ведь она единственная пыталась меня вразумить. Она даже пошла на конфликт с Пашей, который предпочел остаться в стороне и в ту ситуацию решил не вмешиваться. Родители были настроены решительно. Уже на следующий день я была в больнице. Но до этого момента Вера успела приехать к нам и попыталась поговорить с мамой и папой.
Мама вообще не видела никакой катастрофы. В том, что вероятность выносить и родить ребенка в будущем в моем случае будет сведена к минимуму.
— Ничего подобного! Я знаю не мало женщин, которые делали по два, по три и даже по пять абортов, и при этом умудрялись еще родить кто одного, а кто и двух. — это говорила образованная женщина, моя мама. — Да и вообще, может он ей и не нужен вовсе! Ни сейчас, ни потом. Она ребенок еще инфантильный. На меня повесить не получится. Я не собираюсь с подгузниками возиться. Мне одного ребенка было достаточно. Я только жить начала, нечего меня бабкой делать!
Не знаю, почему, жить мама начала только в тот момент. Чем она занималась до этого? Но единственный ребенок напрочь отбил у нее желание иметь еще детей. А отец хотел. Но у нее на это был железный аргумент: У тебя уже есть сын, ему ума дать не можешь. И дочку я тебе родила. Что тебе еще нужно? Я не собираюсь погрязать в слюнях и соплях еще на три года. Я для этого,
