Только с соседом порой общаемся, хороший мужик. А с такими, как твоя Катерина, иметь ничего не хочу. Желчная, злая, во всё свой нос сует. Потому…
Кухонная дверь отворилась и на пороге воссияла та самая Катерина, которая, не вытерпела и побежала хоть немного подслушать, чем же таким хмырь с разведёнкой занимаются да ещё при ребёнке. Небось, с виду городская, приличная, а по факту блудница последняя. И услышала про себя слова нелицеприятные, вынести уже не смогла. Ладно, когда ещё нос ото всех воротил, а теперь её грязью поливает.
— Хозяюшка, — запела Катерина. — Сахарку не займёшь? А то весь вышел.
И смотрит Катерина, как сидят за столом хмырь с разведёнкой и просто чай с баранками пьют, а не то, что она себе там придумала. А ребёнка рядом нет. Голову в комнату скосила, не видно мальчишки, тихо сидит, может, и уснул вовсе, пока эти двое тут милуются.
— Да, конечно, — поднялась Маша с места, а в руках Катерины и сахарница образовалась. Она ж не дурёха какая просто так ходить, надо же оправдаться. Вот по делу зашла.
Отсыпала Маша сахара той и отдала.
— Чаёвничаете, значит, — не спешит Катерина уходить. — Понятно. Видать, скоро на двух свадьбах гулять будем.
В руке Дмитрия что-то хрустнуло, и на стол посыпались куски баранки, пока он сам смотрел на хозяйский огород.
— Да не говори ерунды, — отмахнулась Маша. — Неужели по-соседски нельзя чаю попить?
— Так со мной он чего-то чаи не распивает или вот с Любкой Гороховой. К тебе наведался.
Наглость Катерины зашкаливала, но Маша была из другого теста, не как Светка, потому ответила.
— Помочь мне решил с печкой. У тебя же вот Арсений есть, он и помогает.
— Я про то и говорю, — с ухмылкой кивнула Катерина. — По всем вопросам.
— Помянешь чёрта — вот и он, — хмыкнул Дмитрий. — Вот же дал Бог бабе язык, — шумно поднялся из-за стола. — Ну чего ты ходишь? — подошёл ближе к Катерине. — Частная это территория, никто не звал, не приглашал.
— Ишь, раскомандовался, — упёрла свободную руку в бок. — Ни к тебе пришла, к подруге.
Маша округлила глаза, пытаясь припомнить момент, когда они перешли в разряд подруг.
— Да с такими подругами и врагов не надо, — ответил ей на это. — Ладно, — обратился к Маше, — показал, что с печкой, дальше сама. Пойду я свои дела делать.
Подвинул несносную бабу в дверях и вышел, а Катерина никак не угомонится.
— Наглый какой. Высказывать мне тут будет куда ходить, а куда не ходить. Сам на птичьих правах. Не в своём доме живёшь вообще, — крикнула вдогонку, и поняли Дмитрий и Маша, что подслушивала соседка под дверью до поры до времени. — Неясно ещё, чего из города укатил. Может, человека убил или от армии бегаешь.
Дмитрий взял тачку и домой её повёз. Вот же бывают люди, как заноза в заднице у любого. И чего им спокойно не живётся? В чужой монастырь со своим уставом так просто входят, будто реально командиры. С такими сразу надо рамки обрисовывать, или себе дороже.
— Ну и чего ты с ним возишься? — спросила Катерина у Маши. — Мутный он.
— Нормальный, — не согласилась Маша. — Сразу помог.
— Это потому, что ему от тебя что-то надо, — сузила глаза. — Понимаешь, о чём толкую?
— Скажешь тоже, — смутилась Маша.
— Деньги у тебя есть, вот он и крутится.
— Да какие деньги? — пожала плечами Маша. — Мы потому сюда с Антошкой и приехали, что ничего у нас нет.
Хотела Катерина про бумажки напомнить, что летали, да не стала. Вдруг эта сейчас кинется считать и пятёрку не найдет.
— Спасибо за сахар, — сказала и сбежала.
Созвонилась Маша со Светкой, попросила её бассейн присмотреть Антошке, если получится.
— А я тебя деньги потом отдам, — пообещала.
— Да я гляну, ладно. Только не знаю, в эти выходные, может, не смогу приехать. Ты там потерпи.
Конечно, Маша настаивать не стала. Как выйдет.
Вышли на улицу. Так хорошо, солнышко припекает, лето в самом разгаре. Кругом трава бушует, всё в бурьяне. Отправилась в огород, а там чудо. Малина. Спелая, ароматная. Растёт себе, пить есть не просит. Обрадовалась Маша. Вытащила из дома бидончик, Антошку рядом посадила с тарелкой. Сидит мальчишка, малину ест, от солнца щуриться, пока мать ягоду собирает и ему сыплет.
Рассказывает истории разные, и не знает, что снова у неё в доме гости.
Тихо-тихо отворилась калитка, неслышно человек ступает, поднимается по крыльцу и удивляется, что дверь открыта. На столе еда, кажется, дом нынче жилой!
— Есть кто? — спрашивает, но тишина гостю ответом, а в окошке женщина спиной какая-то видна в огороде.
Проскальзывает в комнату-темнушку человек, что шкаф с секретом хранит. Тут же, тут должен пакет быть. Шасть туда-сюда. Никак забылось, куда прятал?
— Погоди, я сейчас, — звучит голос уже на кухне, и застывает в страхе гость. Таится за дверцей шкафа, ждёт, когда свет включат.
— Иду уже, — кричит Маша сыну, выбираясь из дома с кружкой воды.
Снова пытается гость пропажу найти, только нет её. Никак нынешние хозяева увели, и кто такие? Выскочил из дома, уходить надо, как бы ненароком не застигли.
Глава 12
Вечером, когда Антошка уже уснул, Маша отправилась в небольшой закут, отгороженный от кухни шторкой, где у бабы Шуры стояла посуда и банки с крупой, этакий вместительный шкафчик, и достала оттуда жестяную банку из-под чая. Именно сюда она спрятала оставшиеся деньги и серьги, и принялась пересчитывать. Но сколько бы не считала, не выходило, как раньше. За замок она доложила из своих, но вот одной пятитысячной так и не было.
Достав серьги, она подошла к зеркалу, прикладывая их к себе, и вспомнила маму, отчего сразу невыносимо захотелось плакать. Телефон хранил память о ней в специальной папке, так Маша выделила небольшой уголок, в котором всегда могла побыть рядом с дорогим человеком. А вот из папки семья выбыл Эдик, и почти всё оставшееся место занял Антошка. Даже с Машей фотографий было раз-два и обсчитался.
Она села за кухонный стол, не включая света, боясь разбудить сына слезами, и долго сидела, рассматривая снимки, а потом перешла к видео. Как живая! Вот до чего техника дошла. Человека нет, но вот же он, будто снималось всё вчера.
Растирая слёзы по лицу, она вдруг услышала какой-то шорох за окном и испуганно вгляделась в стекло. Луна сегодня плохо освещала, спрятанная за облаками, потому вглядывайся не вглядывайся — ничего не увидеть. Наверное, показалось, или кошка соседская.
Когда загрохотало ведро, которое она оставила почти у самого крыльца, Маша подскочила на месте, слушая, как бешено ухает сердце в груди. Бросившись к двери, проверила, что крючок накинут. Но, если кто-то сильно захочет войти, вряд ли он выдержит. Притаившись около двери, она стояла, превратившись в слух, держа ручку, если вдруг кто-то примется дёргать, но больше никаких звуков не было. Может, и впрямь кошка или собака?
И ещё несколько часов провела Маша, слоняясь по дому призраком, потому что никак не могла уснуть, а на следующее утро пошла смотреть во двор. Ведро стояло там же, но что тогда упало? Она смотрела на него, не понимая, но вывод мог быть только один: это точно не животное. Кто-то ходил ночью по двору и поставил ведро на место.
— Да ладно тебе, может, показалось? — выслушала Светка, когда Маша решила поделиться с ней странностями. — Ну мало ли с чем перепутала.
— С чем, например?
— Да не знаю я. Меня же там не было.
Ей так хотелось поддержать подругу, но что она могла сделать на расстоянии, как не просить, чтобы та себя накручивала.
— И зачем к тебе лезть? Воровать даже нечего.
— Может, кто-то думает, что есть чего.
— Так! — командирским голосом сказала Светка. — Ты там только себя не накручивай. Приеду скоро.
— Ты ж сказала, что не получится.
— Ну а что делать с тобой? Приеду.
Позавтракали они с Антошкой, позанимались немного с буквами и цифрами, и в магазин решили прогуляться.
— А про вас сегодня спрашивали, — медленно произнесла девушка с рыбьими глазами.
