Это окрыляет. Это опьяняет.
— Прикоснись ко мне, Нико.
Я провожу ладонями по подлокотникам и отрываю его руки от них. Это занимает секунду, но он смягчается, позволяя мне переместить их туда, куда я хочу. Он оглядывается через плечо, убеждаясь, что вокруг никого нет, а в этой уютной маленькой части каюты только мы.
Грубая кожа его рук ощущается потрясающе. Я смотрю, как они сжимают верхнюю часть моих бёдер, впиваясь в них, и мне нравится, как его руки, забитые татуиовками, смотрятся на моей девственной коже. Интересно, сколько из них он сделал сам? Я знаю, что он делает татуировки ребятам в свободное от работы время. На самом деле он довольно хорош в этом.
Он делает глубокий вдох, его глаза закрываются, а губы образуют резкую линию. Он борется сам с собой, ведёт войну со своим самообладанием.
Для постороннего человека, Нико всегда кажется хмурым, строгим и нерушимым. Но я с интересом наблюдаю за ним с шестнадцати лет и знаю, что он не такой замкнутый, как кажется. У него разные взгляды на разные вещи, и если вы действительно хорошо присмотритесь, иногда он разводит эти стены и позволяет себе улыбнуться.
Однажды мой отец рассмешил его, и я, клянусь, всё его улыбающееся лицо, всё его тело, вибрировало от этого заразительного смеха.
— Изабела, — выдыхает он.
— Нико, — шепчу я в ответ, наклоняясь вперёд так, что моя грудь оказывается напротив его лица и мои волосы падают между нами.
Он встаёт, поднимая меня на руки, как будто я ничего не вешу, прежде чем развернуться и усадить на сиденье, которое он только что освободил. Его руки в разочарованном жесте пробегают по волосам. Я просто наблюдаю за ним, моё тело всё ещё на виду перед ним, пока он пытается решить, что сказать. Скрестив ноги, я поднимаю руки над головой и опираюсь на верх сиденья.
— Нет, Изабела. Достаточно. — Голос у него глубокий и грубый, этот ирландский акцент кружит мне голову и мою киску.
Я смотрю на него и улыбаюсь, с моих губ слетает лёгкий смешок. Я не хочу смеяться над ним, правда, не хочу. Но мне смешно смотреть на то, как упорно он борется с самим собой. Если бы он просто сдался, ему было было намного легче.
— Ты поставила меня в такое положение, — снова рычит он. — Ты, и этот чёртов умный рот, соблазнили меня. Ты сказала своим отцам выбрать меня. Ты поставила меня в безвыходное положение. Я слишком стар для тебя. Оставь меня в покое, mo ollphéist beag (мой маленький монстр).
— Ты собираешься рассказать мне, что это значит, om batran (старик)?
Я смеюсь, когда он смотрит на меня, пытаясь понять, как я его только что назвала.
— Перестань, маленькая девочка.
Я закатываю глаза и игнорирую то, что он только что сказал. Я встаю и прижимаюсь к нему, ломая его предубеждения и вторгаясь в его личное пространство. Боже, от него так чертовски хорошо пахнет — настоящим мужчиной и чем-то древесным — мне так и хочется укутаться в нём. Бабочки в моём животе сходят с ума.
Наклонившись вперёд, я касаюсь губами его ключицы и обхватываю руками за талию. Я целую его шею, высунув язык, чтобы попробовать сладкую, мягкую кожу. Его мышцы напрягаются, когда мои зубы прикусывают место на шее, где прощупывается пульс.
Я могла бы разрезать это напряжение грёбаным ножом, и мне бы хотелось это сделать.
Наши тела так хорошо сочетаются друг с другом: его твёрдое, а моё мягкое. Его руки напряжены и висят бокам, а мои руки исследуют его рубашку и спину, а ногти царапают, скользя вниз.
Он дрожит, а затем ломается.
Он движется быстро, его руки хватают меня за лицо и втягивают в жестокий поцелуй. Это не сладко и медленно — это были бы не мы. Это был бы не Нико. Он беспощаден и зол, его зубы сталкиваются с моими, а его язык борется с моим. Огонь начинает разгораться глубоко внутри меня, и я притягиваю его ближе, крепко удерживая, пока мышцы его спины сгибаются под моими ладонями.
Он — настоящий мужчина, на фоне тех парней, с которыми я общалась раньше. Его мускулы крупнее и сильнее, а движения полны решимости. Нико чертовски уверен в своих действиях и без малейших колебаний делает то, что нужно. Он владеет моим телом, когда прикасается к нему, делая его своим, оживляя его, как никто другой.
Он господствует надо мной, пробуждая мою тёмную сторону, о которой я даже не догадывалась.
— Одевайся, — приказывает он, отстраняясь и вынуждая меня упасть на сиденье. Нико бросается прочь, его ботинки почти сотрясают пол, пока он не исчезает в задней части кабины, где находится офис.
Думаю, он собирается прятаться до конца полёта.
Он думает, что просто оставит меня вот так вот, в подвешенном состоянии? Моё тело ноет и жаждет его. Вот почему я взяла с собой игрушки…
Я ухмыляюсь и достаю из чемодана игрушку с красной розой. Сдвинув трусики в сторону, я кладу её на ноющий клитор. Я мокрая из-за нашей небольшой прелюдии и я знаю, что эта роза не принесёт такого удовлетворения, как мог бы принести его член. Но пока, радуемся тому, что имеем.
— Чёрт, — стону я, когда вибратор начинает работать, вызывая дрожь и трепет по всему телу. Это не займёт много времени. После того, как Нико меня завёл, и тем, как игрушка так сосёт мой клитор…
Вскоре я выкрикиваю его имя и кончаю резко и быстро, жар разливался по моему телу.
Постепенно меня отпускает и глубоко дыша, я стараюсь успокоить сердцебиение. Я слышу очень громкий удар, доносящийся из задней части самолёта, за которым сразу же следует громкая ругань Нико. По крайней мере, я так предполагаю, что он именно это и делает. Я не говорю по-гэльски, но это звучит сердито.
Я улыбаюсь и бросаю игрушку обратно в чемодан.
Глава 9
НИКО
Она так и осталась сидеть на том сиденье. Я слышал её стоны, а затем своё имя, когда она кончала. И, чёрт возьми, меня убивало то, что меня не было рядом, что я не был тем, кто заставил её кончить. Вместо меня она использовала одну из своих маленьких игрушек. А может быть, это были её пальцы…
Услышав, как она выкрикивала моё имя, я чуть не сошёл с ума. Я был в офисе рядом и в итоге стал хватать и швырять всё, что попадалось мне под руку. Я знаю, что она меня слышала, но в тот момент мне было на это наплевать.
И сейчас я застрял здесь, убирая бардак после себя, который я же, блядь, и устроил. Я прятался здесь целый час, надеясь, что мой член немного остынет. Но, к сожалению, я думаю, что эти крики навсегда запечатлены в моей памяти.
Мой маленький монстр — действительно грёбаный монстр. Она искусительница, ходячий суккуб, которого прислали на эту землю только для того, чтобы мучить меня. Я никогда не был таким человеком, который хотел бы рискнуть всем ради херни.
— Привет, om batran (старик). — Я подпрыгиваю от звука её голоса, и она хихикает. — Мы собираемся на посадку, и они настаивают, чтобы ты сел на своё место и пристегнулся.
Я рычу вместо ответа.
— Ой, тебя снова заклинило, не так ли? Снова стал пещерным человеком?
Я смотрю на неё, и это моя первая ошибка. Потому что из-за того, как она выглядит, мне сложно удержаться, чтобы не нагнуть её через стол позади меня. Она теперь в потрёпанных ботинках, чёрных джинсах и топе, подчёркивающем её аппетитные сиськи. Она прислоняется к дверному проёму, её глаза сияют, наблюдая, как я борюсь с происходящим между нами.
Я смотрю на пистолеты, прикреплённые к её бёдрам, явно демонстрируя, что она не слабачка и готова играть по правилам. И я бы поставил все на деньги на то, что у неё припрятано несколько ножей. У неё всегда была слабость к ножам. Думаю, это у неё от Себастьяна.
Теперь она похожа на Дулка, на настоящую наследницу. От прошлого, высокомерного, похожего на конференц-зал наряда, который был на ней, не осталось и следа. Теперь она Изабела, во всей свой красе, с опасной внешностью и впечатляющими формами.
Они все попадают на колени перед ней.
Она откашливается, и я медленно отвожу глаза от её тела, чтобы встретиться с ней взглядом.
