— Я просто пойду, — говорю я, указывая на выход.
Он кивает, пока я одевалась, он натянул штаны. Но он все еще без рубашки. Его темные волосы в беспорядке, а грудь скользкая от пота. Я сглатываю при виде.
— По крайней мере, скажи мне свое имя, — бормочет он хриплым голосом.
— София, — говорю я ему.
И после последнего взгляда я ухожу. Я на мгновение задаюсь вопросом, увижу ли я его когда-нибудь снова. Если я вообще захочу.
ГЛАВА 5
Тони.
Я лежу на спине, смотрю в потолок и пытаюсь игнорировать мир. Точнее, мой телефон, который не перестает звонить. Прошло два дня, а моя семья не перестает писать и звонить. Майкл появился вчера после того, как выследил меня, и попросил открыть дверь гостиничного номера. Я сказал ему отвалить. Он так и сделал, потому что Майки отлично знает, когда дать кому-то место. Роман, с другой стороны, надоедливый придурок, который не сдается.
Когда мой телефон звонит и выдает очередное сообщение, я стону, прежде чем встать на ноги и схватить его. Около двадцати пропущенных звонков и две дюжины сообщений. Большинство из них от Романа, некоторые от Марии и некоторые от Розы. Кажется, они рассказали об этом всей семье. Мария не моя мать, но она чертовски близка к ней, и я ее обожаю. И я уверен, что она, должно быть, совершенно обезумела от всего, что происходит. Интересно, как много она знает?
Потом я понимаю, что многого не знаю. Факт, который совершенно ясно виден из текстов Романа.
Ты даже не все знаешь, мудак. По крайней мере, выслушай всю историю, прежде чем отправляться в добровольное изгнание. Он хочет рассказать тебе все. И тебе нужно его выслушать.
Я не хочу видеть своего отца или слышать что-либо, что он говорит. Но следующее сообщение заставило меня стиснуть челюсти.
Дело не только в тебе. Елене тоже очень больно. Перестань быть эгоистом и возвращайся домой. Он ничего нам не скажет, пока ты не будешь здесь. А я хочу знать всю историю. Так что тащи свою задницу сюда, Тони или я заставлю Майки сказать мне, где ты, и сам притащу твою задницу сюда.
Роман хорош в жесткой любви. Я вздыхаю, прежде чем схватить ключи. Я мог бы также услышать правду. И не то чтобы прятаться здесь приносило мне пользу. Последние два дня я только и делал, что плавал, одновременно пытаясь думать о чем-нибудь еще, кроме того, что сказал мой отец. Честно говоря, какой-то части меня трудно в это поверить. Другая часть меня боится поверить, что я прожил половину своей жизни, думая, что моя мать бросила меня, хотя на самом деле она этого не сделала.
Я уже в пути.
Когда я прихожу в особняк, я не удивляюсь, обнаружив их всех собравшимися в гостиной. Розы здесь нет. Елена сидит рядом со своим мужем и выглядит грубо. Мой отец сидит отдельно от всех, на стуле в углу. Он не смотрит мне в глаза, когда я вхожу. Майкл прислонился к стене. Он сжимает мое плечо, когда я прохожу мимо, тихо поддерживая.
Мария тоже здесь. Я слегка улыбаюсь ей и сажусь на диван рядом с ней.
— Я задерживал вечеринку? — спрашиваю я, потому что склонен к юмору в неудобных и неловких ситуациях.
Моя сестра пристально смотрит, ее глаза покраснели от слез. Мария хлопает меня по плечу.
— Будь серьёзен, Энтони. И давай послушаем, что скажет твой отец, — предостерегает она.
Моя грудь сжимается, когда я смотрю на него. Он более спокоен, чем два дня назад. В его глазах тень, а вокруг него витает тихое горе. Он знает. Я думаю, он знает: что бы он ни говорил сегодня, он потерял сына.
— Сальвадор, — начинает Мария как посредник. — Я знаю тебя много лет. И ты мой самый близкий друг. Мне трудно поверить, что ты мог сказать такую огромную ложь и так долго скрывать ее от всех нас. Я думаю, что мы все такие.
— Это не так, — говорю я, что является довольно большой ложью.
Роман пристально смотрит на меня.
— Заткнись, черт возьми, — говорит он.
Майкл обеспокоенно смотрит на меня. Он знает меня лучше всех в этой комнате. И он занял место в первом классе по сравнению с моими более деструктивными наклонностями. Я мог бы сейчас пошутить, но это только потому, что я практически оцепенел. И измучен. Вчера вечером я так долго плавал, что у меня болит все тело. Однако усталость пошла мне на пользу. Это было сильное отвлечение. Потому что я очень не хочу его потерять. Если я начну чувствовать, то боюсь, как сильно будет больно.
Было бы неплохо иметь еще один способ отвлечься. Мои мысли возвращаются к голубым глазам океана. Она появляется в моих мыслях в самые случайные моменты. Я выдохнул, чтобы рассеять ее. Я не могу думать о ней сейчас.
Мой отец сидит прямее. Он тихо выдыхает.
— Энтони, Елена, я хочу, чтобы вы знали, что я люблю вас больше, чем саму жизнь. И все, что я сделал, я сделал, чтобы защитить вас.
Конечно, он это сделал. Готов поспорить с кем угодно на тысячу баксов, что он сделал это, спасая свою задницу. Однако я не высказываю своих мыслей, я молчу, пока он начинает свой рассказ.
— Вы оба, наверное, не помните, почему нам пришлось переехать из Детройта. Энтони, тебе было 14, Елене — 12. Я работал адвокатом, но в деле что-то пошло не так, и я потерял работу. Итак, мы переехали в Нью-Йорк. Твоя мать не хотела. Но мне удалось ее убедить. Я начал искать работу, как только мы сюда приехали, и тогда меня нашел твой отец, — говорит он, глядя на Романа. — Рикардо обратился ко мне и предложил работу консильери. Я знал его, когда был моложе. И это казалось отличным вариантом, но когда Аннализ узнала об этом, она пришла в ярость.
Елена говорит тихим голосом:
— Мама не хотела, чтобы ты вступал в мафию.
— Нет, она этого не хотела, — грустно говорит мой отец. — И кто знает, может быть, мне следовало послушать ее и отказаться от предложения Рикардо. Но потом другой босс узнал о моем присутствии в городе. Моя репутация из Детройта опередила меня. Я был одним из лучших адвокатов, отлично умел вытаскивать преступников из тюрьмы, и, похоже, он хотел, чтобы я был на его стороне. Этим доном был Эдуардо Минчетти. Он был новичком в этой игре, но постепенно накапливал власть с тех пор, как женился на своей жене. Благодаря союзу на его стороне оказалась большая часть русской Братвы. Я не хотел иметь с ним ничего общего и сказал ему об этом.
— Дай угадаю, ему это не понравилось? — тяну я.
— Эдуардо удалось накопать на меня компромат. Он узнал настоящую причину, по которой я покинул Детройт. Я ввязался в дело, в котором участвовали влиятельные люди, и разозлил не тех людей. Мы уехали, потому что были в опасности, и Эдуардо пригрозил снова привести их к моему порогу.
После этого я был почти готов работать на него, но потом он передумал и попросил меня вместо этого работать на Де Луку и предоставлять ему информацию. Он хотел, чтобы я шпионил для него за Рикардо.
Я ухмыляюсь:
— И сюжет усложняется.
Мария кладет руку мне на бедро и сжимает. Я зажимаю рот. Эта история кажется такой чертовски длинной, что я просто хочу знать, что случилось с моей матерью.
— Ты делал это? — спрашивает Роман, стиснув челюсти.
Мой отец медленно кивает.
— У меня не было особого выбора, Роман. Либо это, либо моя семья подвергнется опасности. Рикардо принял меня с распростертыми объятиями, и довольно скоро я стал человеком внутри, он мне доверял, а я предал это доверие. Когда Эдуардо попросил информацию, я рассказал ему о важной поставке оружия. Он должен был только украсть груз. Но в ту ночь что-то пошло не так, драка обострилась, и брат Рикардо погиб.
Я делаю резкий вдох и сразу же поднимаю взгляд на Майкла при звуке брата Рикардо. Он покачал головой, чтобы напомнить мне, что его родители погибли во время пожара, когда он был намного моложе.
О верно.
Я думаю, под братом Рикардо мой отец имел в виду отца Ивана, и в этом случае это что угодно. Я не слишком забочусь о нем. Когда я смотрю на Романа, выражение его лица твердое. Рядом со мной Мария напрягается. Я беру ее руку в свою и успокаивающе сжимаю. Ей это не может быть легко. Мы были слишком молоды, когда все это произошло, но ей, должно быть, больно от воспоминаний.
