— О, я понимаю, — я прикусываю нижнюю губу. — Так вот откуда вы знаете Дженсена?
Двое мужчин невесело смеются.
— Да. Видишь ли, он думал, что пускает нам пыль в глаза, а мы не могли этого допустить, — Том расправляет рукава рубашки под приталенным блейзером. Я не могу не заметить, как напрягаются его мышцы, когда он это делает. — Итак, он у нас в долгу, и когда он предложил исправить это самым интересным способом, мы решили посмотреть, как далеко зайдёт его безумная идея.
Мои мысли мечутся.
— Безумная идея? Что вы имеете в виду?
Габриель небрежно пожимает плечами.
— Он предложил нам кое-что ценное. На самом деле нечто бесценное. Конечно, мы на самом деле не ожидали, что это окажется правдой, — вмешивается Габриель, — но, с другой стороны, ты невероятно красива, милая, — он окидывает моё роскошное телосложение голодным взглядом, и я снова обнаруживаю, что краснею под его пристальным взглядом. — Ты потрясающая женщина, Мишель.
— Я… спасибо? — я с трудом могу поверить, что этот великолепный, богатый мужчина думает, что я самая красивая в комнате.
— И с хорошим интеллектом, насколько мы наслышаны.
Габриель складывает свои сильные руки на груди, и я внезапно не могу не представить, каково это — быть в его объятиях.
— Думаю, да, — мне удаётся выдавить запинаясь.
— Лучшая в своём классе на юридическом факультете и лучшая в колледже. Я бы сказал больше, чем «думаю, да», — Габриель подмигивает мне.
Кажется, я сейчас упаду в обморок. Эти двое мужчин флиртуют со мной?
Я делаю глубокий, успокаивающий вдох. Я не уверена, что сказать дальше, кроме как задать очевидный вопрос. Что ж, мы могли бы начать с самого начала.
— Что именно я здесь делаю? — выпаливаю я, тут же сожалея о своей грубости.
Но, к моему облегчению, братья Костас не кажутся недовольными.
Габриель хихикает и снова улыбается. В ответ моё сердце учащённо бьётся.
— Что ж, милая, кажется, мы только что купили тебя у Дженсена Дрейпера за пятьдесят тысяч долларов.
Мой рот открывается в полном шоке.
— Вы купили меня? Ты не можешь купить женщину! Это незаконно. Везде. Ни одно правительство не одобрит это.
— На самом деле, когда ты Костас, ты можешь, — Том пожимает плечами, протягивая листок бумаги.
— Что это, чёрт возьми, такое?
Я чувствую, как внутри закипает ярость, когда смотрю на листок бумаги. Я так потрясена, что цифры превращаются у меня на глазах в закорючки, что их невозможно расшифровать. Я вижу своё имя и цифру в долларах, но ничего не вычисляется.
— Товарный чек, — он пожимает плечами. — Как я уже сказал, мы заплатили Дженсену за тебя пятьдесят тысяч.
Я заставляю себя сосредоточиться и быстро читаю квитанцию. Конечно же, это квитанция, подписанная Дженсеном. За меня — на пятьдесят тысяч долларов. Моё дыхание становится прерывистым, а зрачки расширяются. Это происходит на самом деле?
— Нет, стоп, — говорю я, поднимая взгляд, чтобы встретиться с этими сверкающими голубыми глазами. — Вы сказали, что он обманул вас. Так почему вы заплатили ему за меня? Это он должен давать вам деньги, а не наоборот, — я крепко сжимаю тонкую бумагу, пытаясь осмыслить эту странную ситуацию.
Двое мужчин пожимают плечами.
— Мы поймали Дженсена на краже у нас, он выкачивал наличные из одного из наших межгосударственных счетов. Когда мы, наконец, заставили его признать это, мы поняли, насколько он сумасшедший, — Том рассказывает мне всё это без каких-либо эмоций, как будто излагает факты по делу. Я хмурю брови, пытаясь уследить.
— И у него не было денег, чтобы вернуть нам долг немедленно, поэтому он предложил эту безумную идею. Продать нам женщину. Но не просто любую женщину. Умную, красивую. Мы никогда не думали, что он действительно справится, потому что, когда ты так глубоко в яме, довольно трудно выбраться, но он сделал это, — говорит Габриель ровным тоном. — Это был сюрприз.
Я смотрю на них.
— Да, но зачем вы дали ему деньги, если это он задолжал?
Двое мужчин снова пожимают плечами, как будто это совершенно обычный разговор.
— Потому что красивая женщина — это нечто особенное, милая. Она стоит больше, чем все деньги в мире, вместе взятые, и он не собирался просто так отпускать тебя в обмен на списание. Итак, мы добавили пятьдесят тысяч, чтобы подсластить сделку. Мы бы вложили больше, если бы знали, что ты так выглядишь.
Я снова краснею от его слов. Неужели эти мужчины действительно думают, что я такая красивая? Иногда меня называли «хорошенькой», но только иногда. Большую часть времени люди называют меня «милой» или «очаровательной».
— В любом случае, мы решили согласиться на странное предложение Дженсена, просто чтобы посмотреть, как далеко он зайдёт, — Том качает головой и тихо посмеивается. — И, честно говоря, я совсем не жалею об этом решении теперь, когда мы познакомились с тобой, — он снова улыбается своей хищной улыбкой.
Теперь всё выходит за рамки.
— Мне жаль, но всё это не означает, что вы можете купить меня. Мир устроен не так.
Я смотрю на мужчин, пытаясь донести свою точку зрения.
Габриэль и Том одновременно пожимают плечами.
— Только не тогда, когда ты — это мы, — произносит Габриель.
— Мы миллиардеры, Мишель. Именно так устроен наш мир, — говорит мне Том как ни в чём не бывало.
— Кроме того, откровенно? — Габриель качает головой. — Хотя всё это немного безумно, ты великолепна, и мы тебя привлекаем. Так в чём проблема?
— Да ладно, — смеюсь я над Габриелем, мой тон недоверчивый. — Вы себя слышите? Вы покупаете женщину. В какой вселенной это законно?
Двое мужчин невозмутимы, и Габриель отвечает спокойно:
— Как мы уже говорили, Мишель, мир устроен по-другому для богатых мужчин, и в этом случае мы можем купить тебя. Фактически, мы только что это сделали.
— Нет, — перебиваю я. — Я заявлю на вас в полицию. Я пошлю Дженсена к чёрту, и я собираюсь…
Габриель и Том просто пожимают плечами.
— Конечно, продолжай.
Я пристально смотрю на них.
— Вы меня слышите? У меня есть доказательства! — говорю я, размахивая чеком в воздухе. — У меня есть абсолютно законные, неоспоримые доказательства того, что вы покупаете женщин!
Двое мужчин снова пожимают плечами.
— Это всего лишь лист бумаги. Он ничего не значит, — пренебрежительно говорит Том.
— Кроме того, мы хорошо знаем полицию Нью-Йорка. Они вряд ли заинтересуются твоими утверждениями. А даже если и заинтересуются, комиссар — друг семьи. Я уверен, он был бы рад поговорить с тобой о твоих галлюцинациях. На самом деле, я слышал, что в полиции Нью-Йорка работают собственные психиатры. Мы могли бы договориться о встрече, если ты чувствуешь, что они тебе нужны.
Я смотрю на них, с трудом веря в то, что слышу.
— Так вы запрёте меня в психушке, потому что я здесь единственная, кто рассуждает здраво? Вы что, сумасшедшие?
Двое мужчин многозначительно смотрят на меня.
— Нет, милая. Ты. Вот в чём дело.
Я таращусь на них, у меня кружится голова. Как это могло настолько выйти из-под контроля? Я могла бы поклясться, что была на правильной стороне событий, но вместо этого всё стало настолько запутанным и сложным, что теперь я на самом деле задаюсь вопросом, не сошла ли я с ума.
— Нет, — твёрдо говорю я. — Вы манипулируете мной. Пытаетесь заставить меня поверить, что я сумасшедшая, но ни в одной вселенной не считается нормальным покупать женщину. Мы не движимое имущество!
Мужчины просто снова пожимают плечами, их фигуры высоки и неприступны в темных костюмах.
— Давай, Мишель. Если ты думаешь, что сможешь превратить это в событие, достойное освещения в прессе, тогда будь нашим гостем, — растягивает Том. — Увидимся на другой стороне.
Его слова заставляют меня задуматься, потому что, когда он говорит «другая сторона», я сразу же думаю о решётках. Тюремные решётки, если быть точной. Либо это, либо я заперта в психушке за каким-то плексигласом, который заглушает мои крики.
