Саманта Олдридж явно не та женщина, которой нужны пластические операции. Еще во время ее первого визита, когда я вошел в смотровую и увидел ее, меня удивило, зачем ей понадобилось назначать встречу со мной, поэтому, когда выяснилась истинная причина ее прихода ко мне, я жутко разозлился.
У нее не очень хорошо получилось объяснить причины, зачем она пришла ко мне, но сейчас… сейчас я все прекрасно понимаю. Ее муж просто ходячий мешок дерьма, а она… красивая. Слишком хороша для такого гребаного мудака, как он.
Ее кремовая кожа сияет в свете люстр, придавая ей божественный вид. Она элегантно вытянула свою длинную шею, когда он что-то прошептал ей на ухо.
Она встала, взялась за его протянутую руку и позволила вывести себя на танцпол. Она выделяется на фоне других женщин, окружающих ее. Простое платье кремового цвета плотно облегает бедра, затем расширяется и свободно струится до самых щиколоток. Все женщины вокруг одеты в черные платья и обвешаны бриллиантами, но на миссис Олдридж всего лишь простое серебряное ожерелье, а шелковые волосы уложены в свободный пучок. Изысканна и, совершенно точно, слишком красива для такого мужчины, как Майкл Олдридж.
Она стоит спиной ко мне, его рука лежит на ее талии, и по моим венам струится какое-то чувство, похожее на зависть к нему. Он, несомненно, мерзавец. В его руках изящная женщина, которая заслуживает, чтобы с ней обращались соответственно, но он все равно пихает свой член во все дыры, что едва ли законно.
Мелодия закончилась, они остановились, и у меня появилась возможность рассмотреть ее лицо. Я увидел все ту же печальную женщину, которая сидела передо мной и молила меня дать ей что-то, чего у нее, возможно, никогда не будет с таким, как Майкл Олдридж.
Ее красивая кожа бледнее, чем когда я видел ее в последний раз. Уголки пухлых губ опущены вниз, как будто она вот-вот расплачется, а темные глаза закрыты, видимо, сдерживая слезы.
Майкл снова что-то шепнул ей, и я увидел, как ее тело напряглось. Гребаный ублюдок, видимо, сказал ей что-то грубое. Я стал ненавидеть его даже сильнее, чем обычно.
Так же быстро, как вытащил ее на танцпол, он ушел, а она смущенная осталась стоять в одиночестве. Уверенной самодовольной походкой, он направился в сторону бара, ко мне. За ним наблюдали окружающие его женщины, которым было совершенно все равно, что следовало бы держаться подальше от этого засранца.
Он помахал рукой, давая знать, что готов заказать еще одну выпивку, затем повернулся, прислонившись спиной к барной стойке и глядя на танцпол. Я не смог промолчать.
— Ты танцевал с очень милой девушкой, Майкл. Не думаю, что когда-то раньше видел тебя с ней на вечеринках.
Он посмотрел на меня и нахмурился.
— Она моя жена.
Бармен вручил ему напиток, и он быстро сделал большой глоток.
— Счастливчик, — сказал я с улыбкой.
Он фыркнул себе под нос.
— Иногда, но, конечно же, не с этой женщиной. Ты знаешь, как говорится… дешевле иметь эту под боком.
И затем он ушел бродить по залу с самодовольным видом, улыбаясь и заигрывая с любой молодой девушкой, готовой уделить ему немного времени, в то время как его жена сидела за столиком в углу и пыталась сдержать слезы. Что-то изменилось во мне в это мгновение. Может быть, потому, что я увидел в ее глазах нечто, что разбудило воспоминания о моем прошлом.
О прошлом, которое включало в себя мою мать, ее жестокое разочарование и адскую жизнь с моим отцом. Когда я был маленьким, я так много раз видел, как слезы текли по ее красивому лицу, когда мой отец унижал ее. Он был хорошим человеком. Хорошим по отношению к своим пациентам, он очень хорошо относился ко мне и моей сестре вплоть до того дня, который изменил нас всех, но моя мать никогда не была достаточно хороша.
Она умерла, когда мне было двадцать, и как только мы похоронили ее, я решил, что с меня достаточно смертей. Меня тошнило оттого, что отец не одобрял мой выбор профессии. «Пластическая хирургия, — говорил он, — никому не нужна». Он считал, что мне нужно получить настоящую профессию. Несомненно, он имел в виду, что я должен быть, как он.
После смерти матери я сел в первый же самолет, направляющийся в Штаты, оставив позади своего отца и все плохие воспоминания. Отец многому научил меня по моей профессии, но также он научил, что леди заслуживает лучшего, а Саманта Олдридж леди до мозга костей. Это заметно по ее тихой печали, великолепной осанке и невинности — мне не удалось это разглядеть в день, когда она приходила ко мне в клинику.
Я опустошил свой бокал и направился к столику, где сидела женщина, которая попросила моей помощи. Она хотела быть красивой, но не понимала, что и так красива. Ослепительно красива, если быть точным, но благодаря мужу ее самооценка упала.
Юные дамочки вокруг нее щеголяют в нарядах, не скрывающих их декольте и бедра, но Саманта Олдридж другая. Она стройная и изящная, в то же время в ее фигуре присутствуют все округлости, которые должны быть у каждой женщины.
Уже очень давно я не был с женщиной во всех смыслах этого слова. Я много работал, и у меня не было времени на что-то еще. Теперь, просто глядя на Саманту, мои пальцы покалывало от желания утешить ее.
Когда я подошел к ее столику, она все еще сидела, опустив голову и не осознавая, что возле нее кто-то остановился. Когда я кашлянул, она вздрогнула и посмотрела на меня. По глазам стало понятно, что она узнала меня, и краска смущения залила ее щеки.
— Доктор Блейк… — начала она.
— Пожалуйста, зовите меня Роман.
Она с трудом сглотнула и кивнула.
— Хорошо… Роман, — прошептала она. — Не ожидала увидеть тебя на подобной вечеринке.
— Могу то же самое сказать о вас, миссис Олдридж.
— Зови меня Саманта, пожалуйста.
Я кивнул.
— Я несколько раз пересекался с твоим мужем. Прошу прощения, что не сложил два и два во время твоего визита.
Она горько рассмеялась.
— Наверное, ты единственный кто может сказать это.
— Если бы ты упомянула, что он твой…
Она удивилась.
— Что? Ты бы пожалел меня? Изменил свое решение?
— Возможно.
— Это ложь.
«Да, это ложь», — подумал я.
— Счет сравнялся, — улыбнулся я. — Мы можем попробовать начать заново.
Вымученная улыбка появилась на ее шелковистых пухлых губах.
— Мне бы этого хотелось, — она протянула мне руку через весь стол, и лиф ее платья натянулся на груди. — Меня зовут Саманта Олдридж. Приятно познакомиться.
Я сжал протянутую ладонь и решительно потянул на себя. Она изумленно охнула, но изящно встала на ноги. Оперлась другой рукой о стол, чтобы восстановить равновесие, и смущенно посмотрела на меня.
