– Учитывая, сколько усилий мы потратили за последний час, я бы сказал, это значит, ты сошла с ума. – Он попытался выбраться из-под нее. – Если ты дашь мне встать, я бы помылся.
Не самое лучшее оправдание, но все же лучше, чем ничего.
– Не уходи. Пожалуйста, – прошептала Вивьен, крепче обнимая его.
Аден проглотил еще один вздох и снова лег. Они лежали, прижавшись друг к другу, и сердца их бились в унисон. Все это время он ругал себя за то, что поступает как последний идиот, а руки сами по себе продолжали гладить и ласкать. Он пальцами расчесывал ее густые золотистые локоны, смотрел, как отражается в них сияние свечи, и снова возвращался к гладкому атласному телу. Скоро между ними все закончится, но память о ней навсегда останется в его сердце – талисман, который будет поддерживать его в тяжелые пустые дни, которые будущее наверняка для него готовит.
И только он подумал, что Вивьен заснула, как она пошевелилась и посмотрела на него.
– Спасибо, – негромко произнесла она, глядя серьезными глазами.
– За что?
Она скрестила руки у него на груди, пристроила на них подбородок.
– За то, что заботишься обо мне и защищаешь. И вот за это. – Уголки роскошного рта приподнялись в улыбке. – Особенно за это. Это самое чудесное, что когда-либо со мной случалось.
– Что именно ты имеешь в виду под «этим»? – осторожно уточнил Аден.
Едва слова сорвались, он тут же понял, что совершил ошибку. Оттолкнувшись от его груди, Вивьен медленно села. Волосы золотой волной упали на очаровательные, увенчанные розовыми бутонами грудки, и Адену потребовалось огромнейшее усилие, чтобы не отбросить ко всем чертям здравый смысл и не притянуть ее обратно к себе.
Вивьен несколько секунд молча рассматривала его, затем, похоже, приняла решение.
– Аден, ты наверняка уже понял, что я к тебе испытываю.
Господи, он не готов к этому разговору и никогда не будет готов!
– Уверен, тебе кажется, что ты мной увлеклась. При сложившихся обстоятельствах это совсем не удивительно.
Она скрестила под грудью руки в классическом оборонительном жесте. К сожалению, нагота испортила весь задуманный эффект, потому что ее грудки приподнялись и стали выглядеть особенно соблазнительно.
– И что ты скажешь об этих обстоятельствах? – невыразительно спросила она.
– Вивьен, я несколько раз спас тебе жизнь. Естественно, что ты испытываешь благодарность. Но иногда благодарность путают с другими чувствами.
– Я не безмозглая дура и не школьница, Аден. Я отлично умею понимать, что чувствую, а чего не чувствую. И, разумеется, я тебе благодарна. Сэру Доминику я тоже благодарна, но в него я не влюбилась.
Такое простое слово, но пронзило Адена насквозь, как пистолетный выстрел. Он знал, что это вот-вот произойдет, но ничто не могло подготовить его к такому разрушительному эффекту.
Он с трудом подавил всепоглощающий соблазн ответить ей тем же.
– Я никогда не говорил, что ты дура, милая. Но по правде говоря, мы едва знаем друг друга, зато вместе оказались в высшей степени необычных обстоятельствах…
– Для тебя в этом ничего необычного нет, – спокойно перебила его Вивьен.
– …необычных обстоятельствах, при которых эмоции усиливаются и перепутываются, – упрямо продолжил он. – Я и раньше видел, как такое случается, и это редко заканчивается хорошо.
Вивьен подтянула ноги и прикрыла простыней грудь. Адену сразу стало ее не хватать, но зато она не будет его отвлекать. Но Вивьен со своими большущими глазами, растрепанными волосами и распухшими от поцелуев губами выглядела в точности, как женщина, которую только что страстно любили. Как женщина, получившая удовольствие от каждой минуты секса и уже жаждущая еще.
Член Адена мгновенно шевельнулся и вернулся к жизни, более чем готовый выполнить ее желание. Вот и попробуй не отвлекаться.
– Раз уж ты, похоже, все об этом знаешь, – сказала Вивьен, – может, ответишь мне на один простой вопрос?
Аден почуял ловушку, но не понимал, как можно ее избежать.
– Какой вопрос?
– Какие чувства ты ко мне испытываешь?
Аден решительно собрался с силами, не желая, чтобы на его лице отразилось хоть что-то из внутренней сумятицы.
– На этот вопрос ответить очень непросто.
Вивьен дерзко вздернула подбородок.
– Мне кажется, ответ очень простой. Ты меня любишь, или я тебе просто немного нравлюсь?
Аден вздохнул.
– Все это гораздо сложнее, чем просто заявить о своих чувствах, и ты это знаешь.
Она печально улыбнулась, но в глазах оставалось уязвленное, горькое выражение.
– Понятно. Ты просто воспользовался удобной возможностью рассеять скуку этой дрянной ситуации. Как глупо с моей стороны предположить что-то другое, и как неприятно для тебя, что я все неправильно поняла. – Она откинула простыню и стала сползать с кровати. – Я больше ни единой минуты не буду докучать тебе своими глупыми, никому не нужными чувствами.
Рука Адена метнулась вперед, обвила ее талию. Вивьен отбивалась руками и ногами, сопротивлялась, пытаясь вырваться, но он крепко прижимал ее к себе.
– Должно быть, ты и вправду дурочка, если решила, будто я просто воспользовался тобой, – рявкнул он. – Заверяю тебя, ничего удобного нет ни в сложившемся положении, ни в том, что я тебя полюбил.
Она дернулась еще разок и застыла, глядя на него ошеломленным взглядом. Адену захотелось откусить себе язык. Если ему требовались еще какие-то доказательства того, что нужно от нее немедленно бежать, он их себе только что предоставил. Он в самом деле полюбил ее, помоги ему Господь. А значит, стал еще более уязвимым и будет совершать еще больше ошибок.
– Ты меня любишь? – натянутым голосом спросила Вивьен.
Он вздохнул, внезапно ощутив всю усталость прошедших месяцев. Да нет, лет.
– Конечно, я тебя люблю. А разве может быть иначе? Ты самая интересная женщина из всех, кто мне встречался, несмотря на твои неисчерпаемые способности попадать в нелепые положения.
Вивьен робко улыбнулась.
– Но ты же знаешь, что я не делаю этого нарочно. Просто со мной все время что-нибудь происходит.
– Да, я заметил, что неприятности находят тебя сами.
Вивьен собралась возразить, но он прижал палец к ее губам.
– Кроме того, ты умная, преданная и слишком щедрая, и я бы всю оставшуюся жизнь мог заниматься с тобой любовью трижды в день и все равно бы тобой не насытился.
Вивьен заерзала от удовольствия, задев своей попкой его пах, – со вполне предсказуемым результатом.
– Ты считаешь меня хорошенькой, – застенчиво сказала она.
Он легкими поцелуями покрывал ее нежную шейку, и она выгнулась дугой.
– Сказать «хорошенькая» – значит, ничего не сказать, – пробормотал он.
