Он сунул правую руку в задний карман и достал бумажник, из которого извлек маленькую фотографию. Ник протянул ее мне. Девочка рядом с огромной вазой, полной красных и белых тюльпанов. Красивое улыбчивое лицо и копна темных блестящих волос.
— Похожа на тебя. — Интересно, а наша дочь была бы такой же? — Очень миленькая. — Наверное, была бы. — А твоя спутница — Аннека — знает обо мне? Ты ей рассказал?
— Только две недели назад. Потом показал статью. Она очень рассердилась, что я ей ничего не говорил. Сказала, что я должен ехать назад; сказала, что я лишил тебя свободы и теперь должен вернуть ее обратно.
— Что ж… она права.
Он встал.
— Наверное, я пойду.
— Где ты остановился?
— В гостинице возле Бейсуотер.
— А вещи? Я почти все сохранила, несмотря на то что ты мог подумать из той статьи. Они упакованы и лежат в свободной комнате.
— Они мне теперь не подойдут.
— Это правда. Ты очень похудел, Ник.
— Это неплохо — просто я постоянно на воздухе.
— А твои книги? Твои картины?
— У нас нет места. Делай с ними что хочешь.
— Я отдам их в «Оксфам». Нет. У «Суданиз» теперь есть свой благотворительный магазин. Отнесу твои вещи туда.
— Только я бы хотел взять фото своих родителей.
— Конечно. Я принесу.
Я ушла в свободную комнату и вернулась с сумкой.
Он забрал ее.
— Спасибо.
Я дала ему бумагу.
— Напишешь свой адрес — куда можно выслать бумаги о разводе? Процедура займет пару месяцев.
Он вытащил ручку из кармана и начал писать.
— Никлаус Геринг? — прочла я вслух.
— Так меня там знают. Это всего лишь перевод моего имени. Там никто не знает Ника Литтла.
— А ты? — спросила я.
— А я теперь знаю…
— Ты получишь свою долю за квартиру, — сказала я, когда он надел куртку. — Завтра выставлю ее на продажу.
— Тебе не обязательно ее продавать. Живи здесь, если хочешь.
— Нет. Спасибо, но я не хочу. Она испорчена. В любом случае тебе понадобятся деньги — у тебя ведь ребенок.
— Где же ты будешь жить, Лора?
— Пока не знаю. Наверное, пока буду снимать жилье. Так что… — Он взял свою сумку. — Ну… Что сказать? Спасибо, что заехал. — Мы вышли в холл. — Сегодня, кстати, наша годовщина.
Он мигнул.
— Точно. Прости. Я забыл…
— Не важно, — сказала я. — Пустяки.
Он поднял руку, чтобы открыть дверь.
— Не думай обо мне плохо, Лора. — Я не ответила. — Может быть — кто знает, — свяжемся как-нибудь. — Он грустно улыбнулся.
Я покачала головой.
— Нет, Ник, — сказала я. — Не свяжемся.
Шесть месяцев спустя
Последняя пятница октября. Мы с Томом сидим в кухне на Мурхаус-роуд, послеполуденное солнце льется сквозь незакрытую заднюю дверь, а Фелисити и Хью наверху собирают вещи, чтобы отправиться на уик-энд, что случается у них редко. Мы остаемся с Оливией, как уже было двумя неделями раньше, и нам это очень нравится. По радионяне — которая по каким-то причинам всегда включена — мы слышим, как Флисс хлопает дверями и гремит в спальне, открывая шкафы и выдвигая ящики, а Оливия поет йодлем в своей кроватке.
— ВсеХОРОШОмоямилая, — слышим мы. — Мама-УЖЕидет. А, вот ты где, Хью, достань мне мою сумку с гардероба — и что ты думаешь об этой маломерочке, а? Купила вчера в «Агнесс-Би».
— Ммм — великолепно, — услышали мы. — Великолепно, особенно теперь, когда ты потеряла последний упрямый четвертый стоун. — Мы услышали чмокающие звуки, визги Фелисити и взволнованные крики Оливии.
— ВсеХОРОШОмилая, — говорит Флисс. — ВсеХОРОШОмоясладкаямамаспапойпростоИГРАЮТ.
— А ты и правда здорово поправилась тогда, Флисс.
— Да. Но ты посмотри на меня сейчас!
— Сдобная мамочка… ммммм. — И снова визги.
— Надо бы тебе почаще флиртовать с моими подружками, Хью, — говорит Флисс. Нет лучшего средства заставить женщину сбросить вес.
— Но я не хочу флиртовать с твоими подружками, — отвечает Хью. — Я хочу флиртовать с тобой… мммм. Надеюсь, у нас в «Чьютон глен» кровать под балдахином.
— Теперь ей следует следить за весом, — говорю я Тому. — Теперь она знает, что Хью поддается искушениям. И это лучшее, что могло случиться с ней.
— Я теперь такая худая, — гордо говорит Флисс, — что смогла бы, наверное, надеть даже обноски Хоуп.
— Насчет этого не скажу, но она определенно может носить твои.
— Это точно — она таакая огромная, что можно подумать, у нее будет четверня.
Недовольство Фелисити из-за того, что Хоуп забеременела с первой попытки, усиливается радостью от того, что на пятом месяце Хоуп раздуло до невероятных размеров и теперь у нее лицо похоже на дыню, а ноги — на футбольные мячи. Почему-то Фелисити это кажется справедливым.
— А я всегда знала, что она изменит свое мнение в этом смысле, — заявляет она. — А Майк — какой молодец, так долго терпел. И не проявлял ни малейшего интереса. Он и сюда почти не приходил — вообще не интересовался Оливией, — я даже обижалась на него. А ведь у некоторых мужчин действительно напрочь отсутствует тяга к детям. Они даже не подозревают, ЧТО теряют.
Я улыбнулась Тому, который теперь знает всю подноготную этой истории.
— Молодец парень, — слышим мы поддакивания Хью. Я листаю журнал Фелисити «Мать и дитя». Открываю на пятой странице и вижу Оливию в прыгунках «Тиддли-тоуз». — В смысле он и к этой программе по укачиванию младенцев приготовился, к которой потом присоединилась Хоуп…
— Вот как раз это на нее и повлияло, — встряла Флисс. — И теперь она в положении.
— …так еще и решил пожертвовать тремя годами карьеры, чтобы приглядывать за малышом самому, на тот случай если у нее не до конца проснется материнский инстинкт.
— Ну, с меня хватит трехлетнего перерыва, — говорит Флисс, когда я листаю страницы. — А то я скоро начну биться в истерике.
— Даже смешно, ведь теперь ты можешь позволить себе не работать.
— Ага. Смешно, честное словно. — Мы слышим громкий смех.
Я гляжу на фотографию Хью и статью, посвященную «БурпаБиб», который он придумал, разработал и продал по лицензии «Мозеркейр», «Асде», «ЙоЙо Маман Бебе» и «Литл Урчин», а еще огромной сети в США под названием «Бебис-ар-аз», где продажи просто бьют все рекорды. В статье мимоходом сказано, что деловой партнер Хью, Шанталь Вейн, обручена со старшим вице-президентом «Бебис-ар-аз» и переезжает в США.
— Как романтично! — говорю я Тому. — Их свела детская отрыжка.
Дальше в статье говорится, что Хью сейчас занят разработкой новой серии продуктов для детей, включая облегающие тканевые подгузники с гортексным внешним слоем и вкладышем под названием «Топ-Ботс», которые можно спускать в туалет.
