Ник тоже вскочил, на ходу сдернул с вешалки дождевик и выскочил во двор.
Лидия не спеша подошла к окну. Сверкнула молния, и в свете ее Лидия успела разглядеть Мэри – та была уже возле ворот. Дождь лил как из ведра. Лидия вернулась за стол.
– Мама… Ее убьет гроза. – Джоан расплакалась.
– Ли не позволит, чтоб маму убила гроза, – успокоил сестренку Тим. – Ли добрая.
Ливень продолжался несколько часов. Погасло электричество, и Ник-младший принес из гаража большую керосиновую лампу. Джоан с Тимом не отходили от Лидии.
– Мы ляжем с тобой. Можно? – спросила Джоан. – Я очень боюсь грозы. И Тим боится грозы, только ни за что не признается. Мама с папой говорят, это глупости, и ругают нас. Ты не будешь нас ругать?
– Нет, – ответила Лидия. – Конечно, вы с Тимом ляжете со мной. – Она даже обрадовалась тому, что сегодня ночью будет не одна в своей широкой неуютной постели. – Быстро умываться и чистить зубы. И не забудьте помыть ноги.
Через десять минут дети уже лежали в постели, положив головки на плечи Лидии. От них пахло тиной и молоком. Лидию умиротворял этот запах. Она заснула сладким блаженным сном.
…Кто-то сильно тряс ее за плечо. Ей ужасно не хотелось открывать глаза. Ей снился скит, Перпетуя, кормившая ее, голодную и несчастную, молоком и теплым хлебом. Перпетуя гладила Лидию по руке и жалостливо на нее смотрела. Молоко было очень вкусным, а спину Лидии приятно покалывало от тепла – она сидела, привалившись спиной к горячей стенке печи…
Она с трудом открыла глаза.
Над ней стоял Ник. Вода с его дождевика капала ей на ночную рубашку. По выражению его лица Лидия поняла: свершилось.
Она поднялась, стараясь не потревожить детей. Накинула халат и вышла вслед за Ником в освещенный тусклым светом керосиновой лампы коридор. Она еще была во власти сна и не могла прочитать мысли Ника.
– Я убил их обоих, – сказал он, едва они очутились в гостиной и Лидия села на диван. Она теперь окончательно проснулась.
«Ты должна мне помочь, – прочитала Лидия мысли Ника. – Иначе я сойду с ума».
Лидия молча встала с дивана, вернулась в спальню и надела поверх ночной рубашки платье. Ник все это время стоял в дверях с лампой в руке. Уходя, Лидия поправила сползшее на пол одеяло и мысленно пожелала Джоан и Тиму счастливых сновидений.
…Они завернули тела Мэри и Чака в полиэтиленовую пленку, – каждое по отдельности.
«Каньон, – все время думал Ник. – Их съедят шакалы… Полиэтилен нужно снять… Горючего должно хватить туда и обратно… Каньон…»
Они погрузили тела в машину. Лидия села на переднее сиденье рядом с Ником.
«Я с тобой, – послала она ему сигнал. – Можешь мне доверять. Я люблю твоих детей».
Когда все было сделано, Ник намеревался бросить в каньон и полиэтилен тоже, но Лидия сказала:
– Положи в багажник на резиновый коврик. Я все вымою дома.
Дороги превратились в сплошное месиво из глины, но они все-таки успели вернуться на ферму до рассвета. Ник валился с ног от усталости, но Лидия заставила его помыть машину и поставить ее в гараж. Пленку и коврик она тщательно вымыла сама. Она велела Нику снять с себя всю одежду и засунула ее в стиральную машину вместе со своим платьем и ночной рубашкой.
На рассвете налетел ураган. Он сорвал с коровника крышу и животные подняли оглушительный рев. Обитатели фермы Джексонов его не слыхали, хотя старшие дети уже не спали, – они привыкли просыпаться с первыми лучами солнца. Ник-младший, выглянув в окно, сказал брату, что на улице настоящая буря, и ребята снова крепко заснули.
После завтрака Ник поехал к шерифу и сообщил ему, что пропала жена. Шериф попросил Ника изложить в письменном виде ход событий. Он написал:
«Во время ужина Мэри вышла на крыльцо, сказав, что ей душно. Я вышел минуты через две и увидел, что жена бежит по дороге в сторону фермы Петерсона. Было темно, дождь лил как из ведра, и мне пришлось вернуться в дом. Тем более что погасло электричество и дети боялись темноты. Я хотел поехать за женой на машине, но обнаружил, что бак почти пустой, а накачать горючего из подземной цистерны я не мог – у меня электрическая помпа».
Шериф Дуглас Франклин, знакомый накоротке со всеми фермерами в округе и навещавший их запросто, дружески похлопал Ника по плечу и пообещал в самое ближайшее время найти беглянку.
Ник вернулся домой и занялся починкой крыши. Дуглас Франклин подъехал к дому Джексонов вскоре после полудня и, протопав ботинками по дорожке, без стука вошел на кухню.
Толстая Фрида разливала рабочим суп – на улице было сыро и они обедали на кухне.
– Где мистер Джексон? – спросил он у нее.
– Они в доме с мисс… Лидией, – запнувшись, ответила Фрида и хихикнула. Рабочие переглянулись, что тоже не ускользнуло от внимания шерифа.
Шериф решил после разговора с хозяином фермы допросить всех пятерых, но не стал предупреждать их об этом заранее. Он знал этих придурков как свои пять пальцев: насочиняют всякую околесицу и будут потешаться вовсю, а потому их нужно захватить врасплох.
Ник и женщина из России сидели на диване в гостиной. Рядом играли дети. Шериф заметил, что Ник был мрачен и у него слегка дрожали руки.
– Есть новости, – обратился к нему шериф. – Я бы хотел поговорить с вами наедине.
Ему показалось, что эта русская смотрит на него с презрительной насмешкой. Правда, шериф Дуглас Франклин никогда раньше не встречал русских и не знал, соответствуют ли их мимика и жесты привычным.
Судя по всему, женщина поняла, что он сказал, – она встала и вместе с младшими Джексонами направилась к двери.
– Плохие дела, старина, – сказал шериф, присаживаясь рядом с Ником. – Мистер Петерсон говорит, что ваша жена была у них вечером. Собственно говоря, ей нужен был этот черномазый придурок Чак. Он уже спал, и мистеру Петерсону пришлось его разбудить. Они говорили о чем-то на веранде – мистер Петерсон оставил их одних. Он вернулся минут через пятнадцать, но их уже там не было. Куда они исчезли, он не знает. Чемодан Чака с его барахлом так и валяется под его кроватью. Деньги он держал в банке в Кингстауне. Я расспросил его дружков. Они говорят, что крепко спали и ничего не слыхали. Сдается мне, Ник…
Мистер Джексон вдруг скрипнул зубами и, уронив голову на грудь, разрыдался как ребенок. Чего только не повидал на своем веку шериф Дуглас Франклин, но такого от белого мужчины, жена которого сбежала с черномазым любовником, не ожидал. «Ну и дурак, – подумал шериф, не испытывая ни малейшей жалости к Нику. – Правильно сделала, что сбежала от такого рохли».
Вдруг Ник вскочил и замычал, размахивая руками перед носом шерифа. Он силился что-то рассказать, но Дуглас Франклин не понял ни слова.
