Не поднимаю глаз, когда шаги приближаются.
Чарли останавливается рядом.
— Я тебя искал.
Я выполнил свою часть работы. Закончил игру. Встряхнулся нахер и взялся за дело, чтобы выиграть. Меньшее ни одного из моих парней не устроило бы. Тот факт, что Джейк в перерыве шутил о речи «Выиграй один для Гиппера», почти заставил меня несколько раз слететь с катушек.
Но я держал себя в руках. И сохранял маску уверенности на лице во время интервью после матча, когда журналисты жаждали информации о состоянии Джейка. Я тоже хотел знать. Меня чертовски убивало незнание и ожидание вердикта врачей.
Он парализован? Сможет ли снова играть?
— Ты что-нибудь слышал? — спрашиваю я Чарли, уставившись в пол.
— Не много. Но они считают, что с ним все будет в порядке.
У меня подгибаются колени.
— В порядке?
Чарли знает, о чем я спрашиваю.
— Позвоночник не поврежден.
Резко выдыхаю.
— Ладно. Хорошо. — Распрямившись, я смотрю на Чарли. А потом обнимаю его. Он хлопает по спине меня, а я его, мы оба слишком тяжело дышим. Сжав еще раз напоследок, я отпускаю его, отхожу назад и тру глаза.
— Тебя хочет видеть тренер, — говорит Чарли, когда мы разворачиваемся и идем обратно в раздевалку.
— Сейчас? Господи.
Тренер Кэлхаун уже ждет меня.
— Слышал о Райдере? — спрашивает он без предисловий.
— Чарли сказал.
Он кивает с явным облегчением в глазах.
— Нам нужно кое-что обсудить. Есть минутка?
На самом деле это не вопрос, просто Кэлхаун проявляет вежливость, что само по себе редкость.
— Я хотел навестить Джейка.
— Он под наркозом.
— Это хорошо. Ему нужен отдых.
— Никто, кроме семьи, к нему сегодня не попадет.
— Я попаду.
Он прищуривается.
— Мы выставили охрану, чтобы его не беспокоили. Тебя не пустят.
Наши взгляды сталкиваются. Сказать своему тренеру «нет» — довольно щекотливый момент. Если на это нет веской причины, тебя обвинят в отсутствии командного духа. Руководство не сочтет подобное забавным. Пресса пронюхает, что ты отказываешься сотрудничать (а они каким-то образом всегда узнают об этом), и вдруг начнутся разговоры о «проблемах» между игроком и тренерским штабом.
Политика — отстой. Но так же есть и уважение. Я чертовски уважаю тренера. Достаточно, чтобы подождать еще несколько минут, прежде чем увидеть Джейка.
Мои плечи опускаются.
— В вашем кабинете?
Смягчившись, он тоже расслабляется.
— Это не займет много времени.
Не успеваю сделать и шага, как звонит мой телефон. Тянусь, чтобы отключить его, но это рингтон Чесс. До сих пор, я не позволял себе думать о ней; мне и так тяжело из за Джейка. Но стена рушится. Я должен услышать ее голос, увидеть ее. Черт, она нужна мне.
Кэлхаун стреляет в меня взглядом, пока песня Синди Лопер «Балбесы» продолжает играть. Стиснув зубы, игнорирую звонок. Что ощущается абсолютно неправильным. Но двадцать минут нас не убьют. Двадцать минут, обещаю я себе.
Мы почти добрались до кабинета, когда Чесс звонит снова. Черт.
— Никогда не слышал, что эту штуку можно отключить, Мэннус?
Кто бы говорил. Ходят слухи, что Кэлхаун даже в душ ходит с телефоном.
— Дайте мне секунду. — достаю телефон из кармана. — Скажу, что у меня встреча.
В ту же секунду, как беру трубку, понимаю, что-то не так. Запыхавшийся голос принадлежит не Чесс. Это Джеймс.
— Спасибо, черт возьми, что наконец ответил.
— Что случилось? Почему ты звонишь с номера Чесс?
— Чесс пострадала. Она в больнице…
Испытывал ли я панику в ситуации с Джейком? То состояние ничто по сравнению с этим. Все вокруг останавливается. Перед глазами пляшут черные пятна. Не могу дышать. Я, блядь, не могу дышать.
Это не страх. Это ужас.
— Мэннус? Ты здесь?
— В какой больнице? — спрашиваю я.
Джеймс говорит название и делает глубокий вдох.
— С ней все в порядке. Просто… Думаю, она захочет, чтобы ты был рядом, когда она очнется.
Очнется? Издаю странный звук. Дыхание перехватывает.
— Я уже еду.
Пальцы немеют, когда я вешаю трубку. На самом деле все мое гребаное лицо онемело.
— Я должен идти, — говорю я тренеру, который смотрит на меня, словно я рехнулся.
— Сейчас? Кто это был? Одна из сестер Райдера?
— Нет. Моя девочка. Она… — Не сходи с ума. — Она в Нью-Йорке. Мне нужно идти.
— Ты собираешься в Нью-Йорк? — он чуть повышает голос. — У нас завтра собрание.
Я уже пишу Чарли, чтобы он заказал билет на ближайший рейс и плевать на цену. Любой рейс. Сейчас.
— Мэннус, — рявкает Кэлхаун. — Ты слушаешь?
Я открыто встречаю его взгляд.
— Да, тренер. Собрание. Я буду присутствовать на каждом из них. Как только вернусь из Нью-Йорка.
Он смотрит на меня, открыв рот.
Я должен чувствовать неловкость. Может, беспокойство. Но нет. Я был номером один на драфте в моем году. И впервые разыгрываю эту карту.
— Моя девочка в больнице. Она — моя семья. И я собираюсь к ней.
Тренер движется словно в замедленной съемке, но в конце концов кивает.
— Передайте мисс Куппер мои наилучшие пожелания.
Я не отвечаю, потому что уже бегу по коридору, смысл всей моей гребаной жизни ждет меня в Нью-Йорке.
Чесс
БОЛЬНИЦЫ УЖАСНЫ. Я проснулась в одной из них. Меня тошнило, и мне сделали сканирование мозга на предмет опухолей или внутренних кровоизлияний. Это напугало до чертиков. Судя по всему, у меня сотрясение. Поэтому всю ночь через небольшие промежутки времени, которые казались слишком короткими, меня проверяли, что очень раздражало и мешало спать. А спать мне очень хотелось.
Сейчас утро. Моя голова весит тонну и тупо пульсирует. Но тошнота и головокружение прошли. Мне разрешили принять душ и переодеться. Да, больничный душ с шампунем, пахнущим антисептиком и превращающим волосы в солому.
Лежа на кровати в ожидании Джеймса, я то и дело проваливаюсь в сон, усталость заставляет веки опускаться. Меня выписывают с наставлением, что Джеймс должен за мной приглядывать.
Ощущение пустоты в груди растет. Мне нужен не Джеймс.
Дверь открывается, очередная медсестра пришла для проверки. Только это не медсестра. Эмоции пронзают насквозь, удар в ноющую грудь, резкое сжатие измученного сердца. Финн здесь.
Он выглядит так же хорошо, как я себя чувствую, покрасневшие глаза, темные круги под ними, волосы с одной стороны спутаны,
