— Интересно, о чем именно?
— Обставлю нашу кухню. Все по последнему слову техники. Поставлю низкий разделочный стол, чтобы наши дети тоже учились готовить, хотя следовало бы держать маленького шельмеца, которого ты носишь, подальше от ножей. Большая столовая с…
— Я не беременна.
— А я уверен в обратном. Отнеси это на счет мужской интуиции.
— С чего это ты вдруг передумал, Рен? Что с тобой случилось?
— Случилась ты.
Он подошел и сел на топчан, не дотрагиваясь до нее. Только глядя в глаза.
— Пойми, ты до смерти меня пугаешь. Ворвалась в мою жизнь и все перевернула. Сумела внушить мне совершенно новое представление о себе самом. Раньше я знал, кем был, но теперь наконец готов понять, кто же я есть на самом деле. Цинизм постепенно становится утомительным, но ты… очистила мою душу. — Неожиданно вскочив, так, что скрипнули пружины, он яростно заорал: — И не смей говорить, что больше меня не любишь, поскольку ты куда лучше меня, и я рассчитываю, что ты обойдешься с моим сердцем гораздо бережнее, чем я с твоим.
— Понятно.
Он принялся бегать по камере.
— Конечно, нам будет нелегко. Две карьеры. Дети. Разные графики поездок. Постоянные атаки прессы, которых я до сих пор всячески старался избежать. Тут и прячущиеся в кустах папарацци, и истории в таблоидах о том, как я избиваю тебя, а ты сидишь на игле. Мои натурные съемки и бесконечный поток женщин, норовящих залезть ко мне в штаны. И каждый раз, когда придется сниматься в любовной сцене с очередной красивой актрисой, ты станешь перечислять тысячу причин, по которым это тебя ничуть не волнует, но потом все рукава моих любимых рубашек окажутся отрезанными. — Он подступил к ней и ткнул пальцем в грудь. — Но женщина, стоявшая сегодня на стене, так сильна, что в одиночку может сразиться с армией. Я хочу немедленно услышать, что эта женщина не осталась на вершине горы.
Изабел выставила ладони вперед.
— Сдаюсь! Почему бы нет?
— Почему бы нет?
— Конечно.
Его руки бессильно опустились.
— И это все? Я изливаю свое сердце. Я люблю тебя так, что в глазах стоят чертовы слезы! И за все это получаю «Почему бы нет»?
— Интересно, чего ты ожидал? Что я брошусь тебе на шею только потому, что ты наконец опомнился и пришел в себя?
— А что, я слишком многого прошу?
Гордость поборола хаос, и она ответила насмешливым взглядом.
Он снова насупился. В глазах бушевала буря.
— И когда, по-твоему, ты будешь готова? Броситься мне на шею, разумеется.
Она не на шутку задумалась. Ее арест — его рук дело. Она сразу это поняла. А что касается дурацкой истории насчет необходимости выйти за него, чтобы выбраться из тюрьмы, — такому не поверил бы последний идиот. Все же нечестные приемы — часть того, что делает его Реном Гейджем. И так ли уж она хотела, чтобы он изменился?
Ни чуточки.
Потому что в основе своей он глубоко порядочен. И понимает ее, как никто иной, даже она сама. Может ли она найти лучшего проводника в мире хаоса? И не последнюю роль играет тот неоспоримый факт, что сердце переполнено любовью к нему, хотя с ее стороны не слишком красиво так откровенно наслаждаться, видя его встревоженное лицо и глубокие морщинки на лбу. Что она за человек! Сплошная путаница противоречий! И как чудесно сознавать, что больше не нужно с ними бороться!
Но все же следует отплатить ему за арест, и она решила немного усложнить ситуацию.
— Может, перечислить все причины, по которым я не люблю тебя?
Рен побледнел, и маленькие радуги счастья вспыхнули в душе. Когда она успела стать такой стервой?
— Я не люблю тебя, потому что ты неотразим, хотя Богу известно, как благодарна за это.
Волна облегчения, разлившегося по его лицу, едва не растопила ее сердце, но какой смысл сразу сдаваться?
— Я не люблю тебя, потому что ты богат, поскольку тоже была богата и это труднее, чем кажется. Нет, твои деньги — явный недостаток. Я определенно не люблю тебя, потому что ты изумительный партнер в постели. А изумителен ты, потому что имел слишком много возможностей практиковаться, и меня это вовсе не окрыляет. Кроме того, нужно учитывать тот факт, что ты актер. И обманываешь себя, воображая, что я смогу спокойно выносить любовные сцены. Каждая будет доводить меня до белого каления, и я стану все вымещать на тебе.
«Ах, он еще и улыбается?»
Она попыталась придумать что-то настолько ужасное, чтобы стереть улыбку с его лица, но на глазах у нее тоже выступили слезы, и Изабел сдалась.
— Больше всего я люблю тебя потому, что ты порядочный человек и умеешь вызвать во мне такое чувство, что я способна завоевать весь мир.
— Но ты действительно способна, — выдавил Рен сквозь сжимавшие горло эмоции. — А я обещаю развлекать тебя все то время, пока ты это делаешь.
Они смотрели друг на друга, и оба хотели продлить этот момент предвкушения, поэтому никто не придвинулся ближе.
— А ты сможешь вытащить меня из тюрьмы прямо сейчас? — спросила Изабел и едва скрыла улыбку, когда он неловко отвел глаза.
— Понимаешь, дело в том, что на эти звонки у меня ушло довольно много времени и теперь все закрыто на ночь. Боюсь, тебе придется просидеть в кутузке до утра.
— Поправка. Нам придется просидеть в кутузке до утра.
— Это один вариант. Есть и другой, немного более волнующий.
Они все еще не касались друг друга, но уже подвинулись ближе. Рен понизил голос и похлопал себя по карману.
— Я тут захватил пистолет на всякий случай. Дело, конечно, сложное, но мы всегда можем прорваться с боем.
Изабел улыбнулась и открыла объятия.
— Мой герой!
Игра продолжалась достаточно долго, и больше они не могли противиться неизбежному. И не все клятвы еще принесены.
— Ты дыхание моей жизни, знаешь это? — прошептал он в ее полураскрытые губы. — И знаешь, как я тебя люблю?
Она прижала ладонь к груди Рена и почувствовала, как его сердце пропустило удар.
— Нам, актерам, всегда мало, — продолжал он. — Скажи, сколько ты будешь любить меня?
— Ответ самый простой. Вечно.
Теперь он совсем не походил на серийного убийцу. В глазах сияла бесконечная доброта.
— Наверное, этого вполне достаточно.
Они целовались нежно и долго. Он зарылся пальцами в ее волосы. Она расстегнула пуговицы на его рубашке, чтобы коснуться кожи. Потом они отодвинулись. Слегка. Чтобы взглянуть в глаза друг другу. Все преграды, все барьеры, все препятствия рассыпались.
Она прижалась к его лбу своим.
— На этом месте обычно возникает музыка и бегут титры.
Он сжал руками ее лицо и снова улыбнулся.
— Вот тут ты ошибаешься, солнышко. Фильм только начинается.
Распутная госпожа много месяцев вожделела бедного, но честного конюха и все же терпеливо ждала до ненастной февральской ночи, прежде чем позвать его в хозяйскую спальню на вилле Ангелов. Она была одета в алое: ее любимый цвет. Платье с непристойно огромным вырезом спадало с плеч, открывая крохотную татуировку на изгибе груди. Растрепанные светлые волосы клубились вокруг головы, с мочек ушей свисали огромные золотые обручи, переливающиеся лаком цвета сливы ноготки пальцев выглядывали из-под подола.
