– Что еще?
– За тещей моей через час съезди.
Владислав вернулся в кабинет. Снова потянулось бесконечное время. Он не знал, сколько уже прошло и сколько еще нужно ждать. Он сидел, сгорбившись, как старик, и про себя молился. Дверь кабинета открылась, и вошел Лазарев. Вид у него был уставший. Владислав ждал его слов как приговора.
– Все, закончил. Сейчас из наркоза выведут и отвезут в палату. Пока полежит в реанимации. Считай, что отделались легким испугом, по сравнению с тем, что могло быть. Доноров привез? – он сел и закурил.
– Да, внизу. Что там?
– Разрыв. Только вот понять не могу, что послужило причиной. Через час после твоего отъезда она пожаловалась на головокружение и слабость. Измерили давление – начало падать. Болей никаких у нее не было, пота холодного тоже. Я решил, что просто немного давление упало, повода для паники нет. Через час прибежала акушерка и сказала, что у нее кровотечение. Ждать, согласись, было нечего. Сейчас состояние опасений не внушает. – Он помолчал и добавил: – Вот только детей у вас больше не будет. Пришлось все выкинуть.
– А дети? – Владислав с трудом выдавил это слово из себя.
– Отнесли к новорожденным. По тому, что я понимаю в младенцах, у обоих небольшое кислородное голодание. Девочка совсем хорошая, а мальчик что-то слабенький.
– Слава богу, – Владислав тоже закурил. Руки у него сильно дрожали. – Когда доноры нужны?
– Пусть пока побудут здесь. Кровопотеря не катастрофическая, может, и заменителями обойдемся. Да, Асю тоже уже закончили. Там тоже мальчик и тоже с кислородным голоданием. Наверное, и положили всех рядышком.
– А она? – автоматически спросил Владислав.
– Тоже еще из наркоза не вышла. И тоже отвезут потом в реанимацию. Говорят, прошло все совершенно нормально, – Лазарев устало улыбнулся. – Везет тебе – бабы твои рядом лежать будут, дети тоже. Смотри, чтоб пацанов не перепутали.
– Я схожу вниз, там Сережка должен был тещу привезти. Пусть домой везет, – Владислав поднялся.
– Сигарету оставь здесь, не дыми мне в отделении. Владислав вышел. У здания стояла его машина и машина Сергея. В его машине курили Саша и Олег, в машине Сергея он увидел склоненный женский силуэт – это была Никина мать. Он сел в машину Сергея. Людмила Сергеевна оглянулась. Глаза у нее были заплаканы.
– Все нормально, – выдохнул Владислав. – Валерий сказал, что она практически в порядке. Вы сейчас езжайте домой, я еще немного побуду здесь и потом заеду к вам. Саша вас отвезет.
– А дети?
– Нормально. Небольшое кислородное голодание, но это не страшно. Все, я должен вернуться назад, а вы – домой. Серега, ты дай Саньке ЦУ, а сам с ребятами подожди еще.
– Без проблем, шеф, – кивнул Сергей. Владислав вернулся в кабинет Лазарева. Тот сидел, откинувшись на спинку дивана, и снова курил.
– Ничего еще не слышно? – спросил Владислав.
– Говорят, глаза уже открывала. Ася в себя еще не пришла. Садись, приходи в себя.
Владислав послушно сел. Все равно видимое спокойствие ему не внушало доверия. Он сидел и смотрел в окно без мыслей, без эмоций. Ему казалось, что в этом кошмаре он живет если не всю жизнь, то уж больше половины точно.
В кабинет вошел заведующий отделением новорожденных Николай Лемехов. Он пожал Владиславу руку и с улыбкой его поздравил.
– Что скажешь? – спросил Владислав.
– Ничего плохого. Детишки хорошие. Мальчик, правда, чуть-чуть слабенький, а девчонка, уж и не знаю в кого у тебя, горластая. Голос командирский отрабатывает.
– А мальчик что, молчит? – Владислав вдруг понял, что происходит.
– Не то чтобы совсем. Так, попискивает. Да, хотите, мужики, я вас немного развеселю? – Николай сел, закинув ногу на ногу. – Приносят троих детишек. Двое Вансовичей, один – Колчев. Я стал смотреть и думаю, что-то здесь не то. Детки все похожи, но пацаны-то одинаковые, как две капли воды. Чуть не перепутал.
– А Колчев тоже молчит? – спросил Владислав, снова отворачиваясь к окну.
– Нет, как и твоя девица, голос вырабатывает. Ты чего грустный-то такой? Не волнуйся, и твой начнет орать.
– Оставь его, Коля, он немножко еще в шоке, – посоветовал Лазарев.
– Ладно, пойду на ваших одинаковых посмотрю. Ты не хочешь? – спросил Николай у Владислава.
– Пойдем, – вяло согласился он. – Валера, я халат возьму?
– Бери. Я б вам компанию составил, да только я так устал, что уже ноги не держат.
Лемехов привел Владислава в отделение новорожденных. За наполовину застекленной стенкой Владислав увидел детей в трех стоящих рядом специальных кроватках с прозрачным покрытием. Первой лежала девочка, а потом два мальчика.
– Их специально так положили, чтобы посмеяться, – пояснил Николай. – Первые двое – твои. Только вот я не пойму, что ж третий-то на тебя так похож? Глаза у всех твои.
– Так было задумано, – мрачно заметил Владислав. – Кстати, с чего ты решил, что глаза мои?
– А такой, извини, блядской голубизны в глазах, как у Вансовичей, я нигде и никогда больше не видел.
Владислав стоял и молча смотрел на детей. У него сжималось сердце. Он один понимал, что сейчас происходит, почему так долго не могут вывести из наркоза Асю и почему его и Ники малыш только слабо попискивает при полном видимом благополучии. Он еще немного постоял, посмотрел на детей и вернулся в кабинет Лазарева.
– Твою половинку перевели уже в палату. Пришла в себя, пить попросила. Теперь ждем, когда придет в себя Ася, и я еду домой. Садись, может, еще не очень скоро. Ведь кто как отходит.
– Когда к Нике можно будет зайти? – Владислав послушно сел.
– Ну, батька, ты даешь! – Лазарев улыбнулся. – У меня здесь стерильность, а ты хоть и в офисных туфлях, но все равно…
– Валерий Федорович! – в кабинет ворвалась акушерка. – Онищенко просит вас прийти срочно!
– Что случилось? – Лазарев встал, улыбка сошла с лица.
– У Колчевой сердце остановилось!
Лазарев быстро вышел из кабинета. Владислав только закрыл лицо руками, он знал, что будет еще через несколько минут. Дверь кабинета осталась приоткрытой, и он слышал, как в коридоре одна акушерка сказала другой:
– Представляешь, Колчева умерла.
– Это которую сегодня кесарили, из интенсивной терапии? – уточнила вторая.
– Ну да. Все нормально прошло, ребеночек такой хорошенький, я видела, мальчик, она уже в себя приходить начала, и сердце стало. Там все реаниматоры были, Валерий, Онищенко, Римма Львовна. Никто ничего не смог сделать.
Голоса отдалились, и дальнейшего разговора Владислав не слышал. Он встал и, подойдя к окну, прижался лбом к холодному стеклу. К двери приблизились мужские шаги. В кабинет вошел Лемехов.
