— Да ерунда все это! — чуть ли не прорычал он.
— Ну, так решил судья.
— А пошел он в задницу!
Сэм невольно рассмеялась, а потом вдруг ощутила запах пива. Она нахмурилась и строго посмотрела на рыжего парня.
— Ты пьян, Джеф?
Он смешался и опять покраснел.
— Да я выпил‑то всего две банки пива! Разве от этого опьянеешь?
— Что это на тебя нашло?
— Да ничего. Я всегда пять — шесть банок выпиваю спокойно.
— Да я не о том, — рассмеялась Саманта. — Я спрашиваю, с какой стати ты и эти‑то две банки выпил?
Она была против того, чтобы ее работники выпивали при детях, и Джеф это знал, однако на улице уже стемнело, рабочий день кончился.
— Но ведь сегодня Новый год, Сэм.
— Правда? — удивилась Саманта.
Потом посчитала дни… суд был двадцать восьмого, решение судья вынес двадцать девятого, то есть два дня назад…
— О черт! Действительно. Ты, наверное, пойдешь куда‑нибудь праздновать? — Она ласково улыбнулась Джошу.
— Да. Я собираюсь в «Барм — три». Я вам не говорил, что когда‑то там работал? — Нет, но ведь ты где только не работал!
— Да, а вот про это ранчо забыл вам сказать.
— Ты едешь с девушкой?
— С Мэри Джо, — на сей раз Джеф стал красным, как пожарная машина.
— С дочкой Джоша?
Сэм была позабавлена, Джеф тоже ухмыльнулся.
— Ага.
— Ну и что говорит Джош?
— Что он выпорет меня, если я ее напою. Но черт побери, ей ведь почти девятнадцать! Она же не малолетка.
— И все‑таки я бы на твоем месте остерегалась. Если Джош пообещал тебя выпороть, он шутить не будет. — Потом лицо Сэм посерьезнело. — Как у него дела?
— Да беспокоится о вас. — Голос Джефа. звучал в тишине очень нежно. — Мы все беспокоимся. Все, кто знает о случившемся. Вчера тут был ваш адвокат.
— Я так и думала. Он приехал забрать вещи Тимми?
Джеф замялся, но все‑таки кивнул.
— Он взял его рождественские подарки? — Сэм снова заплакала. — Я хочу, чтобы Тимми все это забрал с собой.
— Да, он все взял, Сэм.
Не зная, как помочь Саманте, он обнял ее и прижал к груди. Джефу хотелось сказать ей про свою любовь, но он боялся. Джеф влюбился в Сэм с первого взгляда. Но она была на девять лет старше его и не проявляла никакого интереса к мужчинам. Порой Джеф задумывался: а может, она вообще уже не способна заниматься любовью? Но тут же говорил себе, что это не главное; ему просто хотелось обнять Саманту и в один прекрасный день признаться в любви. Они долго лежали рядом, и наконец Сэм перестала плакать.
— Спасибо. — Она пристально посмотрела на Джефа, слегка взволнованная его юной красотой и силой. — Ладно, тебе надо поторапливаться, а то вместо Мэри Джо ты встретишь Новый год со мной.
— Знаете что? — Его голос был низким и манящим. — Я бы не прочь.
— Неужели? — Глаза Саманты смеялись, но его были серьезны. Однако Сэм считала, что Джефу вовсе не это нужно. Зачем ему женщина, которая не только старше его, но еще и калека? Он молод. У него вся жизнь впереди, жизнь, в которой будет целая толпа девушек вроде Мэри Джо… Но сама Сэм почувствовала себя вдруг такой одинокой, что ей захотелось потянуться к нему. И она поспешила прогнать Джефа, чтобы не наделать глупостей.
— Ладно, малыш, поезжай, отпразднуй Новый год как следует. — Сэм села на постели и попыталась улыбнуться.
— А вы, Сэм?
— Я приму горячую ванну, приготовлю себе что‑нибудь поесть и лягу спать. А завтра, может быть, выползу из своей берлоги и погляжу на мир.
— Рад это слышать. А то вы меня здорово напугали.
— Джеф, я крепкий орешек. Время закаляет человека.
Время, горе, утраты…
— Вот как? Ну а вас оно еще и красит.
— Иди, Джеф, — Сэм забеспокоилась. — Тебе пора.
— Я не хочу уходить от вас, Сэм. Давайте я останусь здесь. Но Саманта покачала головой и, взяв Джефа за руку, поднесла его пальцы к своей щеке, а потом нежно поцеловала и отпустила.
— Ты не можешь остаться, Джеф.
— Но почему?
— Я тебе не разрешаю.
— Вы считаете, что хозяевам нечего связываться с работниками? — Он горячился, как молодой жеребчик.
Сэм улыбнулась.
— Нет, вовсе нет, милый. Просто моя жизнь уже прожита, а твоя только начинается. И такое тебе не нужно.
— Да вы с ума сошли! Знаете, как давно я о вас мечтаю?
Сэм приложила палец к его губам.
— Не надо, не говори. Сегодня канун Нового года, в эту ночь люди часто говорят то, чего говорить не следует. Я хочу, чтобы мы с тобой остались друзьями, Джеф. Пожалуйста, не надо все портить. — В глазах Саманты снова заблестели слезы. — Ты
мне сейчас так нужен! Ты, и Джош, и дети, но особенно вы с Джошем. Прошу тебя. Не надо ничего менять. Я… я этого не вынесу… я не могу без вас.
Джеф снова обнял Саманту, поцеловал в макушку и повторил:
— Если вы хотите, я останусь, Сэм.
Она подняла голову, взглянула в блестящие зеленые глаза и покачала головой:
— Нет, милый, не надо. Иди.
Он неохотно кивнул, остановившись в дверях, в последний раз взглянул на Саманту. Потом из коридора донеслись гулкие звуки удаляющихся шагов, и входная дверь захлопнулась.
— Сэм!.. Сэм!
Было шесть часов утра, самое начало нового года; Сэм уже оделась и впервые за три дня появилась на кухне, чтобы приготовить себе кофе. И вдруг Джош постучался в дверь. Сэм усмехнулась. Если сейчас не выйти к нему, то ее работники по очереди примутся ломать дверь. Саманта все еще страшно переживала потерю мальчика, но понимала, что распускаться нельзя. У нее есть обязательства и перед другими детьми. Она медленно подъехала к входной двери и, открыв ее, выглянула в предрассветные сумерки. Джош стоял на крыльце, на нем была теплая куртка.
— Привет, Джош. С Новым годом!
Он ничего не ответил, и Саманта забеспокоилась. Что случилось? Казалось, Джош только что плакал.
— Все в порядке?
Он покачал головой и, еле волоча ноги, вошел в дом.
— Присаживайтесь.
Сэм подумала было, что Джош пришел ее утешить, но теперь ей стало ясно, что у него какое‑то горе.
— Что стряслось? — Сэм тревожно нахмурилась, а Джош тяжело опустился на стул и, поглядев на Саманту, уронил голову на руки.
— С ребятами несчастье. С Джефом и Мэри Джо. Они вчера поехали на вечеринку… — Он запнулся и с трудом
проглотил слюну комок в горле. — В общем, они возвращались домой на машине совсем пьяные.
Сердце Сэм бешено заколотилось. Она боялась спросить, что было дальше, но Джош ответил, не дожидаясь ее вопроса. Лицо его скривилось от боли, и по щекам потекли две большие слезы.
