Сара хотела бы возненавидеть Стюарта, но не могла, несмотря ни на что. Если вначале он не хотел иметь ребенка, то потом явно постарался загладить свою вину. А Фелисити? Почему Фелисити отказалась от нее? Почему выбросила из своей жизни крохотную Джастину как ненужный хлам?
Сара подумала о детях, которых у нее никогда не будет, и почувствовала острую боль. Что может заставить женщину отказаться от своего ребенка?
Единственный человек, который мог бы ответить на ее вопросы, был мертв.
Но его жена жива! Сара остановилась у ближайшего телефона-автомата и набрала номер. Кристофер Херд в большом долгу перед ней.
– Дорогуши, я не могу ответить…
Автоответчик. Сара набрала номер «Геральд», и ее тут же соединили с Хердом.
– Кристофер, это Сара.
– Сара! Я хотел объяснить…
– Не утруждайте себя светской беседой. Мне необходимо увидеть Синтию, и я нуждаюсь в вашей помощи.
– Но…
– Не перебивайте. Она встречается… с теми, кого не знает?
– Надо узнать у ее секретаря, но я случайно слышал, что днем у нее собрание с группой банкиров. Не знаю, как это может помочь.
Сара быстро соображала. Имена посетителей Синтии вносятся в приемной в отдельный список.
– Все, что вы должны сделать, это внести имя в список внизу. Скажите, что из банка по ошибке позвонили вам и сказали, что присылают еще одного человека.
– Меня уволят.
– Если вы немедленно это не сделаете, я позвоню в «Мейл». Уверена, что они заинтересуются вашим прошлым.
– Ладно, ладно. Как назвать вас?
– Мисс Смит сойдет. Я еду.
Синтия улыбнулась посетителям, мысленно проклиная Стюарта за то, что из-за него ей, Синтии Харгривс, приходится просить милостыню у денежных мешков.
– Как вы увидите из документов, мы ожидаем получить прибыль, достаточную для покрытия текущих расходов, уже в следующем квартале.
– Но это только планы, – возразил Сэмюэл Белфилд. – Нет полной уверенности в том, что «Прямой эфир» найдет своих зрителей, не так ли, миссис Харгривс? Можете ли вы конкурировать, например, с Би-скай-би?
– Безусловно, – резко ответила Синтия, затем, вспомнив, с кем разговаривает, смягчилась. – Мистер Белфилд, если я не ошибаюсь? Я думаю, что с нашим подбором программ мы можем конкурировать с Би-скай-би на всех фронтах. Джон, – обратилась она к своему секретарю, – покажите мистеру Белфилду проспекты Би-скай-би и наши.
Джон вскочил и разложил проспекты перед всеми банкирами.
– Как я вижу, вы планируете канал классических кинофильмов, – сказал другой банкир. – Как я понимаю, «классическими» называют те фильмы, которые уже несколько раз показывались по телевидению?
Остальные банкиры рассмеялись.
– Вы думаете, что идиотам, покупающим «тарелки», не все равно, видели они это раньше или нет? – Джон предупреждающе затряс головой, и Синтия понизила голос. – Конечно, мы заказали несколько новых голливудских блок-бастеров.
Мистер Белфилд откашлялся.
– Я бы сказал, что по грабительской цене.
– Это мои день… – Синтия не закончила предложение. Теперь это не ее деньги. Она понадеялась, что Стюарт горит в аду.
– Миссис Харгривс, если мы одолжим пятнадцать миллионов, которые вы просите, когда примерно можно ожидать возвращение долга? – спросил мистер Белфилд, разглядывая лежащие перед ним документы. – Здесь ничего об этом не говорится.
– Я знала, что любой срок будет непременно оспорен вашими собратьями… и дамами, – добавила Синтия, вовремя вспомнив о двух сидящих за столом женщинах-банкирах, – поэтому я подумала, что мы детально обсудим это здесь. – Она неестественно засмеялась. До того нелепого завещания ей за всю жизнь не пришлось просить ни пенни. Какое унижение.
В этот момент дверь конференц-зала распахнулась.
– Какого черта вы сюда явились? – рявкнула Синтия.
– Мне надо поговорить с вами.
– Как вы вошли? Джон, пусть эту женщину немедленно выведут отсюда.
– Оставайтесь на своем месте, Джон, – предупредила Сара.
Джон не пошевелился.
– Джон! – завизжала Синтия.
Став свидетелями этой сцены, банкиры стали перешептываться и покашливать.
– Синтия, если вы не хотите оказаться в неловком положении перед этими людьми, уделите мне минуту.
Сара сама удивилась, как спокойно звучит ее голос.
– Хорошо, одну минуту. Господа, простите меня.
– А пока мы можем обсудить возможности спортивного канала. Обратите внимание на четвертую страницу, – сказал Джон, отвлекая внимание банкиров.
– Поверить не могу, что у тебя хватило наглости явиться сюда, – прошипела Синтия, закрывая дверь.
– Поверьте мне, Синтия, я не горю желанием находиться здесь, но мне необходимо найти Фелисити Батерворт. Мою мать.
Если Синтия и удивилась осведомленности Сары, виду она не подала. Она просто расхохоталась.
– Понятия не имею, где эта шлюха. А если бы и знала, почему я должна помогать тебе? Если бы не ты, не было бы и этого унизительного собрания. Теперь убирайся, пока я не приказала тебя вывести.
– Почему Стюарт…
– Разве я неясно выразилась? Мне нечего больше сказать. Разве что, кроме одного. Как ты себя чувствуешь, выяснив, что трахалась с собственным отцом? – Удовлетворенная ужасом, отразившимся на лице Сары, Синтия вернулась в конференц-зал. – Джон, передай Кристоферу Херду, что я жду его в своем кабинете ровно в шесть. А теперь, леди и джентльмены, на чем мы остановились?
Открывая дверь своего дома, Сара еле сдерживала слезы. Нормана не было. Наверное, ищет ее. Гулкая пустота усилила чувство одиночества. Но ведь Норман не может оставаться с ней вечно. Может, завести кошку? Хоть кто-то будет радостно встречать ее по вечерам. В темноте горел красный огонек автоответчика. Сара включила звук. Большинство посланий было от Кейти. С каждым звонком паника в ее голосе слышалась все явственнее.
Сара сняла трубку радиотелефона и набрала номер Кейти, одновременно рыская в холодильнике в поисках чего-нибудь съедобного. Все продукты не внушали доверия, так что она остановилась на бутылке вина. Пробка выскочила как раз в тот момент, когда Кейти сняла трубу.
– Кейти, это Сара.
– Где ты была? Я чуть с ума не сошла.
– Прости… это… это…
– Сара, в чем дело? Что случилось? Это Нэш? Я предупреждала Стивена…
– Нет, нет, ничего такого. Это касается Стюарта, – наконец выдавила Сара. – Ты не поверишь, – она отпила глоток прямо из бутылки, – Стюарт – мой отец.
– Что?
Саре самой ее слова казались странными.
– Джун и Гарри – не настоящие мои родители. Они меня удочерили. Стюарт – мой отец, а Фелисити Батерворт – моя мать.
– Бабочка – твоя мать? – охнула Кейти.
