Когда мы встретились - Шей Шталь

— Спасибо, что позволил мне остаться. Это было первое Рождество, когда я увидела снег и настоящую семью.

Я улыбаюсь, но внутри грустно от мысли, что до этого она была так несчастна. И я могу себе представить, что Тара имеет к этому самое непосредственное отношение.

Пока девочки продолжают открывать свои подарки, Кейси придвигается ближе ко мне.

— Как ты думаешь, они ей подойдут? — спрашивает она, показывая на сапоги Ariat, которые она купила для Кэмдин. Девочка надела их, как только распаковала, и с тех пор не снимала. Я сомневаюсь, что она их снимет, даже если они на два размера больше.

— Скоро они ей подойдут. Их ноги растут со скоростью света.

Потянувшись за спину, я достаю ожерелье, которое на прошлой неделе попросил Тилли забрать для меня в Остине. Конечно, это было до того, как я узнал о связи Кейси с Тарой, но все же я не жалею. Вздохнув, я вручаю ей его, а затем без слов тянусь за своим кофе.

Кейси смотрит на коробку.

— Что это?

— Я попросил тетю Тилли забрать это для тебя, когда она была в Остине, — я подношу чашку к губам, стараясь скрыть улыбку. — Это было до того, как я узнал, как ты любишь гоголь-моголь. Иначе купил бы тебе бутылку.

Кейси издает рвотный звук, и Сев поворачивается, чтобы на нее посмотреть: у нее на голове болтается черная корона принцессы, и она направляет на нас сделанную на заказ волшебную палочку.

— Что ты делаешь с этой палочкой? — спрашиваю я, удивляясь, почему она выглядит так, будто пытается взглядом прожечь дыру в моей голове.

— Делаю себе братика, — рычит она своим чудовищным голосом.

Я свирепо смотрю в ответ. Братика? Она хочет братика? Какого хрена? Сначала маму, теперь братика.

— Это так не работает, малышка.

Кейси ахает рядом со мной, открыв коробку.

— Мне нравится! — она протягивает её мне. — Можешь его на меня надеть?

Я вижу ее декольте и подумываю о том, чтобы надеть на нее что-нибудь еще. Я застегиваю пружинное кольцо у нее на ожерелье. Это старинная цепочка с надписью на капле из белого матового стекла: «Не все заблудшие души потеряны».

Кейси проводит по ней пальцами.

— Оно очень красивое.

Вскочив, она достает из-под елки маленькую коробочку и подталкивает ее ко мне.

— Я принесла тебе это.

Я смотрю на коробку.

— Тебе не нужно было ничего мне дарить.

Кейси пожимает плечами.

— Знаю, но я это сделала.

Осторожно отклеив тщательно завернутую бумагу, я обнаруживаю титановую фляжку с гравировкой: «Я пью, потому что у меня есть дети. Не задавайте вопросов».

Я улыбаюсь.

— Это прекрасно.

Глядя на выражение ее лица, я задаюсь вопросом, а дарила ли она кому-нибудь подарки. Те, что выбрала сама. А не ее мать.

Взглянув на зажатую в руке фляжку, я вспоминаю, что не хочу ее отпускать. Кейси же может остаться, верно? Но что будет, если она решит, что этот городок слишком мал для нее? Что будет, когда я буду работать по восемьдесят часов в неделю, а она будет чувствовать себя обделенной вниманием?