же я соскучился, — выдыхаю светлую макушку, стоит лишь переступить порог. Нос улавливает ароматные запахи ужина. Девчонки снова феячили, судя по запаху корицы. Маруська обожает эту приправу и если участвует в Ксюниных экспериментах, то добавляет к месту и не к месту. И вкусно же! Глядя на довольную мордашку невозможно сказать, что блюдо несъедобное.
— Папа! Где Паша? — В дверях стоит насупленная Дарья, упирающая руки в бока.
— У него сегодня выходной. А зачем он тебе? Шоколад ты получила, который он обещал.
— Он обещал каждый день. Каждый день, папа, это когда приходишь домой и приносишь обещанное. Вас всему надо учить.
— Дашунь, в мире мужчин каждый день немножко не совпадает с твоим миром. Понимаешь?
— У вас что, пони не едят радугу и не какают бабочками?
— Чего?
Твою мать, она сломает мне мозг, и я точно не дотяну до старости.
— Милый, вытирай слёзы. Вышел новый мультфильм и кажется, Павлу сильно достанется помимо хобота.
Ксюшка кусает губы и всеми силами старается не смеяться. Потому что чревато последствиями. Попасть на язычок этой маленькой заразе дома не хочет никто. Смешно звучит, но девчонка умеет уесть на раз—два. Талант, блин.
— Даш, он обязательно принесет тебе завтра две шоколадки. Как компенсацию. Знаешь, что это слово означает?
Сам же думаю, что лично куплю коробку и поставлю в домике охраны. Сладкое все равно едят, просто перестанем покупать конфеты. И надо отключить, пожалуй, каналы с зарубежными мультиками. Ничему хорошему не учат. Пусть смотрят наши старые добрые советские. Или хотя бы своего Лунтика.
— Такого отстоя, папа, не видели за всю историю отстоя.
— Стоп! Даш, иди ко мне. Обними папу молча. Пожалуйста. — Малышка подходит и утыкается в колени. — Давай договоримся, что ты больше не будешь цитировать фразочки из телевизора, ладно? Мы рады, что у тебя отличная память, но не всем нравится, когда им такое говорят.
— И тебе?
— Что мне?
— Ну тебе тоже не нравится, что я говорю?
— Мне нравится, конечно. А вот Пашу ты вчера могла обидеть.
— Чем? Я ему ничего плохого не сказала. А нос у него маленький и курносый. Так деда Валя говорит.
Кто там сказал, что быть отцом это просто. Пусть убьет себя об стену. Это чертовски офигенно и приятно, но ни хрена не просто. Подбирать слова целое испытание. Видимо, она права. В мире взрослых пони действительно не жрут бабочек. Или кого они там ели?! И от этого куча проблем.
— Ужинать идите. Маруся уже всем приборы разложила. Дедушка звонил, что сегодня возвращается, но будет поздно.
— Ура! Дедушка, дедушка Саша приедет! Как раз новые серии Лунтика вышли.
— Прекрасная новость. И про серии и про деда. И про ужин.
— Папочка мой ручки и садись. — А вот и младшая.
— Машунь, — подхожу к дочке, потому что она не вышла встречать. Это странно. — А почему ты здесь, не идешь к папе?
— Да, Марусь, расскажи сама про свои подвиги. — Ксюша играет бровями, показывая под стол.
Наклоняюсь. Твою мать.
— Маш, это что?
— А это, дорогой муж, кто—то насмотрелся на татуировку и решил себе нанести.
— Логично. Ну и как? Получилось?
— Не очень, — вздыхает Дашка. — Ксюша пришла и все испортила.
— Ясно. Маркеры принесешь?
— Зачем?
— Да Давиду с Тимуром тоже татухи нарисую завтра. Чтобы в следующий раз побольше набор приносили и не стеснялись.
— Ой, правда?
— Угу. Прям со лба и начну благодарности писать.
***
— Ты же несерьезно распишешь друзей?
— Почему? Очень даже. Одному за идею, второму за исполнение. Ты, наверное, не заметила, но диван в игровой тоже в «татушках».
— Заметила. Его не оттереть.
— Да черт с ним, диваном. Пусть развлекаются, лишь бы не опасно было.
— Жалко.
— Не грузись, Ксюш. Я маленьким был, охотился на кота Тома с отверткой.
— И как?
— Убил. Вместе с телеком. Прям в лоб всадил.
— А я лягушат спасала.
— Каких?
— Которые после дождя прыгали. Я думала, они от луж убегают, и собирала в карманы. А они там как—то забывались и погибали.
— Да ты меня переплюнула, маленькая садистка.
— Ээээй, я не садистка. Я же спасала!
— И я мышонка спасал. И сейчас спасу.
— Кого?
— Мышонка. Маленького такого, с розовыми губками и кругленьким животиком. — Притягиваю жену к себе и наклоняюсь к сладким губам. — Его очень—очень надо спасти.
— От кого?
— От страшного и голодного кота.
— Так ты и есть этот кот.
Мы шепчет друг другу, находясь в миллиметрах от прикосновения. Горячее дыхание опаляет кожу, заставляя закипать кровь от предвкушения.
— Тогда мышке не повезло.
Рядом с ней я живу. Рядом с ней дышу. Люблю каждую её черточку, каждый ноготок, каждую веснушку. С появлением солнца рыжие отметки рассыпались по носику, и Ксюшка стала выглядеть еще моложе. Вроде мелочь незначительная, а её красит. Её вообще всё красит.
Провожу по плечам руками, наслаждаясь атласной кожей. В жене идеально всё. Просто всё!
Прокладываю дорожку из коротких поцелуев от мочки к шее, ключицам, груди. Сжимаю за спиной ягодки запястья, заставляя выгнуться мне навстречу. Прикусываю затвердевший сосок через ткань майки. Хочу сегодня медленно и долго. Хочу, чтобы стонала и извивалась подо мной, потому что наблюдать её удовольствие куда более сильное наслаждение, чем получать своё. Никогда не думал про это, считая целью достигнуть оргазма и сбросить напряжение. Но любовь подсказала, что всё не так—то просто. Дарить в некоторых случаях приятнее, чем брать.
Ксюшка ёрзает, прижимаясь к напрягшемуся паху. Делаю движение бёрдами вперед, ловя первый громкий стон. Хооооочет. Моя девочка уже готова. Так быстро и так сладко.
Аккуратно кладу на кровать, переводя руки вдоль тела. Кажется, нас ждет очередная бессонная ночь. Меня сейчас и танк не остановит.
— Хочу тебя всего. Без одежды. Пожалуйста. Егор, пожалуйста.
Моя девочка стала смелее и уже не стесняется озвучивать свои желания. Кто бы знал, как её голос и слова заводят…
— Позже. Доверься мне, хорошо?
Тихий всхлип служит ответом. Ласкаю вершинки руками, не поднимая ткань. Зубами стягиваю шортики до колен и веду носом по треугольнику трусиков. Надо же. На стратегически важном месте… мышонок. А говорила, что не мышка. Маленькая обманщица.
Кружевное белье на женском теле
