Анни сказала ему, что сама отвезла Линну к отцу, где она собиралась провести весь день, но по дороге Линна упоминала, что будет ужинать с ним. Маттом. Они заговорили о Курте, и Матт, не раскрывая своих карт, рассказал ей о нем то, что посчитал нужным.
— Я не доверяю этому парню, Анни. Мне случайно удалось узнать, что он лжет. Кроме Линны, насколько мне известно, он встречается еще с одной женщиной. Это очень плохой человек, и нам лучше всего не оставлять с ним Линну наедине. У меня дурное предчувствие.
— Постараемся, — ответила Анни.
— Я хочу немного вздремнуть, — сказал он. — Позовите меня, если будет звонить Кристи, хорошо? Это очень важно.
Анни бросила на него колючий взгляд, и ему пришлось объяснить:
— Это по работе. Я не обманываю вас, Анни.
— Хотелось бы мне, чтобы это было так. Я не допущу, чтобы эта девочка пострадала сразу из-за двух обманщиков.
— Это по работе, — повторил Матт и отправился в душ.
Приняв душ, он завалился в кровать и проспал до обеда. В тот вечер он брился в последнюю минуту, чтобы удалить с лица даже намек на щетину. Выдавив на ладонь дорогой крем после бритья, он похлопал себя по щекам и подбородку и отправился одеваться. Он дважды надевал и снимал синюю вельветовую рубашку, и все-таки остановил свой выбор на ней, заправил ее в чистые отглаженные джинсы «Levis», завязал бледно-золотой шерстяной галстук и надел сверху оранжево-коричневую кожаную куртку, пожалев, что не взял с собой другой одежды. «Ты идешь с ней только поужинать, и ничего больше», — сказал он, обращаясь к своему отражению в зеркале.
Линна последний раз покрутилась перед Джиллиан, чтобы та вынесла окончательное суждение.
— Мне больше нравится с золотым поясом, — сказала Джиллиан. В этом платье ты просто сногсшибательна. Он будет нокаутирован сразу же, как только тебя увидит.
Линна завязала пояс и нервозно вздернула рукав, чтобы застегнуть на руке часы. Было ровно семь тридцать.
— Ты уверена, цвет мне идет?
— Абсолютно уверена, ты — само совершенство. Куда он поведет тебя?
— Не имею ни малейшего представления.
— Расскажешь мне потом, как все было, — сказала Джиллиан и повела Линну в гостиную. — А теперь сиди здесь и обворожительно улыбайся, — дала она последние наставления подруге и быстрыми шагами отправилась наверх в свою комнату.
Линна устроилась на диване среди тех самых подушек, которые Матт подкладывал тогда на стул в своей импровизированной парикмахерской, твердо решив, что будет вести себя свободно, будто между ними ничего не произошло, но непослушное сердце постоянно сбивалось с ритма. Она рассмеялась, и эхо ее голоса вернулось к ней, отраженное стенами пустой комнаты. Кого она пыталась обмануть? Она была так возбуждена и взволнована тем, что проведет этот вечер с Маттом, что позабыла обо всем остальном, кроме своей слепоты, разумеется. Те короткие мгновения счастья, которые она провела с ним, были опустошительно-болезненным испытанием для ее души и тела, но они были также и прекрасными мгновениями узнавания, открытия, которого она так жаждала в своей жизни — открытия волшебного мира нежности и чистоты. И вот сегодня они снова будут вместе. Он хочет поговорить с ней, и она знает о чем.
Разумеется, он хочет поговорить с ней — ведь прошлый раз она не ответила ему «нет». Ее мысли порхали, словно бабочки. Что же могло изменится с того вечера? Если предположить, что он решил остаться в Уолден-Сити, то это слишком уж неправдоподобно. Она знала, что он встречался с Кристи, да к тому же не скрывал того, что не заинтересован в длительной связи. После долгих размышлений на эту тему, Линна пришла к выводу, что ей хочется еще раз ощутить его губы на своих губах, еще хотя бы один раз в жизни затеряться в том удивительном, новом для нее мире, дверцу в который он открыл. Хотя бы один только раз, прежде чем он уедет. Один, а может быть и больше…
Она не могла определить, какой смысл вкладывает в это «больше», но одна только мысль об этом «больше» заставила ее залиться румянцем и внутренне содрогнуться. Линна никогда не испытывала ничего подобного, когда думала о своих отношениях с Куртом. Когда он был рядом, она чувствовала скорее не волнение, как ей хотелось бы определить свое состояние, а нечто, больше похожее на раздражение, на смесь нервозного опасения и тревоги, что она не оправдывает надежд и не соответствует его требованиям. Неожиданно она поняла, что мысли о Матте Хэлстоне вызывают в ней ощущение напряженного ожидания, полного предвкушения чего-то неизведанно-прекрасного. Если рассуждать здраво, то это щемящее чувство было гораздо опаснее чувства к Курту.
От Курта она уже не ожидала ничего необычного и непредсказуемого. Стереотип его поведения хорошо был известен ей. Она позволила ему заботиться о себе, принимать за нее решения и уже не представляла себя самостоятельной и независимой от него, когда он появлялся рядом. Его знания, опыт и суждения считались непререкаемыми. Теперь ей было совершенно ясно, что она обручилась с ним только потому, что боялась потерять эту безопасную почву под ногами. И еще потому, что никогда прежде не испытывала никаких других чувств.
С Маттом все было иначе. Линна не ощущала с его стороны такой довлеющей опеки, как со стороны Курта. Но с каким нетерпением она ждала встречи с ним, как ей хотелось вновь испытать глубокое волнение от его прикосновений, таких ласковых и трепетных, что всю ее захлестывал шторм эмоций: неистовых, безумных, головокружительных! Неужели ей суждено потерять его? Потерять навсегда? Если да, то какое же несчастье придется пережить, настоящее бедствие, страшное, гибельное для души! А что взамен? Курт. Но Курт да и все остальные парни, с которыми она когда-либо целовалась, не смогли бы заполнить пустоту. С ними все было как-то мелко, не по-настоящему. Теперь она знала это наверняка.
Предстоит еще одна потеря. В ее жизни уже было достаточно потерь. Не видеть — одна потеря. Лишиться отца — еще одна. Вчера, когда она нерешительно призналась ему, что произошло между ней и Маттом, не сумев при этом скрыть своих восторженных эмоций, ее поразило, даже шокировало то, как отреагировал отец, всегда прежде учивший придерживаться строгих правил.
— Ты живешь только один раз, — провозгласил он. — Так не трать же силы на тех, кто этого не заслуживает.
Совершенно очевидно, он имел в виду Курта. Ее дорогой отец, чьи взгляды всегда были консервативны, настоятельно советовал разобраться в своих чувствах и жить ради себя и своего счастья, не зависимо ни от кого. Сам он не хотел быть препятствием на жизненном пути дочери. И Линна поняла, что вернуться к мелким и ограниченным отношениям, снова посадить себя в клетку зависимости и было той самой «тратой» чувств, о которой говорил отец. Он прав: она никогда больше не сможет уже довольствоваться подобными отношениями. «Сагре diem» — эта фраза стала для нее новым жизненным девизом. Матт предупредил, что очень скоро уедет в Чикаго, и скорее всего, она уже больше никогда не увидит его снова. Может быть, сегодняшний вечер изменит что-либо, но если даже и нет, то она все равно была полна решимости совершить этот самый «carpe diem» — не упустить момента, который дарила ей судьба, и навсегда оставить в своей душе, запечатлеть в памяти хотя бы частичку этого человека.Когда Матт спустился в гостиную, она уже ждала его. На ней было перехваченное в талии широким золотым ремнем чудесное свободное кашемировое платье, короткое, как длинный свитер. Оно было насыщенного оранжево-золотистого цвета — цвета абрикосового варенья. На ногах красовались изящные коричневые ботиночки. Матт помог ей надеть кожаную куртку точно такого же коричневого цвета и набросил на плечи белый шелковый шарф. Когда она села рядом с ним в его «Камаро», он почувствовал себя королем.
