Внезапно Боб Уотерс круто повернул копя и выбросил вверх руку с криком:
— Берегитесь!
Испуганная Иден придержала лошадь. Почти в то же мгновение послышался оглушительный грохот, и одна из боковых стен естественного коридора взорвалась, извергнув черный ливень летящих камней и грязи.
Ее лошадь взвилась на дыбы, испуганная грохотом взрыва. Воздух и земля завибрировали от новых взрывов, и вверх снова взлетели осколки камней и скальной породы. Обезумевшая от страха Иден вцепилась в свою лошадь, прижавшись к ее спине и стараясь сохранить равновесие, в то время как животное снова сделало рывок назад и поднялось на дыбы. Бегущий скот отрезал путь к отступлению. Животные толкали и теснили Иден. Где-то был слышен лай ее собаки.
С другой стороны стада Киннкэйд смотрел на Иден, бледное лицо которой выделялось неясным пятном. Он видел, как лошадь поднялась на дыбы и потом упала. Иден тоже оказалась на земле. Страх сжал его горло и не давал вздохнуть.
Киннкэйд с трудом сдерживал своего мерина, нахлестывая его и стараясь удержаться в Мальстреме, образованном беспорядочным движением испуганного скота. Он напряженно вглядывался в то место, где исчезла Иден.
Какая-то часть его существа надеялась и ждала, что вот-вот она появится снова, вынырнет из обтекающего ее потока и, размахивая своим мексиканским кнутом, будет отстаивать крошечный островок безопасности среди черного моря скота. С каждой секундой страх его возрастал, потому что Иден не появлялась.
В отчаянном стремлении добраться до нее он пробивался сквозь теперь уже редеющие ряды быков, нахлестывая животных, пришпоривая свою лошадь и бранясь. Достигнув середины прохода, он увидел лошадь Иден, но всадницы на ней не было. Он не замечал, что взрывы прекратились и что теперь единственным слышным звуком был громкий и какой-то призрачный стук копыт и шорох трущихся друг о друга шкур. Дальше по склону слышался собачий лай, крики и пронзительный свист всадников, пытающихся повернуть стадо и положить конец этому слепому и бессмысленному бегу.
В поле зрения Киннкэйда появился всадник. Он ехал по высоко расположенной тропинке вдоль извилистой стены перевала. Он заставил свою лошадь нырнуть вниз и спрыгнул с седла до того, как та остановилась. Иден неподвижно лежала на земле, в темноте ее лицо казалось пепельно-серым.
Киннкэйд рванулся из седла и побежал — сердце его колотилось как бешеное.
— Иден!
Прежде чем он опустился на землю рядом с ней, Винс остановил его — во взгляде его пылала ярость.
— Убирайся! Не подходи к ней!
Он приподнял ее с земли, баюкая, как ребенка, в своих объятиях.
— Она… — Киннкэйд не мог выговорить ни слова — он даже и думать не смел об этом.
— Мертва? — бросил Винс ему в лицо. — Нет! — взревел он, но тут же, посмотрев на нее, тихо прошептал: — Нет, она… она только потеряла сознание. Она ударилась головой. Но пульс у нее хороший. — Он поднял голову и снова посмотрел на Киннкэйда. — Но она жива не твоими усилиями.
Киннкэйд стоял рядом, полный желания прикоснуться к ней, обнять ее и убедиться, что с ней все в порядке.
— Это все произошло из-за тебя, — сказал Винс горько. — Ты убеждал и поддерживал ее, чтобы она решилась на эту авантюру. Если бы тебя здесь не было, я сумел бы ее отговорить. Я мог бы ее защитить. Черт возьми, я всегда знал, что Де Пард не оставит ее в покое. Это его рук дело. — Он кивнул в сторону высшей точки перевала. — Подложил динамит. Вот какой он псих. Как ты думаешь, почему я пытаюсь заставить ее убраться отсюда? Однажды он не удовольствуется запугиванием и перейдет к действиям. Его ненависть дошла до предела.
Подъехал Боб Уотерс. Увидев Иден, он тотчас же спрыгнул с седла.
— Что там с боссом?
— Она придет в себя. — Винс поднял ее на руки и встал. — Мне надо отвезти сестру к врачу. Найдите мою лошадь.
— Разреши мне, — начал было Киннкэйд и сделал шаг к нему.
— Нет, — огрызнулся Винс, отстраняя его снова. — Мне никто не нужен. Ты останешься со скотом, и, если вам удастся, доставите его на скотопригонный пункт.
Киннкэйд смотрел ему вслед и видел, как он удаляется, держа на руках Иден.
— Пошли, — обратился к нему Боб Уотерс. Он положил ему руку на плечо и тотчас же убрал ее. — Нам надо повернуть скот в нужном направлении.
Иден лежала в одном из отделений «скорой помощи».
Киннкэйд чувствовал неловкость, напряжение и старался настроиться на посещение должным образом. Он толкнул дверь и вошел в палату, за ним на шаг позади следовал Расти.
Полная румяная сестра за конторкой подняла глаза, когда он вошел.
— Чем могу служить? — тепло, но все же с сознанием своего официального положения, тоном, совершенно не соответствовавшим ее облику всеобщей матери и покровительницы, спросила она вошедших.
— Меня зовут Киннкэйд Харрис. Я пришел повидать Иден Росситер. Я так понимаю, что она здесь.
— Так вы и есть тот самый таинственный Киннкэйд, — сказала сестра, и он заметил в ее глазах озорной блеск. — Когда ее привезли, она все бормотала и повторяла ваше имя. Кажется, ее брат не знал, кто вы такой.
— Она все еще здесь?
— Да, сейчас у нее доктор. Его охватила тревога.
— С
ней все в порядке?
— О да, — сестра тихо рассмеялась. — Кроме большой шишки на голове, у нее еще легкое сотрясение мозга и несколько синяков. Доктор в последний раз перед выпиской осматривает ее. Собственно, у него нет выбора. Она полна решимости выписаться. Она все беспокоится о своем стаде. Почему бы вам не пойти со мной? Я отведу вас. Уверена, доктор не станет возражать.
Медсестра поднялась из-за конторки и быстро зашагала по коридору. Потом, дойдя до конца, остановилась перед одной из дверей, распахнула ее и заглянула внутрь. Глядя поверх ее головы, Киннкэйд сумел рассмотреть изголовье кровати и доктора с украшавшим шею, как ожерелье, стетоскопом. Но Иден видно не было.
— …У вас будет изрядная головная боль несколько дней, — говорил доктор. — Однако лекарство, которое я вам прописал, должно помочь. Постарайтесь некоторое время поберечься. А в остальном все в порядке.
— Спасибо, — сказала Иден. У нее был сильный звучный голос. Что-то дрогнуло в Киннкэйде, когда он услышал ее, но он предпочел не анализировать это. — А теперь могу я уехать?
Доктор хмыкнул:
— Мы не имеем права удерживать пациентов против их воли.
— Прошу прощения, доктор, — перебила сестра. — К вашей пациентке посетитель.
Улыбающийся доктор повернулся к двери.
— Она больше не моя пациентка. Теперь она сама себе хозяйка.
