Гаррисон улыбнулся ей и снова повернулся к Тейлор.
— Так о чем ты говорила?
И тут Тейлор поняла, что не сможет сказать ему сейчас, кто ее мать… и кто она сама. Нет, в присутствии Клер она не сможет этого сделать. Эта информация предназначалась только для Гаррисона.
— Ничего важного, — сказала она и, наклонившись, поцеловала Гаррисона в лоб. — Вы уверены, что не хотите, чтобы я осталась?
— Уверен, — ответил Гаррисон. — И пожалуйста, не тревожься ни о чем. Я обо всем позабочусь сам.
— Тогда я поеду в Техас и заберу своего сына, — сказала она. — Номер телефона я оставлю здесь, у врачей. Позвоните, если я зачем-нибудь понадоблюсь, и я мигом прилечу в Лос-Анджелес.
— Обещаю, — улыбнулся Гаррисон. — Но сомневаюсь, что в этом возникнет необходимость.
Тейлор добралась до аэропорта на такси. Ей удалось взять билет на рейс до Остина, отправляющийся через два часа. Она позвонила на ранчо и попросила Картера встретить ее в Остине.
— Я на нем уже катался! — этими словами ее встретил Майкл, когда она прибыла в Остин. — Я дал ему имя. Его теперь зовут Блейз!
Тейлор крепко обняла сына. Случайно подняв глаза, она заметила странное выражение на лице Картера. Взгляд его был жестким, расчетливым, но едва он заметил, что Тейлор на него смотрит, на лице его тотчас же засияла обычная дружелюбная улыбка рубахи-парня. Тейлор решила не придавать этому значения.
— В дорогу! — скомандовал он, направляясь к «Пайпер кабу». — Мы и для тебя подобрали хорошую лошадку. Обязательно прокатимся все вместе, когда вернемся домой.
У Тейлор вдруг появилось неприятное ощущение, будто она оказалась в ловушке.
На ранчо Тейлор целый день было как-то не по себе, но она не могла понять, в чем причина. В четверг вечером, накануне Нового года, она позвонила Лорэн домой и продиктовала несколько пресс-релизов. Лорэн пообещала поднять материалы о Гаррисоне Стоуне и дополнить текст кое-какими библиографическими данными. Наступление самого любимого национального праздника еще не означает, что репортеры будут бездельничать и целый день пить эг-ног[3]. Да в связи с этим покушением они только и ждут какой-нибудь свеженькой информации! Лорэн пообещала в первый же день Нового года зайти в офис и убедиться, что все материалы переданы в службу информации.
Тейлор удалось связаться и с Бернардом Чапменом. Большинство членов комитета, присутствующих на совещании в Лос-Анджелесе, разъехались по домам, чтобы провести праздники в семейном кругу. Ее звонок перехватил Чапмена в момент, когда тот собирался на вечеринку. Он тут же засыпал ее вопросами, и Тейлор рассказала ему все, что ей было известно о состоянии здоровья Гаррисона. Затем она попросила Чапмена известить об этом всех остальных членов комитета.
— Я буду в Нью-Йорке пятого января, к вечеру, — сказала она.
— Я чем-нибудь могу помочь?
— По-моему, пока не нужна никакая помощь, — ответила она. — Гаррисон хочет поскорее перебраться в Вашингтон, но я не думаю, что его так быстро отпустят.
— Ну, он умеет уговорить, если надо.
Тейлор рассмеялась.
— Уж это он умеет, не сомневайтесь. Но ведь мы в любом случае планировали собраться не раньше конца января, так что пока, я думаю, всем нам не мешает немного отдохнуть. Но прежде представить в виде таблиц полученные ответы на вопросники, чтобы можно было их проанализировать. Пока это все, что мне пришло в голову. Может быть, вы сами напомните об этом остальным членам комитета?
— Как он выглядел, когда вы его видели в последний раз? — спросил Бернард, которого больше интересовало состояние здоровья Гаррисона, чем дела. Тейлор подумала, что они с Гаррисоном, наверное, очень давно знают друг друга.
— Не очень хорошо, — ответила она. — Но чего еще можно ожидать?
— Как вы думаете, почему этот тип стрелял в него?
Тейлор очень не хотелось, чтобы кто-нибудь расспрашивал ее о Карле Синклере. Но вопрос был задан. Она заставила себя ответить с полным равнодушием. Ведь если бы не особые обстоятельства, такой вопрос ее вообще ни капельки не встревожил бы.
— Каждый задает себе этот вопрос, но, к сожалению, этот тип уже никогда нам на него не ответит. Я знаю только, что он сказал, будто исполнял волю Божью.
— Как, черт возьми, можно убийство Гаррисона объяснять Божьей волей?
— Разве можно искать логику в словах этого человека? — сказала Тейлор. Голос ее не дрожал, она говорила так, как и подобает говорить человеку, полностью контролирующему себя.
— Множество всяких чокнутых ходит вокруг, — мрачно заметил Бернард.
— Ну что ж, на этой оптимистической ноте, — заявила Тейлор, — я и пожелаю вам счастливого Нового года.
— И вам того же, — ответил Бернард. — Поговорим в Нью-Йорке.
В тот вечер Тейлор, Майкл и Картер поужинали тихо и мирно. Когда Майкл лег спать, Картер принес бутылку шампанского и с шумом ее раскупорил.
— С Новым годом! Выпьем за то, что моя семейка снова вернулась под крышу моего дома.
— Мы больше не твоя семья, Картер. Майкл — твой сын, но я тебе не жена, не подружка — никто.
Картер пристально посмотрел на нее и протянул бокал шампанского. Тейлор после такого разговора совершенно не хотелось пить шампанское. Она заметила, что Картер, осушив один бокал, сразу же налил себе другой. Осушив и его, он включил телевизор.
Не глядя в ее сторону, Картер начал говорить. Он говорил, словно размышляя вслух, но в его голосе слышались угрожающие нотки.
— То, что думаешь ты, не имеет никакого значения, Сюзен. Фактически ты моя жена, Майкл — мой сын, и я имею право на свою семью.
— Не имеешь ты никаких прав.
— Будь уверена, имею. Я даже подумываю о том, чтобы оставить Майкла жить здесь, у себя. Он любит ранчо, любит свою лошадку…
— Но он не любит тебя, Картер. Он не знает тебя. Любовь надо заслужить.
— Почему бы тебе не вернуться ко мне и не жить здесь? Дай Майклу шанс узнать меня, — произнес Картер вкрадчивым голосом.
— Забудь об этом, — резко прервала его Тейлор. — У меня своя жизнь, работа, и тебе в этой жизни нет места — я даже уже сомневаюсь, что оно когда-нибудь было.
— Может быть, ты обдумаешь мое предложение? Знаешь ли, я ведь мог бы и без твоего согласия удержать тебя здесь.
«Что это значит?» — подумала озадаченная Тейлор. Потом она поняла, что это типичная для Картера тактика запугивания. Такую тактику применяют люди, понимающие, насколько слаба их позиция, а это означает, что Картер, сколько бы угроз он ни высказывал, в действительности не в состоянии их выполнить.
— Если не возражаешь, я пойду спать, — сказала Тейлор, поднимаясь с кресла. — Прошлой ночью я мало спала, да и покушение на Гаррисона потрясло меня гораздо больше, чем можно было предположить. Так что я лучше обойдусь без празднования, а также без этого разговора.
