Анна помолчала.
– Было бы неплохо. Послушай, спасибо тебе.
– За что? – спросил он.
– За то, что всегда был добр ко мне, даже когда я на самом деле этого не заслуживала.
Марвин кивнул и не сказал ничего, поглаживая шелковистые уши пса.
– Боже, Флинни так любила это животное. Иногда мне кажется, что это человек в собачьем облике. Иногда, клянусь, он смотрит на меня ее глазами.
Наверху Анна играла на виолончели и ждала, пока наполнится ванна. Просто ради удовольствия она сыграла Баха в ключе фа диез, в этой же тональности пели старые трубы, когда горячая вода лилась по древней водопроводной трубе. Это звучало словно саундтрек к фильму Хичкока. Ей стало скучно, и она опустила виолончель, проверила ванну и выключила воду. Затем добавила соли с запахом лаванды, взяла с собой чистое платье и вышла в коридор. Дверь в комнату, где спала Лили, была приоткрыта. Анна вошла. Кто-то сидел в кресле рядом с кроваткой Лили, положив руку на маленькую спинку девочки.
– Привет, – прошептал Марвин.
– Что ты делаешь? – спросила Анна.
– То же, что и ты. Мысленно возвращаюсь к своим лучшим чертам.
Анна осторожно села на кровать, слушая глубокое ровное дыхание спящего ребенка.
– Иди сюда, – сказал он, похлопывая по месту на краю кровати, взял руку Анны и нежно положил на спину Лили. – Неужели есть что-то прекраснее, чем это? Мне нужно было завести два десятка детей. Мне нужно было уговорить Поппи на большее. – Анна задела ладонь Марвина, и он взял ее за руку. Они сидели так, пока Лили не перевернулась, а вода в ванне не остыла.
Они с Марвином вышли из комнаты.
– Кстати, о Поппи, – произнес Марвин в коридоре. – Я нашел ее. То есть нашел, где она остановилась. Я оставил сообщение.
– Я думала, ты давно это сделал, – опешила Анна. – Когда она была в Италии.
– Да, но она никогда мне не перезванивала. Я не мог оставить эту новость на автоответчике, просто не мог. Но на этот раз она перезвонит, я сказал, что хочу развестись. – Он вздохнул и провел пальцами по волосам. – Это так скверно, когда приходится подкупать жену таким образом.
– Хотела бы я поговорить с ней, – сказала Анна. Марвин удивленно посмотрел, когда она это сказала:
– Правда?
– Я не знаю. Может быть.
– А еще я хотел сказать, что переезжаю в Нью-Йорк. Мои работы хорошо выставляются и продаются, ну и мне пора быть в центре событий.
Анна кивнула:
– Я рада за тебя.
– И я хотел предложить тебе ехать со мной. Ты можешь жить у меня так долго, как захочешь, пока не определишься, чем заняться. У меня есть небольшая квартирка в Вест-сайде. Джек сказал мне, что ты продаешь дом. Это правда?
Анна кивнула.
– Очень мило, что ты предложил мне остаться с тобой.
– Я должен быть уверен, что с тобой все в порядке, прежде чем уеду.
Они пошли в комнату Анны.
– Что ты хочешь посмотреть? – Анна держала в руках диски.
– Что угодно. Что захочешь, – сказал он.
Анна выбрала свой любимый, «Цельнометаллический».
В воскресенье утром Анна готовила завтрак на кухне, когда услышала, как кто-то с шумом спускается по лестнице. Она сняла с плиты сковородку с яичницей и пошла посмотреть. Вещи Джека вперемешку с вещами Стюарта, красный чемодан Греты и спортивная сумка медицинских препаратов Джека.
Джек спустился по лестнице, он выглядел больным и уставшим – типичный зеленоватый оттенок кожи, который появлялся, когда Джек менял лекарственные препараты, хотя он принимал одни и те же таблетки уже полгода.
– Доброе утро, – сказал он.
– Что это?
– Ну, мы со Стюартом ссорились всю ночь. – Джек ушел в комнату.
Анна пошла следом:
– И он победил.
Джек кивнул и повернулся к ней спиной, когда доставал компакт-диски Джоан Баэз. Звуки «Сюзанны» заполнили всю комнату. Он сел рядом с Анной на плетеный диванчик и начал петь. Анна пела вместе с ним, всю песню, оказалось, что она знает слова, которых никогда не знала, они были прямо у нее в голове.
Когда мелодия закончилась, Джек сказал:
– Я буду приезжать на выходные. Каждую пятницу вечером.
– Только если тебе так хочется. Не беспокойся за меня. Пришло время вам со Стюартом начать совместную жизнь.
Джек кивнул:
– Ты на самом деле продаешь этот дом?
– Да.
– Ты возвращаешься в Бостон?
– Нет. Может быть. Я не знаю.
Джек взял пульт дистанционного управления и нажал на кнопку повтора.
– Еще разок, – сказал он, когда песня началась. – Ты знаешь, ты спасла мне жизнь.
– Я ничего такого не делала. Ты сам спас свою жизнь.
– Что ты скажешь, если я попрошу тебя переехать с нами? Со мной и со Стюартом?
Анна посмотрела на него.
– Я бы сказала, что твой любовник, безусловно, бросит тебя навсегда, и мы с тобой останемся вдвоем. Брось, Джек. Стюарт дает тебе второй шанс. Он не даст тебе третьего. Carpe diem днем (лат.)] и все такое, ты же понимаешь.
– Ты всегда будешь частью моей жизни.
– Конечно. И возможно, я никуда не соберусь, пока не продам этот дом, на что может уйти долгое время, а может быть, и вечность, кто знает.
После обеда все разъехались. Анна проводила их к машинам. С субботы они с Гретой почти не разговаривали.
– Прости, – сказала подруга.
– За что? – спросила Анна.
У Греты на глазах навернулись слезы.
– Просто прости. Я позвоню тебе.
Анна кивнула и ушла прежде, чем Грета смогла ее обнять. Она села в джип к Джеку и Стюарту и проехала с ними до конца дороги, где поцеловала их обоих на прощание. Джек придвинул ее ближе и поцеловал еще раз, в губы:
– Я люблю тебя, Анна.
– Берегите друг друга, – попросила она.
– Скоро увидимся, – сказал Джек, – возможно, в конце этой недели.
– Все, что бы вы ни решили, все хорошо. Я буду здесь. – Она вышла. – Я тоже тебя люблю.
Анна смотрела им вслед, пока машина не скрылась из виду, и пошла обратно к дому. В первый раз за последние два года она осталась одна. Марвин полетел в Нью-Йорк ранним рейсом, даже не попрощавшись, он только оставил записку, что позвонит позже на неделе, и написал свой номер телефона.
Прошла неделя, все дни были похожи друг на друга. Больше никто не настаивал, чтобы она выходила из комнаты после полудня, никто не выводил ее из себя, что, по ее воспоминаниям, было гораздо лучше, чем это угнетающее одиночество. Она занималась тем, что день или два брала кровь на анализы в кабинете доктора Нейлора и по вечерам гуляла с собаками и Виолеттой, которая в эти дни стала для нее лучиком света.
Однажды вечером, как только Анна вошла в дом, отключилось электричество. Она пошла в темноте на ощупь, нашла в чулане свечи и спустилась проверить пробки. Казалось, все было в порядке. Она позвонила Виолетте, чтобы узнать, работает ли электричество у нее.
