— Да. Конечно, оставайтесь, — радушно предложила Мин.
Ролло немного подумал.
— Простите, никак не могу. Я бы с радостью, но мне самому нужно быть в Кембридже уже вечером. У вас есть машина? — обратился он ко мне. — Или, если позволите, я вас подвезу.
— Вы тоже едете в Кембридж? Какое забавное совпадение! — воскликнула Мин.
Ролло вопросительно посмотрел на меня.
— Правда? — промямлила я. — Господи помилуй, конечно! Это просто замечательно! Честно говоря, очень не хотелось ехать поездом. Все эти пересадки, да еще когда в каждой руке по чемодану… Простите, а места в багажнике у вас хватит? Ой, совсем забыла — со мной же еще Фредди!
— С удовольствием подвезу и вашего спутника тоже. Надеюсь только, что ноги у него не слишком длинные, поскольку ехать придется на заднем сиденье.
— Фредди — это мой котенок. И лапки у него крохотные. Простите, надеюсь, вы ничего не имеете против кошек?
— Ни в коей мере. Простите, я не очень нарушу ваши планы, если предложу двинуться в путь прямо сейчас? Мы могли бы сначала подбросить мою маму, а потом заехать куда-нибудь перекусить. Дело в том, что мне еще нужно будет по дороге заскочить ненадолго в одно место.
— Да, да, конечно. Сейчас схожу за своими вещами. Корзинка для Фредди уже в холле. Кстати, кто-нибудь видел мое пальто?
Я выскочила из дома и помчалась за Фредди. Естественно, он возмутился, когда я принялась запихивать его в корзинку, и истошно завопил во всю силу своих легких. Ролло между тем ставил мои чемоданы в багажник сверкающего темно-синего «йенсена». «Интересно, машину он тоже купил на те нищенские крохи, которые тяжким трудом зарабатывала для него мать?» — подумала я. Мне вдруг стало противно. Мои чемоданы, кошачья корзинка, откуда доносились негодующие вопли Фредди и кошачий лоток (за который я особенно извинялась) заполнили все свободное пространство, которое еще оставалось в багажнике, где уже стояли вещи самого Ролло.
— Искренне надеюсь, что не доставила вам особых неудобств, — смущенно бормотала я, поскольку помимо всего вышеперечисленного у меня с собой была еще бутылка молока, парочка кошачьих мисок и пакет с мелко нарубленным мясом.
— Нисколько, — ответил Ролло, галантно распахивая передо мной дверцу машины.
Мин, Вивьен, миссис Баттер и Вильям вышли меня проводить. Поискав взглядом Элли и не найдя ее, я расстроилась до слез. Вивьен, обняв меня, пообещала приехать меня навестить, поскольку, дескать, этот дом будет до тошноты скучным без тех скандальных интриг, которые следуют за мной по пятам всюду, где бы я ни появилась. Естественно, это было сказано в расчете на Ролло, но он возился с «дворниками» и, похоже, ничего не слышал. Вильям дал слово, что напишет для меня наш будущий садик, «как только там будет на что посмотреть». Миссис Баттер покачала головой и нежно расцеловала Ролло в обе щеки. Мин крепко обняла меня. Слова не шли у нас с языка. Я молча забралась в машину. Фредди яростно рвал корзинку своими крохотными коготками. Хэм с лаем кинулась вдогонку.
Какое-то время мы ехали молча. Потом Ролло повернулся ко мне.
— Может, дать вам носовой платок?
— Спасибо. Какая глупость — сунула свой в чемодан и забыла. — Шмыгнув носом, я горестно добавила: — Чувствую себя полной идиоткой!
— «Соленые слезы из глаз ее растопят даже камень…» Отелло, кажется.
— Да.
«Да, этот человек просто ходячий сюрприз, — в очередной раз мелькнуло у меня в голове. — Интересно, что он преподнесет мне в следующий раз?» Я даже растерялась, насколько действительный Ролло отличался от того образа, который представлялся мне после разговоров с его матерью. Вдруг в мозгу у меня что-то вспыхнуло.
— Кажется, я уже слышала это имя. Роланд Милн… Простите, это не вы автор той нашумевшей книги о Спенсере?
— Да, это я. Значит, она вам понравилась? Я польщен.
— Просто не могу поверить! Выходит, вы и есть тот самый лектор, который подхватил грипп?! Из-за того, что вашу лекцию отменили, я завернула в Сент-Хилари и нос к носу столкнулась с Мин!
— Эээ… да, действительно, мне пришлось в январе отменить пару лекций.
Минуты две я молчала, переваривая услышанное. Потом решилась наконец.
— Но… если вы читаете лекции о творчестве Спенсера, тогда почему вы вечно… о, простите, ради бога. Естественно, это не мое дело.
Возможно, у бедняги жена и дюжина детей, которых нужно кормить, одернула я себя. Хотя, кажется, миссис Баттер ни словом не упоминала, что ее драгоценный сыночек женат.
— Что — почему я тогда вечно?
— Ммм… только не обижайтесь, ладно? Но ваша матушка так всегда тревожится из-за вашего… эээ… финансового положения.
Ролло тяжело вздохнул.
— Мама переживает, потому что считает, что я занимаюсь всякой ерундой. Мой покойный отец был в своем роде библиофилом… хотя это скорее было чем-то вроде хобби. За всю свою жизнь он не проработал и дня… жил на доходы от поместья. Продавал землю… с каждым годом все больше и больше — иначе пришлось бы расстаться с лошадьми, винным погребом и библиотекой, а для него это было немыслимо. Когда он умер, имение и все остальное пошло с молотка — нужно было оплатить его долги. Мысль о том, что она осталась вдовой банкрота, едва не свела с ума бедную маму. Видите ли, в ней с молоком матери воспитано благоговейное отношение к респектабельности. Кончилось это нервным срывом, на этой почве она почти полностью облысела. «Плешивость на нервной почве» — кажется, так это называется — итог долгого, несчастливого брака. Брака по ошибке. Впрочем, после продажи всего матери досталась вполне приличная сумма — во всяком случае, достаточно для безбедного существования. А уж после того как она вышла за Стенли Баттера, ей и вовсе не о чем было волноваться. Но она так и не смогла преодолеть этот страх — слишком глубоко он засел в ней. Знаете, она ведь до сих пор считает книги дьявольским орудием.
— Бедная миссис Баттер! Она ведь трудится не разгибая спины, чтобы послать вам деньги…
— Которые я аккуратно пересылаю на ее счет. Она, бедная, никогда этого не замечает. Цифры для нее пустой звук. Сложение… вычитание… она и до своей болезни не умела считать. В школу мама ходила лет до тринадцати, кажется, а потом пошла в услужение. Мой отец был единственным наследником, продолжателем рода. Деда убили на Первой мировой. К тому времени, как маме исполнилось семнадцать и она из простой служанки дослужилась до личной горничной моей бабушки, она превратилась в писаную красавицу. Отец тогда как раз вернулся из Оксфорда. Он был сражен наповал — влюбился с первого взгляда. Я видел ее фотографии. Она действительно была очень хороша. Простите, я вас не слишком утомил?
