— Но ты нужна мне, Вера. Мне с тобой легко общаться, а мне так необходимо иногда с кем-нибудь поговорить.
Вера почувствовала, что тело Арни содрогается от подступивших к горлу рыданий.
— Сегодняшние съемки доконали меня. Люди увидят в кино, как мы с Джи Би занимаемся любовью, и опять будут считать меня секс-символом. Но ведь это не я! Неужели ты не понимаешь? Я просто не могу быть таким!
Вера молча обняла Арни, давая ему возможность выговориться.
— Так может продолжаться до бесконечности. Я так и слышу шепот у себя за спиной: «Кто его последняя подружка?»… А кто будет со мной рядом во время вручения «Оскара»?.. А если рядом со мной не будет девушки, все начнут спрашивать себя — почему? Всем будет казаться, что я чесоточный или, того хуже, что у меня СПИД. Уверен, студия подберет мне кого-нибудь и позаботится о том, чтобы повсюду появились наши фотографии. Мне придется целоваться с ней в публичных местах… дети будут таскать с собой ее фотографии… все будут говорить, что у меня новый роман, а что толку? Через неделю или даже раньше все закончится. И так будет повторяться снова и снова. Пожалуйста, Вера. Ты нужна мне.
— Ты собираешься жениться на мне для отвода глаз.
Нет, Арни, так дело не пойдет. Это совсем не то, что необходимо нам обоим.
Арни спрыгнул с кровати и подбежал к окну. Он молча стоял там: обнаженный силуэт на фоне звездного неба.
— Ты права. Вера, — сказал он наконец. — Прости, что давил на тебя.
— Ничего страшного, для этого и существуют друзья.
— Ты знаешь. Вера, ведь я девственник, — сказал Арни с ироническим смешком. — Я секс-символ, который никогда не занимался сексом. Интересно, правда? Мне казалось, что я стану увереннее, если займусь любовью с той, которую хорошо знаю, но даже с тобой у меня ничего не получилось. Прости меня. Вера.
— Но ведь где-то существует человек, который тебе подходит, — сказала Вера и, глубоко вздохнув, выпалила:
— Ты встретишь его, и в самое ближайшее время.
Наступила пауза, затем Арни медленно повернулся к Вере и попросил:
— Повтори, что ты сказала.
— Я сказала «его». Не надо больше притворяться и терзать себя.
— Что значит «притворяться»?
— Арни, — решительно произнесла Вера, — ты не единственный мужчина на свете, который вдруг открывает для себя, что он гей.
Ну, наконец она все ему сказала, пусть теперь сам решает. Вера видела, что Арни весь напрягся.
— Тебе об этом рассказал Сент?
— Не совсем так, я сама сопоставила некоторые факты.
Догадаться было нетрудно.
Арни вздохнул и снова посмотрел на звезды.
— С тех пор я не могу смотреть Сенту в глаза, — сказал он. — Мы с ним едва разговариваем.
— Дай ему прийти в себя, — успокоила его Вера. — Ты прекрасно знаешь, как трогательно Сент относится к людям. Ты мне об этом сам говорил не раз. Его не волнует их внешность, богаты они или бедны и кого любят.
Ей послышалось, будто Арни шепотом согласился с ней.
— Он много раз пытался сказать тебе, что вы остались друзьями.
— Я старался избегать его.
— Тогда нечего делать из этого проблему. Просто скажи ему, что вы по-прежнему друзья.
— Что ты делаешь во время своих путешествий в Пуэрто-Валларта? — спросил Даймонд.
Сент давно ждал этого вопроса, поэтому с готовностью ответил:
— Сдаю воду на анализы, потом гуляю по городу, разбираясь в своих ощущениях.
— Разве этого нельзя делать здесь?
— Здесь не город с вооруженными полицейскими.
— Что верно, то верно, — согласился Даймонд, удовлетворенный его ответом.
Он выключил мотор «Зодиака». Их лодка стояла у входа в залив, покачиваясь на воде, в небе висела яркая луна.
— Ну и каковы твои ощущения?
— Лучше, чем я ожидал.
— Я рад это слышать. — Даймонд посмотрел на небо. — Скоро полнолуние.
— Ты для того привез меня сюда, чтобы узнать, что я делаю в Пуэрто-Валларта? — спросил Сент.
— Нет. Мне надо поговорить с тобой.
— О чем? — Сент нагнулся и по локоть погрузил руку в воду, а когда вытащил ее, она фосфоресцировала. — Посмотри-ка, — показал он.
— Красиво, — согласился Даймонд. — Я хотел поговорить с тобой о моих планах. Но прежде всего мне бы хотелось рассказать о себе. Я хочу, чтобы между нами была полная ясность.
— Хорошо, — согласился Сент.
— Начну с самого начала. Ты знаешь, я никогда не видел своих родителей. Меня нашли завернутым в мешок в одной из аллей Бруклина. Я воспитывался в католическом приюте для сирот.
Сент сочувственно кивнул.
— Монахини невзлюбили меня. Я всегда был гордым ребенком, а для них гордыня — это грех. Они хотели выбить из меня эту гордость и сделать смиренным. Монахини без конца твердили, что их не удивляет тот факт, что меня выбросили на улицу, как мусор: кому охота иметь дело с таким чудовищным ребенком, от которого одни только неприятности? Они придумывали для меня бесконечные испытания, от которых я наотрез отказывался. Когда мне было шесть, я убежал, но вскоре меня поймали и поместили в воспитательный дом, затем в исправительную колонию. Уже не помню сейчас, сколько их было. Я был злым, но гордым, а такого ребенка трудно любить. Я убегал — меня ловили, и так без конца, так я научился искусству выживать.
Сент молча слушал, водил рукой по воде и смотрел, как она фосфоресцирует. Он прекрасно понимал, что Даймонду не нужна его жалость, и потому не проронил ни слова.
— Одним из слагаемых была ложь. Я возвел ее в степень искусства. К четырнадцати годам я пришел к заключению, что бесполезно бороться с системой и что я уже сам могу тем или иным способом заставлять людей делать то, что хочу. К шестнадцати годам я уже основательно подрос, стал высоким и в меру симпатичным. Я поменял имя и подался в актеры. Я был уверен, что сделаю хорошую карьеру, но вскоре понял, что актер мало чем отличается от простого служащего. У него нет власти, нет связей, а я уже понял, что власть — это все, я пришел к выводу, что должен сам контролировать свою жизнь и жизнь других людей.
Сент выпрямился на сиденье и посмотрел на сверкающее кольцо Ориона.
— Что же ты для этого сделал? — спросил Сент.
— Я обосновался в Голливуде и стал вести свою игру.
Все шло хорошо… Затем я встретил Вэнджи Селлорс.
— Твою жену?
— Не только жену. Она мое творение. До встречи со мной она была ничем, просто хорошенькая девушка из Техаса, которая получила приз на конкурсе красоты.
— Я слышал, что Вэнджи была самой красивой женщиной в мире.
— Возможно. Для нее я был богом. Со мной, сделавшим ей карьеру, она могла бы стать великой звездой, возможно, одной из величайших актрис в мире. У меня тогда была мечта, превратившаяся затем в навязчивую идею: я, Джо Смит, которого когда-то выбросили на улицу, как мусор, создам правящую династию в кинобизнесе, а потом мы с Вэнджи — самый могущественный мужчина и самая прекрасная женщина — нарожаем красивых, одаренных детей, которые унаследуют нашу империю.
