я научу идеально танцевать арабески и ездить верхом.
— Итак, мистер Тернер, вы готовы перерезать пуповину?
Я наблюдала, как дрожащие руки Джонатана сделали это. Я видела любовь в его глазах, и мое сердце наполнилось радостью. Наверное, я никогда в жизни больше не буду так счастлива. Но когда медсестра поднесла нашу дочь ко мне, поняла, что ошиблась.
— Ты готова встретиться со своей маленькой девочкой? — прошептала она.
Кивнув, я потянулась к малышке. В тот момент, когда медсестра положила ее мне на руки и расправила мой халат, чтобы я могла прижать ее к своей груди, я поняла, что вот он самый счастливый момент в моей жизни.
Мое сердце было готово разорваться от любви. Моя мечта сбылась, и, хотя я не вынашивала этого прекрасного ребенка девять месяцев и не приводила его в этот мир, я каждой частичкой знала, что она моя. Это мой ребенок, и я буду любить его до последнего вздоха.
Джонатан подошел ко мне, и мы посмотрели на нашу маленькую девочку.
— Она прекрасна, — прошептал он, вытирая слезы с моего лица.
— Да, это так. Самая красивая маленькая девочка в мире.
Я подняла взгляд и увидела, что Либерти наблюдает за нами. На ее лице сияла яркая, красивая и немного печальная улыбка. Я переживала за эту молодую женщину. Когда она сказала, что хочет, чтобы я первая взяла ребенка, я была потрясена. Она понятия не имела, какой подарок нам преподнесла, но постараюсь донести до нее всю значимость.
— Либерти… — сказала я со всхлипом.
Она кивнула, протянула руку и взяла меня за ладонь.
— Она прекрасна.
— Она такая же, как и ее мать, — заявила я.
— Теперь ты ее мать, Вайелин. У нее всегда будет частичка моего сердца, и я буду любить ее до самой смерти, но ее мать ты.
Закрыв глаза, я старалась не зарыдать в голос.
Джонатан подошел к Либерти и поцеловал ее в лоб.
— Ты потрясающая. Спасибо тебе, что сделала нам этот подарок. Мы так счастливы, что ты появилась в нашей жизни.
Либерти вытерла слезы.
— Спасибо, Джонатан.
Одна из медсестер принесла стул, и Джонатан сел рядом со мной. Я переместила малышку, чтобы ему удобно было смотреть на нее.
— Вы уже придумали, как назвать ребенка? — спросила медсестра, глядя на нас с широкой улыбкой.
Мы с Джонатаном посмотрели друг на друга, а затем на Либерти.
— Да. Либерти Грейс Тернер.
Либерти прикрыла рот рукой и закрыла глаза.
— Спасибо. Мне нравится.
Доктор встал перед нами.
— Похоже, здесь все закончено. Либерти, как только закончится действие анестезии, тебе нужно встать и начать ходить. Но только с чьей-нибудь помощью, хорошо?
Она кивнула.
— Да. Я понимаю.
Я с любовью посмотрела на свою дочь. Ее маленькие голубые глазки открылись, и она поймала мой взгляд.
— Привет, милая малышка. Это мама и папа, — сказала я.
Джонатан провел пальцем по ее щеке.
— Добро пожаловать в мир, Либерти. Тебя ждет много нового. Только Патч чего стоит.
Я начала смеяться и передала нашу дочь Джонатану. Он взял ее так, словно всю жизнь держал новорожденных. Они смотрели друг на друга, и это был самый драгоценный момент.
— Папа уже очень тебя любит, моя прекрасная малышка.
Как же сильно я любила Джонатана.
Палата опустела, осталась только одна медсестра. Либерти уснула. Я накормила нашу Либерти с бутылочки, и Джонатан взял ее на руки.
— Я хочу, чтобы Либерти подержала ее, прежде чем мы отнесем ее в детскую.
Малышка пробудет здесь до завтра, а потом мы заберем ее домой. Джонатан подошел к Либерти, и я осторожно разбудила ее.
Она открыла глаза и улыбнулась.
— Ты хочешь подержать ее перед тем, как мы ее унесем?
Сев прямее, она прикусила губу.
— Не знаю. Вы не возражаете?
Я улыбнулась.
— Конечно, нет.
Джонатан передал малышку Либерти на руки ее матери. У нее перехватило дыхание, а подбородок задрожал.
— Либерти, мы оставим тебя на несколько минут. Если что, мы прямо за дверью.
— Что? — потрясенно спросила Либерти.
— Если ты не хочешь, мы не пойдем, — добавил Джонатан.
— Вы точно не будете возражать?
С улыбкой я наклонилась и поцеловала ее в лоб.
— Вовсе нет. Мы будем за дверью.
Джонатан положил руку мне на поясницу и вывел из палаты. Кинув быстрый взгляд назад, я улыбнулась, когда увидела, что Либерти рассматривает пальчики ног ребенка.
За дверью я повернулась к Джонатану.
— Я думала, что будет трудно оставить ее с ребенком, но это казалось естественно.
Джонатан кивнул.
— Не могу себе представить, что она чувствует.
Я подумала, что мне пришлось отказаться от маленькой Либерти. Это было невообразимо. Жалость, которую я испытывала к бедняжке
