Ознакомительная версия.
– Ваня! – услышала она. – Не надо так громко делать, зачем?
Женя почувствовала, что сознание сейчас потеряет. Забыв и о мальчике, и о приемнике, она обернулась на этот голос.
Юра сбежал с крыльца и быстро шел к столу под яблоней. Женя понимала: он уже видит ее, уже видит совсем близко, узнает – и идет стремительно, словно по инерции ускоряя шаг. И, может быть, сейчас повернет назад…
– Женя… – произнес он, останавливаясь в двух шагах от нее и мальчика. – Ты… что… здесь?..
Женя почувствовала, что он сейчас бросится к ней, и сама сделала к нему маленький, незаметный шаг.
– Папа, – представил мальчик, указывая пальцем на Юру, а другой рукой дергая Женю за юбку. – Папа!
Юра вздрогнул, остановился.
– Как это ты… – спросил он, кашлянув. – Как ты нас здесь нашла?
– Да что вас здесь искать-то? – Женя чуть не заплакала, увидев, как мгновенно застыло его лицо. – Мне Надежда Павловна сказала, что ты на даче.
– Ваня, не надо так громко делать, – повторил Юра, хотя мальчик уже не трогал приемник и музыка снова играла тихо. – Когда они приедут, не сказала она тебе? – поинтересовался он, не глядя на Женю. – Мне завтра рано надо, а его…
– Я могу побыть, – сказала она.
– Да? – усмехнулся он. – Чаю выпьешь?
– Ты со мной как с тещей, – сдерживая слезы, улыбнулась Женя. – «Надолго к нам, тещенька?» – «Да пока не надоем, зятек». – «Неужели даже чаю не выпьете?»
Анекдот был с бородой, всем известный, но Юра поднял глаза, посмотрел на Женю, как будто слышал его впервые. Они смотрели друг на друга минуту, не меньше – или это время остановилось? Вдруг он улыбнулся – медленно, не отводя от нее глаз, – а потом засмеялся, как будто только сейчас до него дошел смысл этого старого анекдота. Синие искорки мелькнули в темноте его глаз.
– Выпей чаю, – попросил Юра. – Еще не надоела.
Чай они пили здесь же, под яблоней. Сосновые стволы горели в закатных лучах багровым золотом, вечерний воздух между ними был прозрачен и осязаем. Мальчик Ваня, не обращая на взрослых внимания, по-прежнему крутил свой приемник, и рыжий кот по-прежнему сидел рядом с ним.
– Увлекся, – сказал Юра. – Только музыку услышал – как подменили. Слава Богу, что я приемник этот нашел, а то не знал уже, что с ним делать. Утром в ежевику залез, в самые заросли, исцарапался весь, там же сплошь колючки. А зачем залез – поди спроси…
– А сам ты, что ли, не лазил? – спросила Женя.
– Ну, лазил, конечно, – смущенно ответил он. – Но, по-моему, я тогда постарше был. Или хоть побольше! А он же смотри какой маленький, прямо жуть берет.
Женя не выдержала и расхохоталась, проследив опасливый взгляд, который Юра бросил на мальчика.
– Маленький, – кивнула Женя. – Миниатюрный… В маму? – спросила она.
– Да уж, видно, не в меня. – Юра снова отвел глаза. – Но вообще-то ни на кого не похож. Оля совсем другая… была, а со мной никакого сходства уж точно нету.
– Давно он у тебя? – спросила Женя. – Жена привезла?
– Месяц, – ответил Юра. – Оля умерла.
– Извини… Я не знала, – растерянно сказала Женя.
– Я сам не знал. Да я даже что он есть, и то не знал. Вот, узнал месяц назад. Сестра Олина отдавать не хотела, – сказал Юра. – Но и у себя оставлять тоже не очень-то рвалась… Отдала все-таки. Много хорошего, правда, я о себе выслушал предварительно. Ну, ее можно понять.
Никакого сходства с Юрой в облике его сына и правда не улавливалось.
– Он знаешь на кого похож? – вдруг, еще раз взглянув на мальчика, догадалась Женя. – На дедушку твоего, вот на кого! На Юрия Илларионовича.
– На деда? – удивился Юра. – Разве?
– Ну конечно! Ты представь фотографию, в гарсоньерке же висит. Очки надеть – и готовый профессор Гринев, – засмеялась она. – Взгляд такой же детский, и улыбка…
– Может быть, – пожал плечами Юра. – Я же после дедовой смерти родился, не знал его. Но бабушка говорила, что такого мужчины никогда больше в жизни не встречала… Хорошо, если похож, – улыбнулся он и добавил, снова поглядывая на ребенка: – Я его вообще-то не очень пока понимаю. Так и кажется, что заболеет сейчас или сломает себе что-нибудь. Но вроде тихий. Музыку вот слушает. Он вообще-то с мамой здесь все время, – объяснил Юра. – А я в городе, только не в… Ну, об этом потом. Родители вчера его в Москву привезли, прививку делать, сегодня утром со мной сюда отправили, сказали, завтра приедут. А я по дороге только сообразил, что мне же завтра к восьми в Склифе надо быть. Хотел уже в Москву с ним возвращаться. Видишь, сколько всяких обстоятельств, – виновато улыбнулся он.
– У меня выходной завтра, – сказала Женя. – И никаких я тут не вижу особенных обстоятельств. Я побуду, ты съездишь на работу, потом обратно вернешься.
– Женя… – выговорил он, вставая и, кажется, уже не слыша ее спокойных слов. – Женя, что же мы так… Иди же ты ко мне…
Женя хотела встать, обойти стол, но быстро взглянула на мальчика, подумала, что он может испугаться, если она бросится сейчас к его папе да еще разревется в голос. Кажется, и Юра подумал о том же. Он сел обратно на лавочку, потянулся через стол, взял Женину руку, положил перед собою. Потом опустил голову, уткнулся лбом в ее ладонь.
– Ты родная моя… – услышала она. – Что б я делал, если бы ты не пришла?
– Я просто не могу, я не хочу больше, Юра, чтобы это между нами… Это год между нами было недоговорено, и вот видишь…
– Женечка, милая, да что же год недоговорено-то было? Может, я совсем уж бревно, но ничего я такого не чувствовал! Я тебя любил…
– Любил? А сейчас?
– И сейчас. Всегда.
– Но, Юра… Я не могу поверить, что тебе это совсем все равно! Я ведь уже после Сахалина – с ним…
– Зачем ты опять об этом говоришь? Конечно, не все равно. Но я не могу объяснить, Женя, я же просто не умею. Это было, и я об этом знаю, и я даже заранее, может быть, знал, что так и будет. Но вместе с тем для меня этого нет, потому что для меня ты есть, и ты важнее. Видишь, говорил же, что объяснить не сумею. Не надо меня об этом спрашивать!
– Я не спрашиваю. Я не буду. А мне, знаешь, казалось, что это весь год между нами стоит как стена. А последнее время ты такой замкнутый стал, и я подумала… И газета эта еще…
– А газету ты забрала тогда? Я искал. Ты там красивая такая на фотографии.
– Что ты такое говоришь, Юра, плакать хочется, ей-Богу!
– Что такого я говорю? Даже фотографии ведь ни одной не осталось, хотел с собой взять – нечего. Теперь Артема попрошу, пусть тебя сфотографирует, у него хорошо получается.
– Опять в Чечню собираешься? Ты хоть теперь предупреди.
– Нет пока. Просто так пусть сфотографирует.
– Пусть. Юрочка, неужели так просто все? А мне казалось… Я и представить даже не могла, что ты о такой ерунде все время думаешь. Я вообще об этом только тогда подумала, когда отец спросил, какая у тебя зарплата. Да и то ему не поверила. Как странно…
Ознакомительная версия.
