— Я не голоден.
— Какой ты, право, глупый, упрямый и скрытный, если даже есть не хочешь!
— Я могу спуститься в кухню в любое время.
Она кивнула по направлению его личной кухни.
— Все это для показухи? Продукты есть? Плита работает?
— Я и сам могу приготовить. Кухня прямо-таки забита продуктами.
— Тогда я приготовлю тебе что-нибудь на ленч.
Он чуть не задохнулся от удивления и облегчения одновременно. Изучив склянки с мазью антибиотика и спиртом на столе у кровати, она поинтересовалась:
— Как часто тебе меняют повязки?
— Раз в день.
— Я перевяжу тебя после еды. — Она вдруг смешалась. — Если, конечно, ты не против.
Он поднял здоровую руку и, коснувшись ее, грубовато спросил:
— А потом очередное бегство в связи с эмоциональным потрясением?
Лили даже глазом не моргнула.
— Нет, просто давние друзья всегда рады помочь друг другу в экстренной ситуации. Можно было бы притвориться, что мне все равно, но мысль о том, что ты, мучаясь от боли, лежишь здесь один из-за своего упрямства, отвергаешь чью-либо помощь, вызывает во мне бурю эмоций.
Он легонько погладил ее по руке. Голос ее зазвучал сильнее:
— Я хотела бы забыться с тобой в спокойствии и уединении, чтобы никто нас не осуждал Я хотела бы заботиться о тебе так, как ты всегда пытался заботиться обо мне. Вот и все.
Артемас заглянул ей в глаза. Какая-то новая таинственная смесь безмятежности и печали!
— Я рад, что ты останешься, — прошептал он. — Живи здесь столько, сколько захочешь.
* * *
— Проклятие, она там! С Артемасом.
Джеймс повесил трубку телефона и откинулся на спинку стула. Из ванной вышла Элис в белом махровом халате, с тюрбаном из полотенца на голове. Он отрешенно посмотрел на нее, в нерешительности замершую на другом конце тускло освещенной комнаты. Задумчивый амур на барельефе рядом придавал ее фигуре некое очарование и деликатность, делая ее более земной и волнующей.
— Что ты сказал? — нахмурясь, спросила она.
Джеймс ударил кулаком по ноге:
— В личных покоях Артемаса поселилась Лили. Последние два дня она готовила ему еду, меняла повязки. Вчера вечером новая горничная по ошибке вошла в спальню и нашла их спящими в одной постели.
— Как ты узнал?
Он был слишком зол, чтобы беспокоиться о какой-то нравственности. Резко поднявшись — слава Богу, он уже не нуждался в трости, — Джеймс, прихрамывая, подошел к большому гардеробу и рванул одну из дверок.
— Я договорился с одним из слуг оповестить меня, если Лили появится в поместье.
Элис раскрыла рот от изумления.
— Ты хочешь сказать, что подкупил кого-то? Ты подкупил слугу шпионить за своим родным братом?
— Если то, о чем ты говоришь, способствует сохранению семейной репутации, то я скажу: «Да».
Он вытащил изящную книгу в кожаном переплете, закрыл дверцу гардероба и вернулся к телефону. Она тотчас рванулась к нему и схватила за руку. Джеймс досадливо поморщился: ее глаза сверкнули отвращением и яростью.
— Ты совсем утратил чувство собственного достоинства! И даже не желаешь этого понять.
— Думаешь, мне самому не противно? — Джеймс заиграл желваками. — Я ненавижу делать что-либо за спиной Артемаса, но он пренебрегает семейными интересами! Проклятие, я не позволю ему позорить наше доброе имя, не допущу сплетен и слухов о его связи с вдовой одного из тех, кто ответствен за смерть Джулии.
Элис оттолкнула его и воскликнула:
— То, что ты творишь, куда ужаснее для семьи, чем какая-то страсть и верность Артемаса Лили!
— Значит, пусть Артемас увлекается Лили, несмотря на то что Ричард Портер убил Джулию своими собственными руками?!
— О, Джеймс, — расстроенно простонала она, — ты не можешь знать наверняка. Существует масса оттенков серого. То, что случилось, было совокупностью ошибок…
— Нет. Мне довольно неприятно слышать подобное от Элизабет и Майкла. Кассандра также склоняется к этому. Они не желают признавать, что Артемас поддался наваждению, — Да, ему нужен человек, который бы что-то значил для него. Он очень одинок с тех пор, как умерла Гленда. Неужели он не достоин счастья? Он не дурак и, думаю, разберется в том, что Лили не хочет ему ничего плохого.
Он снова взялся за телефон.
— Я звоню Вильяму де Витту. Возможно, он единственный, кто может заставить Артемаса увидеть жестокую правду.
Элис отшатнулась, всплеснув руками:
— Отныне я знать тебя не желаю! Не ожидала, что ты способен на такое!
Она выскочила из комнаты. Джеймс, отшвырнув телефонный справочник, бросился за ней, но входная дверь уже хлопнула за Элис, затем раздался слабый щелчок замка — жуткий, непристойный звук недоверия и отдаления.
Лоб его вмиг покрылся испариной, он в изнеможении оперся на дверь. Надо вернуть ее! Она еще убедится, что он прав.
* * *
Лили проснулась от царапанья крохотных коготков о кончик ее носа. Артемас, улыбаясь, сидел рядом, откинув длинную прядь ее волос и играя ею. Видимо, котят он только что сбросил.
Он нежным взором заглядывал ей в глаза. В тени лампы его черные волосы сливались с фоном, выявлялся серебристо-серый цвет его глаз. В комнате было тихо от полуночного спокойствия. Она чувствовала себя загипнотизированной.
— Снова болит рука? — Она приподнялась на локте. Под весом мягкого, пухового одеяла она, одетая в большую фланелевую рубашку и старые серые тренировочные штаны, чувствовала приятное расслабление.
— Я в порядке. Пойдем вниз. Теперь самое подходящее время. Никто не увидит нас вместе, никакой неловкости.
Она задумчиво уставилась на него, на узкий, белый ремень, удерживающий неподвижно поврежденную руку. Накинув на плечи темно-голубой халат, он кое-как справился со старыми джинсами и белыми носками и предупредил ее вопрос:
— Если кто-то из слуг проснется и захочет узнать, где мы, то наверняка подумает, что мы спим вместе, несмотря на нашу одежду.
Она взглянула на большую кровать с откинутым покрывалом и белыми простынями на его стороне. Она лежала поверх них, на расстоянии вытянутой руки от его больших подушек.
— Пуритане гордились бы нами.
Артемас мрачно взглянул на свою руку.
— Мне кажется, что волдыри и прием обезболивающих — верный способ заманить тебя в постель. — Он осторожно взял ее за руку. — Но это всего лишь начало, вставай. Внизу у меня кое-что для тебя приготовлено.
* * *
Они остановились в темноте перед двойной тяжелой дверью.
— Я запуталась, — прошептала она. — Где мы?
Артемас вынул из кармана причудливый ключ и сунул его в блестящий медный замок:
— Это сюрприз. Закрой глаза! Не подглядывай.
Она тупо подчинилась. Чувствовался холод полированного деревянного пола. Наконец раздался ровный, тяжелый звук открывающейся двери. Взяв Лили под руку, он провел ее вперед. Сразу же пахнуло нежными, земными цветами и растениями, холодом. Где-то громко журчала вода.
