В пентхаусе на Пятой авеню Дафна вела себя не лучше.
Она хлопала дверьми, била посуду и швыряла вещи на пол, что уже нисколько не удивляло Сэма.
— Как ты смеешь меня в этом обвинять, скотина?! — орала она. — Как ты смеешь говорить, что я тебя «окрутила», как ты выражаешься? Я никогда не стала бы ввязываться в подобные гадости! Что за дешевый трюк — пытаться переложить на мои плечи свои преступления! Не думай, что тебе это удастся. Саймон уже сказал, что он найдет мне юриста, если это понадобится.
Но я в любом случае не собираюсь сидеть тут и ждать, когда меня арестуют. Если эти смешные обвинения посмеют предъявить и мне, я немедленно вернусь в Лондон. Я не хочу смотреть, как ты садишься в тюрьму да еще тянешь меня за собой.
— Я подозреваю, моя дорогая, что с тобой не слишком-то приятно сидеть в тюрьме, если взглянуть на то, что ты тут устроила, — сказал Сэм, глядя на валявшиеся вокруг обломки и осколки. Он чувствовал, что больше не в состоянии с ней бороться. — А что бы ты думала на моем месте? В течение года ты всячески ублажала меня в постели — я не могу сказать, что мне это было неприятно, — а в это же самое время Саймон мошенничал с деньгами моих клиентов. Трудно поверить в то, что ты ничего об этом не знала, хотя я предпочел бы считать тебя невинной овечкой. Кстати говоря, я обнаружил, что моя жена знала о нас с тобой едва ли не с самого начала. Я не могу не снять шляпу перед этой несчастной женщиной. Оставив ее во время химиотерапии, когда она была полумертва и ее целыми днями выворачивало наизнанку, я поступил с ней как последний подлец, а она даже не говорила о том, что знает о нашем романе.
Она повела себя как настоящая леди.
В отличие от мисс Дафны Белроуз, подумал он, но не стал этого говорить.
— Тогда почему же ты к ней не вернешься? — спросила Дафна, сидя нога на ногу на обтянутом черной кожей стуле.
Сэм прекрасно видел, что у нее между ног. Но он чувствовал, что его теперь это не волнует. Чары были разрушены.
— Алекс слишком умна, чтобы принять меня, — тихо сказал он. — Я ее не обвиняю. Мне кажется, что я теперь не имею права даже приближаться к ней.
— Может быть, вы с ней заслуживаете друг друга. Мистер и миссис Совершенство. Мистер Честность. Мистер Святая Невинность, даже не подозревавший о том, что Саймон умножает свои капиталы за счет его фирмы. Неужели ты так наивен, Сэм? Или, выражаясь точнее, так глуп? Не говори мне, что ты ничего не знал. Я ему не помогала, даже если бы я знала о том, что происходит. А вот ты — я уверена — знал обо всем!
— Самое идиотское в этой ситуации то, что я не обращал ни на что внимания. Я был так занят тем, что у тебя под юбкой, что не замечал творившегося вокруг. Ты ослепила меня, моя дорогая. Я вел себя как законченный кретин и вполне заслуживаю того, что сейчас происходит.
— Уже ничего не происходит, Сэм. Все уже произошло.
Ты конченый человек, — с насмешкой, как будто это ее очень забавляло, сказала Дафна.
— Я знаю. Спасибо Саймону.
— Когда все это завершится, ты даже клерком в банк не сможешь устроиться.
— А ты, Дафна? Что ты по этому поводу думаешь?
Ты готова встречать меня горячим обедом, когда я буду приходить с какой-нибудь простой и благородной работы типа продажи чертежных кнопок?
Взгляд Сэма был полон презрения, а голос звучал весьма саркастически. Теперь он понял, какова она.
— Не думаю, — сказала Дафна, снова расставляя ноги и показывая Сэму то, что находилось между ними. Сэм с горечью подумал о том, что ради этого он пожертвовал своим благополучием и едва ли не жизнью. — Представление окончено, мой дорогой. Теперь мне пора тебя покинуть. Но ведь тебе было приятно, не так ли?
— Весьма, — согласился он.
Дафна медленно подошла к нему и просунула руку под рубашку. Ощупав его соски, грудь и упругий живот, она попыталась скользнуть рукой в брюки, но Сэм остановил ее. Между ними был только секс, голый секс и ничего больше. Но цена за удовольствие была слишком велика.
— Ты будешь по мне скучать? — спросила Дафна, еще ближе придвигаясь к нему. Казалось, она пытается что-то доказать ему, снова околдовав его своими чарами, но на этот раз все было тщетно.
— Да, буду, — с сожалением сказал Сэм. — Мне будет грустно без этой иллюзии.
Он сознавал, что обменял реальную жизнь на фантазию, и это было горькое признание. И вместе со всем остальным он потерял и Алекс.
Дафна крепко прижалась губами к его рту и не выпускала его из своих объятий, пока не почувствовала, как он возбуждается. Сэм вложил в ответный поцелуй все остатки своей страсти к своей любовнице. Отстранившись, он посмотрел на нее совершенно убитым взглядом, размышляя над тем, что он никогда не узнает, участвовала ли она в направленном против него заговоре, или же рыльце в пушку было только у Саймона.
Неизвестность мучила его.
— В последний раз, — хрипло сказала Дафна. Будучи не из тех, кто способен влюбиться на всю жизнь, она все же привязалась к нему больше, чем ей бы хотелось. С Сэмом все было по-другому, нежели с ее прежними любовниками. Но все равно все было кончено.
В ответ на ее просьбу Сэм покачал головой и вышел из дома прогуляться в одиночестве. Ему о многом надо было подумать. Когда через два с половиной часа он вернулся, в квартире стояла полная тишина. Дафна ушла. Их дом был так же пуст, как его сердце. Забрав все, что он ей подарил, она не оставила ему ничего, кроме воспоминаний и вопросов. Вечером в новостях сообщили о том, что Саймон Бэрримор обвиняется большим жюри в шестнадцати случаях растрат и мошенничества. Но ведущий не сказал ни слова о Дафне Белроуз, его двоюродной сестре и возможной сообщнице, которая в этот момент уже сидела в самолете, державшем курс на Лондон.
Появление Сэма перед большим жюри было воистину устрашающим. На допрос ушел весь день. И к концу этого дня все обвинения остались в прежнем виде. Сэмюел Ливингстон Паркер должен был предстать перед судом по девяти обвинениям. Обоим его партнерам было предъявлено по тринадцать обвинений, а Саймону Бэрримору — шестнадцать.
Алекс не пошла на слушание дела Сэма. Но после того как Филип Смит вернулся в офис, Алекс позвонила своему мужу.
— Мне очень жаль, Сэм, — тихо сказала она. Она догадывалась, что большое жюри не откажется от своих обвинений, но не представляла себе, как он будет бороться. Процесс был назначен на девятнадцатое ноября, так что у юристов оставалось три месяца, чтобы подготовиться к защите.
Филип Смит уже призвал себе на помощь троих лучших адвокатов фирмы. Ларри и Тома защищала другая контора, а Саймона — фирма, о которой Алекс услышала впервые.
— А что с девушкой? — как бы невзначай спросила Алекс. — Ей не предъявлено вообще никаких обвинений. Как ей удалось выйти сухой из воды?
