– Я не хочу об этом говорить по телефону, поймите меня.
– Как вы добрались до Турции? – повторил он вопрос.
– На лошади. Дежурный рассмеялся.
– Послушайте, сейчас три часа ночи. Я не настроен на шутки. Ваши проблемы не касаются посольства. Это вопрос полиции. Обратитесь туда.
– Как вы можете говорить подобное?! – кричала я. – Я уже целую неделю избегаю полиции, а вы мне советуете обратиться в полицию. Вы должны мне помочь!
– Ничего мы не должны.
В отчаянии, в шаге от свободы, я положила телефонную трубку. Я снова умоляла администратора, чтобы он разрешил нам переночевать в холле.
– Я не могу позволить вам остаться здесь, – сказал он.
Говорил он решительно, но тон его смягчился. Возможно, у него тоже есть маленькая дочурка. Его поведение подсказало мне еще один маневр:
– А вы не смогли бы заказать разговор с Америкой за счет абонента?
– Да, конечно.
Когда мы ждали связь с Банистером, администратор дал кому-то распоряжение, и спустя несколько минут нам принесли небольшой чайник чаю, стаканы и настоящие салфетки. Мы медленно пили горячий напиток, наслаждаясь минутным покоем и надеясь, что нам не придется выходить в эту морозную черную ночь.
В Анкаре была среда, а в штате Мичиган еще вторник, когда я сказала маме:
– Мы с Махтаб в Турции!
– Слава Богу! – воскликнула она.
Плача от радости, мама рассказала, что вчера вечером моя сестра Каролин позвонила в Тегеран, и Муди со злостью сообщил, что мы пропали и он не имеет понятия, что с нами случилось.
Страшась ответа, я все-таки спросила:
– Как папа?
– Держится, – услышала я. – Он даже вышел из клиники. Он здесь. Я отнесу ему телефон в постель.
– Бетти!!! – кричал папа в трубку. – Я так счастлив, что вы сбежали. Приезжайте домой как можно скорее! Я буду… крепиться, пока не увижу вас, – добавил он слабеющим голосом.
– Я знаю, папочка, что ты дождешься нас. Хотеть – значит мочь!
Трубку снова взяла мама, и я попросила, чтобы она связалась с сотрудником Департамента штата, с которым когда-то работала. Нужно, чтобы из Вашингтона кто-нибудь позвонил в посольство в Анкаре и объяснил мою ситуацию.
– Как только я приеду в посольство, я тотчас же позвоню вам, – пообещала я.
Закончив разговор, я вытерла слезы и вернулась к действительности.
– Что вы мне посоветуете? – спросила я администратора. – Я не могу среди ночи идти с ребенком на улицу.
– Лучше всего, если вы сядете в такси и поедете по гостиницам, – посоветовал он. – Возможно, где-нибудь вас примут. Старайтесь не показывать паспортов, если только в этом не будет острой необходимости.
Он вернул нам документы и мои сто пятьдесят долларов, а потом вызвал для нас такси.
Он явно не собирался сообщать в полицию. Ему просто не хотелось ввязываться в неприятности. А когда приехало такси, он сказал водителю отвезти нас в гостиницу «Дедеман».
Там администратор оказался более сговорчивым. Когда я убедила его, что на следующий день решу все формальности с паспортами, он спросил:
– Но у вас нет проблем с полицией?
– Никаких, – заверила я.
– Тогда порядок, – сказал он.
Администратор посоветовал, чтобы я зарегистрировалась под вымышленной фамилией. Я записала в карточку девичью фамилию: Бетти Ловер.
В номере мы с Махтаб приняли горячую ванну и погрузились в глубокий и благословенный сон. Утром я позвонила Амалю.
– Бетти! – воскликнул он радостно. – Где вы?
– В Исфахане! – ответила я, переполненная до краев счастьем.
Послышался удовлетворенный возглас.
– Как вы себя чувствуете? Все было хорошо? Как они относились к вам?
– Хорошо, – убежденно ответила я. – Спасибо. Тысячу раз спасибо. О Боже, я благодарна вам от всего сердца!
За завтраком мы объедались яйцами и жареным картофелем, политым кетчупом, пили апельсиновый сок и настоящий кофе.
Сразу же после завтрака мы поймали такси и поехали в посольство Соединенных Штатов. Когда я расплачивалась с таксистом, Махтаб уже визжала от радости.
– Мамочка, посмотри, посмотри! – она пальцем указывала на американский флаг, развевающийся на ветру.
Войдя, мы назвали свои фамилии сотруднице в кабине из пуленепробиваемого стекла и вручили ей наши паспорта.
Спустя минуту появился мужчина. Он представился вице-консулом Томом Марфи. Ему уже позвонили из Вашингтона.
– Мы приносим извинения за то, что произошло ночью. Я обещаю вам, что этот дежурный будет наказан. Не хотите ли вы остаться в Турции на несколько дней и познакомиться со страной?
– Спасибо, нет! – воскликнула я. – Первым же самолетом мы хотим лететь домой.
– Хорошо. Мы уладим формальности с паспортами и сегодня во второй половине дня посадим вас на самолет, – пообещал он.
Он попросил, чтобы мы подождали несколько минут в холле. Мы сели в кресла. Я увидела еще один американский флаг, который висел на вертикальной мачте в холле, и вдруг почувствовала, как мое горло сжалось.
– Махтаб, ты можешь поверить, что мы едем домой? Можешь ли ты поверить, что наконец мы едем домой?!
Мы просто помолились, поблагодарив Бога: «Спасибо тебе, Боже, спасибо!».
Пока мы ожидали, Махтаб нашла или кто-то дал ей карандаши. Она стала рисовать. В голове у меня все смешалось от переживаний и возбуждения, и я не обращала на нее внимания, пока она не показала мне свой рисунок. В верхней части листа сияло золотистое солнце на фоне четырех рядов коричневых горных вершин. На первом плане находилась лодка – воспоминание о доме в Альпене. С одной стороны она нарисовала самолет, а возможно, птицу. Черным карандашом был нарисован типичный курдийский дом, один из тех, которые мы видели по дороге. Она нарисовала даже пробоины от пуль в стенах. А в самом центре был изображен красно-бело-голубой флаг, развевающийся на ветру. И на этом полотнище четко вырисовывалось слово «АМЕРИКА».
Мы с Махтаб вернулись в Мичиган 7 февраля 1986 года. Наше возвращение придало отцу сил. Некоторое время он был бодрым и жизнерадостным, но потом его победил рак. Он умер 3 августа 1986 года, спустя два года после того, как мы с Махтаб высадились в Тегеране. Нам его очень не хватает.
Мама пытается приспособиться к жизни без папы, но часто плачет. Она благодарна судьбе за то, что дочь и внучка вернулись на родину.
Джо и Джон оказались неоценимыми помощниками в устройстве нашей новой жизни. Они хорошие сыновья и уже сейчас больше мужчины, чем мальчишки.
У меня нет никаких вестей о моих приятельницах Шамси, Зари, Элис и Ферест. Никто из них не знал о моих планах побега, и я надеюсь, что ни у одной из них не было неприятностей по этому поводу. Я не могу подвергать их опасности, связываясь с ними.
