Ознакомительная версия.
Азиз резко повернулся к ней спиной, что вызвало пульсирующую боль в ноге. Ему было невыносимо смотреть на Нихат, невыносимо смотреть вглубь себя. Он был уверен, что после всего произошедшего в нем не осталось ничего, способного откликнуться бы на нее, однако оказалось все не так.
Он погубил себя, свою семью, на нем лежала ответственность за смерть сестры и за страдания, которые перенес брат. А когда Нихат порвала с ним, это раздавило его, толкая на безрассудные поступки.
– Я была помолвлена три года назад с коллегой… – сообщила она. Азиз замер. Его кровь заледенела. – Однако ничего не вышло, – закончила Нихат.
– Почему?
Она пожала плечами, и Азиз инстинктивно понял: что бы она ни собиралась сказать – это ложь.
– Он разорвал помолвку за неделю до свадьбы, поменял свои жизненные планы. – В ее взгляде отразилась боль. – Я… я не создана для отношений.
Не дожидаясь реакции Азиза, она ушла в сад, а в его мозгу продолжали звучать ее слова: «Ты понятия не имеешь, с чем мне пришлось столкнуться, с чем мне еще предстоит сразиться, чтобы хватило сил стоять перед тобой и не разбиться на миллион осколков».
Может, и так, но впервые Азиз был рад своему неведению. Потому что правда приведет к тому, что они себя истерзают.
Он не желал больше слышать ни слова правды.
Нихат не приходила два дня.
Два долгих дня, которые Азиз провел, размышляя, почему его это беспокоит. В конце концов он был вынужден признать, что ему не все равно. Но сначала нужно было убедиться, что у Зохры все хорошо.
Принцесса сама сказала ему об этом. Она была явно удивлена тем, что он соизволил поинтересоваться ее самочувствием.
Затем Зохра бросила на него сердитый взгляд и с вызовом заявила, что Нихат находится под ее защитой.
Однако все же добавила, что вчера утром Нихат чувствовала себя неважно. Азиз был уверен, что она ни к кому не обратится за помощью. Это заставило его покинуть покои.
Он стоял перед ее дверью, глядя на темное дерево с замысловатыми резными узорами.
А ведь казалось, что все вошло в колею.
По утрам он бывал в бане, после чего следовал интенсивный курс физиотерапии. Нихат во время занятий обращалась с ним так, словно желала наказать за все грехи. Иногда она обедала с ним. Они ели в тишине, но их молчание нельзя было назвать некомфортным. Впрочем, и компанейским назвать его тоже было нельзя.
Азиз видел, что Нихат бросает на него озадаченные взгляды, видел, что она с трудом сдерживается, когда ее выводит из себя его церемонная вежливость. Азиз удивлялся самому себе: только с ней он был на это способен.
Сейчас, стоя перед ее дверью, он снова усомнился в своем здравомыслии. Ему нужно общаться с ней как с персоналом. Это она должна искать его, когда ей полегчает, и приносить извинения.
Тем не менее он желал выяснить, что заставило решительную и сильную женщину отсутствовать два дня. Азиз толкнул дверь и вошел внутрь.
Был ранний вечер, французские окна в ее покоях были открыты, и через них вливалась прохлада.
На столике лежали медицинские журналы, айпад и шарф. Рядом в старинной рамке стояла фотография трех ее младших сестер.
Из спальни донесся тихий мучительный стон. Азиз мгновенно повернулся, по его спине побежал холодок. Он распахнул дверь в спальню.
Нихат лежала на кровати в белых брюках, низко сидящих на бедрах, и просторной тунике бледно-желтого цвета. Ее густые волнистые волосы блестели на фоне белых простыней. Лежа на боку, она так сильно сжимала живот руками, что побелели пальцы. Она снова застонала, и волоски на его руках встали дыбом.
Азиз медленно подошел к кровати, стараясь оберегать правую ногу. Нихат была бледна, глаза у нее были красные и воспаленные. Без сомнения, она плакала, но Азиз не мог поверить этому.
Нихат никогда не плакала. Даже в тот день, когда умерла ее мать. Ей было двенадцать лет. Он до сих пор помнил ее решимость быть сильной ради младших сестренок. Подойдя ближе, он убрал со лба Нихат влажные от пота пряди. Убедившись, что у нее нет жара, Азиз глубоко вдохнул.
Она неожиданно замерла, а затем по ее телу прокатилась дрожь, и женщину снова сотряс приступ боли. Он сжал ее пальцы, мысленно призывая черпать силу у него. Азиз чувствовал, как медленно проходит дрожь, услышал ее прерывистое дыхание. От облегчения у него встал ком в горле.
– Нихат, посмотри на меня.
Глядя на нее, Азиз чувствовал себя беспомощным и одновременно был преисполнен решимости помочь ей.
Голова Нихат дернулась, взгляд ее устремился на него. Он думал, что она отодвинется, потребует, чтобы он убрал руки, скажет, что ей не требуется его утешение.
– Азиз?
– Да, Нихат.
Ее прекрасные глаза наполнились слезами, и Азиз почувствовал себя так, словно получил удар в живот. Она придвинулась ближе.
– Мне больно, Азиз. Так больно! Каждый раз, когда начинается приступ, я боюсь умереть.
Из глаз Нихат текли слезы, оставляя влажные дорожки на щеках. Азиз утер их дрожащей рукой, сердце его готово было выскочить из груди.
– Во имя всевышнего, почему ты не позвала на помощь? Я заставлю прислать специалиста. Это какая-то лихорадка? Инфекция?
Она покачала головой и уткнулась ему лицом в живот. Но прежде он увидел тень в ее глазах. Азиз погрузил пальцы в ее густые волосы и принялся гладить их.
– Скоро у меня должны начаться месячные, – не стесняясь сказала она.
Он вспомнил, как раньше Нихат каждый месяц исчезала на несколько дней и как смущалась, когда он интересовался, где она пропадает.
– Они всегда были такие болезненные? – спросил он и содрогнулся, представив, что она страдает так каждый месяц в течение многих лет.
А ему казалось, что он знает о боли все.
Нихат кивнула. Азиз напрягся, мысленно усмиряя свое тело.
– Сколько себя помню.
– Так что нам делать?
– Я научилась справляться с ней с помощью лекарств, специальных упражнений и дыхательной гимнастики. Это глупо, но я… забыла запастись лекарствами перед отъездом из Нью-Йорка. К завтрашнему утру их должны доставить.
– А до тех пор? – В горле у него пересохло.
– До тех пор придется терпеть. Мне бывает очень плохо только несколько часов, – прошептала Нихат.
Ее ладонь переместилась с его живота на грудь, и под дрожащими пальцами Нихат сердце Азиза забилось как птица в клетке.
– Азиз…
Он наклонился и ощутил ее дыхание на своей шее, запах женщины возбудил его. Азиз чувствовал себя так, словно стоит на зыбучих песках, которые могут увлечь его вглубь в любую минуту.
– Да… – В его горле стало так же сухо, как в пустыне.
– Ты останешься со мной на ночь?
Он окаменел. Нихат не просила ни о чем подобном в те времена, когда он готов был подарить ей весь мир.
В любом случае сейчас у нее на это нет прав, утверждал голос разума.
– Пожалуйста, Азиз…
– Завтра ты возненавидишь меня за то, что я видел тебя такой. Ты никогда не любила делиться своей болью или горем, – сказал он, вспоминая, какой стойкой она была. Именно ее сила влекла его к ней.
Обстоятельства заставили Нихат стать сильной, и она никогда не жаловалась. Азиз видел, как она училась готовить и воспитывала своих сестренок. Она была вне себя от счастья, когда ей позволили то, чего ей больше всего хотелось – учиться вместе с Амирой.
Она вздохнула и обняла его. Ее мягкие груди, прижавшиеся к нему, стали для него пыткой. Его кровь пела от удовольствия, но видеть ее изможденной и уязвимой было невыносимо.
– Нет, Азиз. – Нихат вздохнула. – Самое странное заключается в том, что я не смогла бы тебя возненавидеть, что бы ты ни сделал. У тебя… у тебя есть власть надо мной. Я всегда считала себя сильной женщиной, и я действительно сильная. Но когда дело касается тебя, я… – Она прижалась к нему.
– Ты приняла какое-нибудь обезболивающее?
– Что? – прошептала она, моргая. – А, да. Просто нужно время, чтобы оно подействовало. Ты останешься со мной? – На ее полных губах заиграла улыбка. – Можем притвориться на несколько часов, что ты меня не ненавидишь?
Азиз закрыл глаза и обнял ее. Она была сейчас такой нежной, такой хрупкой.
Он никогда не предлагал женщинам утешение. От женщин, за исключением Нихат, ему было нужно только сексуальное удовлетворение.
– Ты предъявляешь дерзкое требование своему принцу, доктор Захари. Но я попробую.
Нихат с вздохом расслабилась. Она держала его крепко и вместе с тем доверчиво, и это вызвало в нем сильнейший чувственный голод.
– Мне нравится, когда ты меня так называешь.
– Я тот, кто заплатил за то, чтобы ты получила специальность. В моих устах это должно звучать особенно.
Он почувствовал, что она улыбнулась.
Одна ее рука легла на живот, словно это могло утишить боль. Нихат напряглась.
Азиз был готов отдать все что угодно, лишь бы избавить ее от мучений. Он прижал Нихат к себе.
Когда ее дыхание стало ровнее, что-то, над чем у него не было власти, заставило его спросить:
Ознакомительная версия.
