Ознакомительная версия.
– Какая-то проблема?
– Вроде того. Я не привезла ничего из одежды, что подошло бы для коктейльной вечеринки.
– Пятая авеню вам в помощь. Она прямо за углом.
– Но на Пятой авеню все так…
Она не договорила. Гаррисон подсказал, точно подталкивая ее:
– Все так…
Она взглянула налево, направо, чтобы убедиться, что посетители достаточно увлечены беседой, склонилась над столиком и едва слышно призналась:
– Я не могу позволить себе покупки на Пятой авеню.
Гаррисон наклонился навстречу, понизил голос, подражая ей:
– У вас есть четырнадцать миллиардов долларов.
– Я же говорила, они не мои.
Неужели она всерьез будет настаивать на том, что не может позволить себе купить платье? Он, уже громче обычного, напомнил:
– Отец сказал, чтобы какую-то часть денег вы оставили себе.
– Я отказываюсь покупать платье по цене Пятой авеню, когда могу купить практически на сто процентов дешевле в каком-нибудь магазине секонд-хенд.
– Я не собираюсь снова мотаться по всему Бруклину ради пары магазинов.
Пауза, последовавшая за его словами, была настолько весома и красноречива, что казалось, за ней последует нечто грандиозное. Грейс окончательно позабыла об обеде и, судя по всему, была готова вонзить в него нож для масла.
– Откуда вы знаете, что вчера я была в Брук лине?
Проклятье. Полный провал. Он панически изобретал правдоподобное объяснение, но быстро понял, что это не имеет смысла.
– Я вас преследовал.
– Почему?
Ему казалось, что Грейс принадлежит к типу женщин, способных почуять ложь за милю, а потому решил быть честным.
– Хотел сам увидеть, станете ли вы разбрасываться деньгами отца, растрачивая без счета, скажем, на Пятой авеню.
– Почему вы не верите, что намерена распорядиться деньгами так, как он просил?
– Потому что это четырнадцать миллиардов долларов. Никто не отдает четырнадцать миллиардов долларов.
– А я собираюсь. И сделаю это.
Что ж, посмотрим.
– О платье не беспокойтесь. Уверен, мы сможем найти где-нибудь поблизости магазин, который придется вам по душе. Я спрошу консьержа, когда будем выходить.
Да, для консьержа это, несомненно, ярчайший момент месяца. Посетитель клуба «Космополитен клаб» поинтересовался, где находится ближайший магазин секонд-хенд. В клубе пересудов об этом хватит не на одну неделю.
Грейси поверить не могла, что стоит у парадных дверей пентхауса в Верхнем Ист-Сайде и собирается нажать на звонок. Как она могла настоять, чтобы Гаррисон ехал на вечеринку первым, не дожидаясь, пока она сходит в магазин и купит что-нибудь подходящее из одежды? Ей никогда не позволят войти в такое место без него. Она все еще не верила, что швейцар отворил перед ней дверь и даже в знак почтения коснулся полей своей шляпы. Он сделал это. А консьерж не попытался остановить ее на пути к лифту. Лифтер сказал, что приглашение вовсе не обязательно, когда она стала рыться в сумочке в поисках его, а просто закрыл двери и нажал нужную кнопку. Она взмывала прямо к вершине, словно действительно принадлежала к высшему обществу.
Это место из тех, куда, как правило, не пускают таких людей, как она. Обычных людей. Людей, которые работают. У кого часа два тому назад не было даже подобающей одежды для вечеринки, чей наряд не совсем подходит, поскольку куплен в секонд-хенде.
Она не могла вспомнить, чтобы хоть раз в жизни нервничала так сильно. Впрочем, с человеком в подобных обстоятельствах чего только не случается. Она неожиданно оказалась в ситуации, когда не имела представления, как себя вести, что говорить, и не было рядом человека, способного защитить и поддержать.
Покинув «Космополитен клаб», Грейс и Гаррисон отправились в частную школу, где Гарри в незапамятные времена был членом совета директоров. Именно эту школу посещал Гаррисон, и всего за шестьдесят три тысячи долларов в год, хотя, как он сказал, плата за обучение составляла сорок восемь тысяч. Дети там носили чистенькую опрятную темно-синюю форму, ходили по коридорам тихо и размеренно, обеды состояли исключительно из свежих полезных продуктов: постного мяса и цельно-зернового хлеба из Коннектикута, в расписании особое внимание уделялось наукам, математике и классической литературе. Изобразительное искусство и музыка – дополнительные предметы, от которых отказались в пользу изучения курса будущих бизнес-лидеров Америки и коммерческой программы «Достижения молодых».
Контраст с обычной бесплатной школой, в которой училась Грейси, был поразителен. Там подобающей формой одежды служило все, что было, по крайней мере, пристойно. В коридорах на переменах царили шум и хаос, обеды в большинстве случаев приносили из дома в бумажных пакетах, а расписание было плотно заполнено предметами разнообразными и порой противоречивыми, а без музыки и изобразительного искусства нельзя было прожить и дня.
Гарри не просто рассказывал сыну о том, что деньги – самое важное, что есть в мире, доказывая это тем, что зарабатывал их, и отправил Гаррисона в школу, целью которой было скорее сделать из учеников воротил бизнеса, наживающих состояния за счет чужого труда, чем направить на путь трудолюбия и созидания. И о чем он только думал?
Главное управление компании «Сейдж холдингс», которое Гарри когда-то возглавлял, было ничуть не лучше, до отвращения стерильное и до неприличия непродуктивное, несмотря на обилие служащих. Те и словом не могли обменяться друг с другом, заточенные в индивидуальные кабины за компьютерами, беспрестанно цок-цок-цокая по клавишам с прилежанием и преданностью рабочих пчел. Как мог Гарри заставить работать своих подчиненных в таких бездушных и разрушительных для личности условиях?
Неужели предстоящая вечеринка приумножит столь новую для нее неприязнь к Гарри Сагаловски?
Грейси набрала воздуха в легкие, медленно выдохнула и попыталась внушить себе, что все непременно будет хорошо. С ней все в порядке. И платье у нее замечательное. Едва увидев его в магазине – шелковое, светло-мятного оттенка, с легким кринолиновым подъюбником, вырезом, обрамленным мелкими оборками, и короткими цельнокроеными рукавами, спущенными на плечи, – она была совершенно очарована. В том же магазине она нашла аксессуары: простые перламутровые туфли-лодочки, клатч, ожерелье, серьги из хрусталя и пару белых перчаток заметно выше запястья, не доходящих до локтя. Она успела собрать волосы в довольно удачный шиньон, использовала ровно столько румян и помады, чтобы не выглядеть бледной, как… как женщина, которая не имеет представления, как себя вести и что говорить.
Собравшись с духом, последний раз глубоко вдохнув и выдохнув – «ради бога, Грейси, только не забывай дышать», – она нажала на дверной звонок. Дверь тотчас отворилась, на пороге ее приветствовал улыбающийся дворецкий. Впрочем, улыбка выглядела неискренней, фальшивой. Вероятно, это служебная улыбка, ему платили, чтобы он улыбался.
Ничего себе! Гарри был прав, за деньги можно купить все, что угодно.
«Нет, нет, конечно, это не так». В конце концов, деньги не способны купить ее. Девон Браун и его отец когда-то уже пытались сделать это. О боже, откуда вдруг всплыло это воспоминание? Уже давно она не допускала мысли об этих двух негодяях. И сегодня отнюдь не собиралась думать о них. Эта вечеринка не будет иметь ничего общего с той, что стала причиной печальных событий. Она открыла сумочку, чтобы достать приглашение, ведь дворецкие, очевидно, слишком догадливы, чтобы позволить войти некой персоне лишь потому, что на ней подозрительная копия винтажного платья от Диор и удачный шиньон. Сумочка была размером примерно с канапе, но она не могла найти то, что искала. Только помада, пудра, водительские права, банковская карта. Приглашения не было.
Должно быть, она выронила его в лифте, когда тщетно пыталась извлечь первый раз. Она уже собиралась развернуться по направлению к лифту, но глубокий, бархатистый голос, выручивший ее во время оглашения завещания, снова пришел ей на помощь.
– Все в порядке, Баллантайн, она со мной.
«Она со мной». Гаррисон каким-то чудесным образом заставил эти слова звучать так, будто она действительно с ним. В романтическом, сокровенном смысле. Блаженство мурашками пробежало по телу.
У Грейси были приятели, но ни к кому из них она не питала особенных чувств. Впрочем, пожалуй, был один. Отношения с ним начали перерастать во что-то серьезное. Девон Браун. Они познакомилась на вечеринке и позже побывали на множестве других, подобных той, так как его семья была богата. Он был по-настоящему милым и совсем не заносчивым или неприятным, по сравнению с большинством юношей его происхождения. По крайней мере, Грейси была в этом уверена. Во всяком случае, пару месяцев.
Однако не стоит думать об этом сейчас. Она приложила немало усилий, чтобы надежно спрятать его на задворках воспоминаний после того, как уехала из Цинциннати, и вовсе не собиралась позволить все испортить. Сегодня она с Гаррисоном. И даже если завтра они снова продолжат странные танцы, полные подозрений, сегодня она твердо намерена избежать любых неверных шагов.
Ознакомительная версия.
