Ознакомительная версия.
К сожалению, Жан-Клоду позвонили в полдень и вызвали в Алму на похороны родственника. Обеспокоенный и грустный, он передал Алексу пухлую папку:
– Вы с Марией можете заняться редактированием и доработкой документа в выходные. Здесь все мои пометки и замечания. Я свяжусь с вами до понедельника на тот случай, если у вас появятся какие-то вопросы.
Когда он ушел, тишина в комнате стала гнетущей. Мария с трудом сглотнула. Со дня поездки на аэроглиссере они с Алексом едва ли перекинулись десятком личных фраз, не связанных с работой. Она ненавидела этот раскол между ними. В течение многих лет они работали вместе в полной гармонии.
Даже когда Марию повысили в должности и она больше не находилась в непосредственном подчинении Алекса, они по-прежнему поддерживали контакт в Министерстве торговли. И конечно, здесь, в Майами, он был ее боссом. Она так радовалась, что ее включили в делегацию, особенно потому, что ей представилась возможность снова поработать с Алексом.
Но, приехав в Майами, она вдруг увидела в нем потенциального любовника. И ей казалось, что Алекс переживает то же самое. Они воспринимали друг друга по-особому.
Их первый поцелуй потряс ее… заставил быть честной с самой собой и признаться, что ее восхищение Алексом переросло в нечто гораздо более глубокое. Она хотела его. Когда она пострадала от удара мячом, Алекс так нежно заботился о ней, что Мария была уверена: он чувствовал ту же отчаянную, сумасшедшую страсть. Но уже в следующий момент он отказал ей. Значит, для него все не так серьезно.
Возможно, она привлекала его физически как женщина. Но Мария хотела большего. Гораздо большего.
– Продолжим? – спросила она. – Я имею в виду редактировать.
Его лицо оставалось непроницаемым.
– Думаю, нет. Мы хорошо поработали на этой неделе. Почему бы нам не отдохнуть сегодня? Давай объявим перемирие и поиграем в туристов.
– Очень любезно с твоей стороны, Алекс. И очень заманчиво. Но я сегодня ужинаю с Беллой, Габриэлем и Рейфом.
На долю секунды его темные глаза вспыхнули огнем, затем лицо вновь приняло бесстрастное выражение.
– Понимаю.
Мария провела рукой по волосам:
– Нет. Не думаю, что понимаешь. Они обеспокоены будущим. И знают, что я не уроженка Алмы, поэтому думают, что я могу быть объективной.
– А ты можешь?
Насмешка в его голосе причинила Марии боль.
– Я на сто процентов выложилась в работе в составе делегации. И сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить их, что монархия важна для всех.
– Что-нибудь еще?
Мария разозлилась, откровенный сарказм и презрение уже не могли тронуть ее.
– Если хочешь знать, я пытаюсь сблизиться с Габриэлем.
– Держу пари, это так.
– О, прекрати, – сказала она. – Кто-то должен выведать секреты этого плохого парня, не говоря уже о тех моментах, которые могут поставить семью Монторо в неловкое положение, когда они вернутся в Алму.
– И это должна быть ты?
– У тебя есть идея получше? Я нравлюсь ему. Думаю, он мне доверяет. Так что я собираюсь воспользоваться этой связью, чтобы выполнить свою работу.
Взгляд Алекса мог бы растопить айсберг размером с «Титаник». Он поднял руки, на скулах выступил румянец.
– Тогда не буду стоять у тебя на пути, мисс Ферро. Удачи!
В ярости Мария подскочила к нему:
– Не могу поверить, что когда-то считала тебя приятным парнем. Ты самонадеянный, враждебный, скандальный…
Он прервал этот поток слов простым способом – накрыв ее рот своими губами. И в этом движении было что-то отчаянное. Шок парализовал Марию на пару секунд, прежде чем она положила руки Алексу на плечи, пытаясь оттолкнуть его от себя.
– Я не позволю тебе целовать меня, – пробормотала она. Но ее руки сплелись у него на затылке, а губы разомкнулись, позволяя его языку проникнуть внутрь.
Она была так чертовски зла на Алекса, но каким-то образом это чувство трансформировалось в желание, поглощающее ее изнутри.
Алекс раздвинул ее бедра и поставил ногу между ее ног.
– Я не знаю, что с тобой делать, Мария. Видит Бог, не знаю.
Собрав остатки самоуважения, она дернулась из его объятий. Колени дрожали, и она едва могла дышать. Но она не позволит ему играть ее чувствами. Только не так.
Она вытерла губы тыльной стороной ладони.
– Ты должен определиться, Алекс, – хрипло прошептала она. – Либо я ценная сотрудница, либо потенциальная любовница, либо золотоискательница, пытающаяся выйти замуж за члена королевской семьи. Когда выяснишь это, дай мне знать.
Направляясь к двери, Мария резко остановилась и бросила на него последний, испепеляющий взгляд.
– Увидимся здесь в понедельник утром ровно в девять. Если нужно будет внести какие-то изменения в документ в выходные, напиши мне по электронной почте. Думаю, для всех лучше, если мы будем держаться подальше друг от друга.
Когда подошло время ужина, Мария уже испытала целую гамму чувств. Она сгорала от гнева, плакала от сожаления и наконец немного успокоилась, напомнив себе, что является всего лишь частицей великой цели. Ее отношения с Алексом – или отсутствие таковых – вторичны по отношению к работе, которую она должна сделать.
Алма как нация переживает критический момент. В такие исторические периоды личные планы часто отходят на второй план в интересах благой цели. Напомнив себе, что стоит на кону, Мария смогла взглянуть на собственные проблемы со стороны. Разбитых сердец пруд пруди. Она справится. Кроме того, ее сердце отделалось лишь синяками. Она влюбилась. Больше ничего.
Встреча с Беллой, Рейфом и Габриэлем в холле гостиницы оказалась необычной, если не сказать больше. Папарацци в Майами не были вездесущи, как в некоторых частях света. Но эпатажную семью Монторо знали все. Общественность наслаждалась их выходками, тем более сейчас, когда появились сплетни об их возможных связях с Алмой.
Мария пришла в замешательство, когда ее ослепила фотовспышка, а трио Монторо относилось к этому повышенному вниманию совершенно спокойно. Они собирались пройти полтора квартала пешком до их любимого рыбного ресторана. Когда парню с камерой стало ясно, что ничего драматического не ожидается, он просто исчез без каких-либо инцидентов.
Ресторан выходил окнами на океан и оказался переполнен даже в этот ранний час. Требовалось бронирование. Когда компанию Монторо проводили к столику класса премиум возле окна, Мария начала понимать, что современное поколение королевской семьи чувствовало себя вполне комфортно и уверенно со всеми атрибутами богатства и привилегий.
За едой, изысканной во всех отношениях, спутники расспрашивали Марию об Алме и положении дел. Мария поморщилась, промокая губы льняной салфеткой.
– С чего мне начать? Вы наверняка будете рады узнать, что правительство сделало технологию приоритетом как в сфере образования, так и в частном секторе. Некоторые книги и фильмы были запрещены при старом режиме, но теперь информация и развлечения вне цензуры.
Белла хотела знать о дворце и спросила:
– Он жилой?
– О да. Тантаберра, а затем и его сын и внук уютно чувствовали себя там в течение многих лет. Даже во время восстания мало что было повреждено. Уже вовсю обновляют мебель, чистят и реконструируют. Я думаю, вы будете приятно удивлены, когда увидите дворец.
Рейф нахмурился:
– Если, а не когда.
Мария почувствовала, как краска прилила к лицу.
– Извините. Не хочу забегать вперед.
Габриэль казался гораздо серьезнее, чем обычно.
– А люди на самом деле поддерживают такой шаг или это инициатива немногих избранных?
– Пресса провела хорошую работу по продвижению идеи. В недавнем опросе семьдесят два процента высказались за возвращение традиционной монархии.
Белла поморщилась:
– А остальные двадцать восемь процентов?
– В основном это молодые люди, которые с подозрением относятся ко всему, что может диктовать или указывать им, что делать и как себя вести. Они хотят гарантий свободы и личного выбора. Как только они увидят, что Алма замечательно функционирует и с конституционной монархией, думаю, что результаты опросов улучшатся.
Рейф по-прежнему ничего не говорил. И Мария не могла точно определить почему – из-за самой ситуации или из-за того, что он отличался от младших братьев и сестер большей сдержанностью. Он лишь обреченно пожал плечами:
– В конце концов, какая разница, скажу я «да» или «нет»?
Мария начала было отвечать официально, но затем разоткровенничалась и заговорила от сердца.
– Я выросла в Лондоне. У нас с мамой не было ничего. Каждый день означал для нее борьбу. Но мама обожала королевскую семью. Словно они представляли собой что-то особенное, что являлось частью Англии и частью ее самой, хотя она даже не мечтала встретиться или хотя бы взглянуть на них лично. Но я видела, как она преисполнялась гордости, когда у них происходили радостные события, и горестно качала головой, когда случались трагедии.
Ознакомительная версия.
